Дикарка для Хулигана - Настя Мирная

Единственное, чего удалось добиться, так это то, что лезть нам в это не стоит, чтобы не сделать хуже.

Да куда же, блядь, хуже?

Я не знаю, поверила Диана в это или решила, как и большинство из нас, что Егор умер, но страх, что она рано или поздно что-то сделает с собой, с каждым днём всё крепче. После той ночи, когда мы все звонили, а она не отвечала, и я приехал к ней, застав в ванне в бессознательном состоянии, меня не отпускает предчувствие чего-то пиздец какого ужасного.

Проще было бы заставить её вернуться домой, но она наотрез отказывается. Только если запереть её в комнате, но и это не вариант.

Оборачиваюсь на отцовский голос и кивком головы указываю Нику на входную дверь. Оказавшись на улице, нервно затягиваюсь никотином.

— Ты веришь, что он мог просто исчезнуть? Вы же лучше всех Гору знаете. Мог просто свалить и не дать знать Дане, что он жив?

Никита тоже закуривает, выпускает в застывший горячий воздух сизый дым, глядя, как тот медленно расползается в пространстве. Делает ещё затяжку и качает головой.

— Не верю.

— Я тоже. — с яростью выпаливает Макс, подходя сзади. Удивляет меня своим заявлением, потому что, несмотря на то, что Диана с Егором уже несколько месяцев жили вместе, он всё равно с опаской относился к их отношениям. Он единственный, кто не мог их принять до конца, хотя открыто об этом не заявлял. Второй близнец тоже щёлкает зажигалкой. Дёргано проводит ладонью по шевелюре и поворачивается ко мне, глядя в глаза. — Блядь, Андрюха, не верю, что он вот так свалил, какая бы причина у него не была. Как бы я не относился к тому, что Данька с ним, только слепой не заметит, что у них реально любовь. Они, мать вашу, всё время вместе. В универе он ей на каждом перерыве звонил. Не может пацан, который так себя ведёт, просто взять и исчезнуть. Он же знает, что будет с Даней.

— В то, что он отчалил на тот свет, я тоже не верю. — вставляет Никита.

Устремив взгляд над кронами деревьев, делаю последнюю затяжку и подвожу итог:

— Мы должны найти его до того, как Диана сделает что-то с собой.

Никто мне не отвечает, потому что оба знают, что рано или поздно она сломается. Нельзя быть сильной всегда. Всего один момент слабости может стать фатальным.

В течении недели мы с братьями стараемся добиться чего-то от родителей, но проще убиться головой об стену, чем узнать что-то у них. Я еду к папиному однокласснику, работающему в ментовке. Если кто-то что-то знает наверняка, то только он.

Здороваемся с ним, как родные. Обмениваясь рукопожатиями, похлопываем друг друга по плечам. Покончив с формальностями, перехожу сразу к делу.

— Дядь Дим, я к вам не просто так.

Он жестом тормозит меня, выставив ладонь.

— Знаю, Андрей. Но помочь ничем не могу.

Сжав кулаки, планомерно выдыхаю, чтобы продолжать без лишних эмоций.

— Почему? Вы же знаете наверняка. Если он и уехал из России, то вы должны знать причину. Он жив вообще? — сыплю вопросами на нервах, пусть и собирался задавать их по одному.

Мужчина глубоко вдыхает и вытаскивает из шкафа два стакана и бутылку коньяка.

— Ты за рулём? — выбивает, стоя спиной ко мне.

— Да.

Он молча ставит один стакан обратно, закрывает шкаф, наливает янтарную жидкость в прозрачный бокал, делает большой глоток и только после этого поворачивается.

— Витя напрочь запретил говорить. Я не имею права влезать в ваши дела. И я уважаю решение друга и поддерживаю его в том, что лучше Диане думать именно так.

Блядь, да что такого ужасного он сделал, что Дане лучше думать, что любимый человек предал?

Крепче сдавливаю пальцы и челюсти.

— Он жив? — холодно скрежещу, не теряя зрительной связи.

Если не получается с папой, то придётся дожимать его друга, хотя, уверен, просто это не будет. Но я должен помочь сестре, даже если мне придётся его пытать или ползать на коленях.

Он шумно вздыхает и отводит глаза куда-то мне за спину. И, сука, молчит.

Срываюсь с места, собираясь его встряхнуть, но вовремя торможу себя. Останавливаюсь в полуметре от мужчины, продолжая скрипеть зубами.

— Дядя Дима, пожалуйста, скажите мне правду. У вас же тоже дочка, немногим старше Дианы. Вы бы хотели, чтобы она так же страдала, веря, что её предал близкий человек? Не зная, что с ним случилось. Неизвестность…

— Хуже смерти. Знаю, Андрей. По работе мне часто приходится сталкиваться и с тем, и с другим. Но именно первое ломает слабых. Сильные справляются с каждым вариантом. Диана сильная. Даже маленькой девочкой справилась с тем, с чем не справлялись многие взрослые. И сейчас сможет.

— Не сможет! — рявкаю, потому что, сука, страшно потерять её. — Она не справится. Уже не справляется. Скажите уже хоть что-то!

Только теперь он переводит взгляд на моё лицо. Какое-то время внимательно вглядывается, будто оценивая правдивость моих слов. Залпом приговаривает содержимое стакана и только после этого говорит:

— Лучше бы он её предал.

И это, мать вашу, единственное, чего мне удаётся от него добиться. В то, что он тупо уехал мы с братьями и так не верили, но сейчас только укрепились в своём мнении.

Но какие тогда варианты? Смерть? Больница? Тюрьма? Что могло произойти? Почему он не прислал Даньке хоть какую-то весточку?

Мы опять принимаемся тормошить родителей, но папа непреклонен, а мама впадает в истерику, когда Тимоха на эмоциях орёт:

— Если вы не скажете правду, то Даня вены вскроет!

Дни неумолимо продолжают утекать, а мы так глупо теряем драгоценное время. Наступает лето. Начинаются каникулы. Даня приезжает к Аресу, но только рано утром, пока все спят. Она будто не выдерживает, когда рядом больше одного члена семейства за раз. В дом никогда не заходит. Сразу направляется к вольеру. После пробежки закрывает его и прыгает на свой Кавасаки.

Сегодня я караулю её возвращение из парка. Они