Дитя Реки.Корабль Древних. Звездный Оракул - Пол Макоули

Поев горячего, вымыв руки и лицо в чистой, отфильтрованной воде, Пандарас почувствовал себя сносно впервые с того момента, когда флайер похитил его господина и уничтожил «Соболь», Эта убогая хижина выглядела оазисом цивилизации, а торговля тоже была признаком цивилизации. Торгуясь, ты мог сравнить собственную ловкость с ловкостью своих соплеменников.

Пандарас заставил Тибора отнести мотор в дом, громко возмущаясь, что кто-то посмел всучить Аюлфу такую развалину. По этому поводу они больше часа рядились, попивая пахнущий мятой арак, причем каждый раз, когда одна из женщин отвлекала Аюлфа, Пандарас из осторожности выливал большую часть напитка сквозь щели в полу.

Аюлф был хитер и знал толк в торговле, но не настолько умен, как сам о себе думал. Он слишком долго прожил среди речных пиратов и простодушных рыбарей, а потому потерял навык. Он почти сразу предложил, чтобы Пандарас оставил ему Тибора, а взамен взял пирогу и мотор, а также множество запчастей к нему. Пандарас ответил, что ему нужна только пирога, но он все же может взять мотор, если тот не нужен Аюлфу. В конце концов сделка обошлась Пандарасу в половину запаса оставшихся от Йамы железных монет и оболочки сгоревших машин. Он еще раньше показал их Аюлфу и по внезапно расширившимся зрачкам торговца догадался, что тот их очень ценит. Аюлф открыл новую бутылку арака, чтобы отпраздновать сделку, и хотя Пандарас отпил только из вежливости, напиток сразу ударил ему в голову.

— Давай, давай! — подбадривал его хозяин. — Пей! Веселись, мы заключили удачную сделку. Обоим выгодно! Пусть твой раб тоже выпьет. Мы ведь друзья, правда?

— Я не употребляю алкоголь, — отказался Тибор. — Для нашей расы он — яд.

— Нет, нет, мы не хотим тебя отравить. Для твоего хозяина ты — целое состояние, — рассмеялся Аюлф и обратился к Пандарасу: — Ты и правда можешь отладить мотор?

— Постараюсь, — ответил. Пандарас, открыл кожух камеры сгорания, вытащил впускные клапаны и стал их чистить.

Ворона скакала поблизости, склоняя голову то в одну сторону, то в другую. Ее глазки-бусинки зачарованно следили, как из грязевой корки появляются блестящие металлические детали. Аюлф искоса наблюдал за работой, а потом заметил, что, похоже, Пандарас действительно разбирается в двигателях.

— Один из моих родственников со стороны отчима торговал ими. Дело было в Изе, а там эти штуки запрещены, так что бизнес был незаконный. Некоторые считают, что наша раса известна только песнями и балладами, люди видят наши руки и думают, что для путной работы они не годятся. Но это не так. Пусть наши пальцы похожи на когти, однако в них есть сила, и когда нужно, мы умеем быть терпеливыми. Вот этот мотор с виду безнадежен, но если я им займусь, он будет лучше нового. Ты щедрый человек, Аюлф, миллион тебе благодарностей. Ну, давай еще выпьем твоего красненького. За мой успех!

— Поживи у меня несколько дней, — предложил Аюлф, — и твой раб тоже.

— Он не мой раб.

— Он должен кому-нибудь принадлежать, а он пришел с тобой. Хочешь, будем партнерами? Заработаем кучу денег… В этих местах можно многое сделать. Я слыхал, дела на войне идут неважно, а это совсем неплохо для таких, как мы, а? Из армии бежит все больше народу, продают свое барахло дешево, покупают, что им надо, дорого, а профессиональные наемники очень щедро платят за отличное оружие, на чьей бы стороне они ни воевали.

— Мне надо искать своего господина, — ответил Пандарас.

— И корабль, — добавил Тибор.

Аюлф налил рюмку Пандараса доверху, сам глотнул прямо из горлышка и вытер губы ладонью.

— Они тебя бросили, а? Может, вы поспорили или еще что вышло? Мне иногда случается подобрать тех, у кого возникли разногласия с командой, если, конечно, кайманы не найдут их раньше меня.

— Точно, там была драка, — вмешался Пандарас, выразительно посмотрев на Тибора.

— Вас побили и бросили гнить где-нибудь на острове? Я знаю, как это бывает. Думаете, они только и мечтают, чтобы вы вернулись? А скорее всего вы просто сбежали. Никто бы не оставил тебе такого ценного раба. Ну, точно, ты сбежал и взял его с собой. Ладно, ладно, я никому не скажу. Слушай, зачем тебе в низовья? У меня здесь есть все, что надо. Еда, выпивка, женщины. Конечно, эти женщины — просто животные, но они умеют приласкать мужчину после горяченького дельца.

Аюлф схватил одну из женщин, но она со смехом его оттолкнула и вернулась к плите жарить креветок на огромной черной сковороде.

— Одна стряпня на уме, — проворчал Аюлф и бросился к женщине, издавая забавный рокочущий звук. — Нашла время. Почему так поздно? Вы все только и делаете, что едите. И щенки ваши туда же. Не выбросить ли мне парочку из вас кайманам, а? Ну, кто первый? — Он наставил средний палец (длинный заостренный ноготь на нем был покрыт красным лаком) на ближнюю женщину и издал звук, похожий на выстрел. Она захихикала и закрыла лицо руками. Ее широко расставленные пальцы были соединены перепонками и заканчивались маленькими черными коготками.

— Кто-то идет, — предупредила старшая из женщин, сидевшая в дальнем углу хибары. Она была такой толстой, что ее телеса свисали с обеих сторон табуретки. Маленьким ножичком она что-то вырезала из куска дерева. Кожа ее напоминала цветом зеленый заплесневелый сыр.

— Они несут тебе шкуры, хозяин, ты на них заработаешь, — продолжала она.

— Они читают мысли друг друга, — объяснил Пандарасу Аюлф. — В этом они не похожи на нас, мы привыкли прятать свои мысли у себя в черепах. У них все общее, как вода или воздух. Если одного убить, не будет никакой разницы.

Пандарас кивнул. Он возился с пружиной и тремя металлическими штуками, которые надо соединить, чтобы починить один из клапанов. Казалось, их слишком много, а руки у него стали совсем неуклюжи. Он был пьян, хотя не собирался напиваться. Но Аюлф тоже напился, к тому же у Пандараса есть кинжал и арбалет и, на худой конец, Тибор. Правда, тот, несмотря на всю свою силу и огромный рост, в драке может оказаться абсолютно бесполезным. Да еще рыбари идут. При них торговец не посмеет ничего предпринять.

— Тебе нравится считать, будто у нас на всех один разум, но ты и сам знаешь, что это не так, — обратилась к Аюлфу женщина из угла комнаты. — Просто мы все думаем одинаково. Тихо, они идут.

Снизу раздался свист и негромкий всплеск. Ворона забеспокоилась, вскочила на перила веранды, захлопала крыльями, ища равновесия, потом хрипло каркнула. Аюлф, спотыкаясь, бросился к перилам, оттолкнул птицу и вперился в темноту.

Голоса, казалось, всплывали наверх, как струи теплого воздуха. Торговец выругался и швырнул вниз полупустую бутылку, которую сжимал в кулаке. Слышно было, как она разбилась о ветку смоковницы.