Свет обратной стороны звезд - Александр Петров

— Да, — ответил Конечников, садясь на лавку и стягивая сапоги. — Отпустили пораньше. Завтра Крест будут вручать.

— А кого награждать-то будут? — живо поинтересовался дед, своим дребезжащим голосом.

Он посмотрел на внука своими красными, слезящимися глазами.

— Меня.

— За что? — поинтересовался старик, опуская нетвердой рукой перо в чернильницу.

— За то… — раздраженно ответил Конечников. — Можно подумать — не помнишь.

— Как, за это теперь награждают? — искренне недоумевая, с испугом спросил дед Арсений.

В глазах старика появились слезы.

— А что, спасение наследницы престола и разработка новейшей тактики мобильного боя недостойны награды?

— А, это, — с облегчением сказал дед.

— У тебя деда с памятью вроде в порядке более-менее? — поинтересовался Конечников, и предложил. — Давай лучше чай пить. Я тут пирожок привез.

— Давай, внучок, отчего ж не попить чайку. Я сейчас печку растоплю.

— Дед, — укоризненно сказал Федор. — Чайник есть.

— Ой, правда, — вздохнул старик. — Все время забываю. Тогда пойду за водичкой схожу.

— Я принес. Ведро в сенях стоит.

— Хорошо, — сказал дед, подхватывая ковшик и чайник. — Ты сиди, небось, устал с дороги.

Старик мелкими шажками, сутулясь и тряся головой, двинулся в сени.

Конечников не стал спорить. Дед был чрезвычайно упрям и мог устроить скандал с криком и битьем посуды, лишь бы не признаваться себе в собственной слабости.

— Да, сегодня был тяжелый день, — заметил Фeдор и спросил деда. — Чего-то Витькин дом закрыт? Куда все делись?

— Ты говори, я слушаю, — донеслось из-за открытой двери. Старик не понял, о чем спросил его внук.

— Начальство прилетело, — закричал Конечников. — А у нас ничего не готово, все объекты из-за срыва поставок заморожены. Хорошо им сараюху построить успели. Думал, кипеж будет. Пронесло. Вот как важно, когда рота почетного караула умеет красиво маршировать.

— Кто, говоришь, приехал? — поинтересовался довольный дед, появляясь с наполненным чайником.

— Я и не говорил. Она приехала.

— Кто? — не понял старик, продолжая улыбаться, смотря на внука выцветшими, безумными глазами.

— Княжна Александра, наследница престола.

— Какая Александра? — попытался вспомнить старик, насупился. Потом, вспомнив, испугался, сник. — Та самая?

— А есть другая?

— Федечка, нужно Витьку предупредить. Пусть что-ли детишек спрячет.

— И долго он их прятать будет? — поинтересовался Конечников. — Да и сам куда денется? Ему надо каждый день в участок являться.

— На службу-то? — дед помрачнел. — Не работа, а срам один.

Он включил чайник, дождался, пока тот закипит, набулькал кипятка в заварочный чайник, бросил туда пригоршню травяной смеси. По маленькой горнице поплыл запах ромашки и иван-чая.

— Зря. Витька справляется, — попытался перевести тему разговора Конечников. — На параде прошел со своими ребятами нормально. Почти в ногу шли.

— Да ну их, — сказал дед сердито. — Ряженые, какие-то. Брюхи до колен, рожи красные, вечно пьяные. У космонаутов все переняли. Глядеть противно…

— Да ладно, — возразил Конечников. — Витька вон, молодец. Пить перестал, собой занялся. Выправка военная, мундир отглажен, с иголочки. Настоящий офицер.

— Наших — то ребятишков не видел? — озабоченно поинтересовался дед. — Двинулись в факторию с утречка.

— Зачем отпустил? — с неодобрением поинтересовался Федор. — Столько всякого люда понаехало. Знал бы, что они там, забрал бы. Давай быстренько смотаюсь, поищу.

— Не надо, — сказал дед. — Они на телеге поехали.

— Совсем плохо, — сказал, качая головой Конечников.

— А как не отпустить? — виновато сказал дед. — Очень просились. Да и Дуняша нонче совсем большая, за ребятишками приглядит.

— Чайку попьем, — а там видно будет.

— Давай, внучок. Хорошее дело.

Конечников раскрыл упаковку и нарезал пирог. Старик разлил настой по чашкам, с удовольствием вдыхая аромат и глотая слюнки от вида сладкой выпечки.

— Ты вроде говорил, что кто-то приехал? — опомнился старик.

— Княжна Александра, — сказал Конечников, не став комментировать дырявую память деда.

— Беда внучок, — горько сказал старик, ставя локти на стол и обхватывая ладонями голову. — Ты чего у нее взял — отдай.

— А что я у нее брал? — спросил Конечников. — Не это?

Он достал из-под кителя золотой медальон. Старик недоверчиво и подозрительно посмотрел на украшение, пытаясь вспомнить.

— Да не… Вроде не такая была.

— Возьми, — предложил Конечников.

Он подал его деду Арсению. Тот взял тяжелую золотую луковицу в руку. Лицо старика изменилось. Голова перестала трястись. Он приложил древнюю драгоценную штучку к груди.

Конечников наблюдал за тем как менялся дед. Сначала из глаз ушло беспомощное старческое выражение. Они перестали слезиться, взгляд обрел твердость и остроту.

— Федя… Федя… Сукин ты сын, Федя, — уже совсем другим, уверенным, четким, хотя и по-прежнему негромким голосом сказал дед. — Я же тебе велел на глаза мне не показываться. А тем более просил, чтобы не подсовывал этого бесовского искушения.

Старик хотел было бросить медальон, однако, рука не подчинилась воле и еще сильнее прижала дающий жизнь медальон Управителей к груди.

— Не бузи, — сказал Конечников. — Надо поговорить. Я хочу, чтобы ты все понял. Княжна приехала.

— Ладно, — согласился старик.

— Княжна приехала сегодня утром. На завтра назначена церемония награждения. Александра намекнула, что хотела бы познакомиться с моими родственниками.

— Не поеду я, — отрезал дед. — Скажи, — болеет старый.

— Никто тебя и не приглашает. Она сюда приедет. Интерес у нее большой.

— Зачем ей мы нужны? Ты с ней сам разбирайся, раз всю эту кашу заварил, — сердито ответил дед Арсений.

— Не я, — зло возразил Конечников. — Ты. Кто изображал из себя звезду визии, перед камерами распинался?

— Ну зачем мы ей нужны, — не так категорично повторил старик.

— К этой летописи сейчас интерес большой. Ей эланцев в нос тычут, дескать, сами виноваты — кровь за кровь, суд Божий. Сейчас нашим командирам из Нововладимира надо за Гало оправдаться. Есть на то серьезные причины.

— И что?

— Узнают о том, как на самом деле все было, уберут всех, кто знает правду. Чтобы ничего не напортили.

— Уберут? Как это, внучок? — не понял старик.

— Заставят молчать. Убьют… — припечатал страшным словом Конечников деда.