Корабль смерти, Стальной человек и другие самые невероятные истории - Ричард Матесон

Его лицо заставило Дженнингса открыть рот от горестного изумления. Если можно вообразить себе лицо человека, которого только что жестоко пытали, то таким и было лицо Ланга. Обросшее темной щетиной, бескровное, с широко раскрытыми, полными муки глазами, это было лицо человека, которого истязают, истязают долго и страшно.

— Что же это? — вскричал Дженнингс.

Питер оскалился. Эта ухмылка настолько потрясла доктора, что по его телу прошла волна крупной дрожи.

— Пэтти ничего вам не сказала? — спросил Питер.

— Ты, ты скажи мне — что с тобой?!

Питер присвистнул, очевидно забавляясь:

— Я помираю. Я уже немножко похудел, верно?

— Милый, нет, — умоляюще сказала Пэт.

— О чем это вы говорите? — недоумевающе воскликнул Дженнингс.

— Выпить, принеси мне выпить, милая, — попросил Питер.

Патриция, покачнувшись, повернулась и вышла из спальни.

Дженнингс подвел Ланга к его кровати.

— Что происходит? — спросил он снова.

Ланг тяжело повалился в постель.

— Что я сказал, то и происходит. Я проклят, заколдован. Колдуном. — Он усмехнулся. — Мерзавец убивает меня. С тех пор, как я и Пэт встретились. А прошло уже три месяца.

— Может быть, ты… — начал было Дженнингс.

— Кодеин неэффективен, — бесстрастно продолжал Ланг, не слушая его, — даже морфин не помогает. Абсолютно. — Он глотнул воздуха. — Ни озноба, ни лихорадки, ни температуры. Никаких симптомов вообще. Просто меня убивают, и все, — Он взглянул на доктора сквозь полуприкрытые веки. — Странно, правда?

— Ты говоришь серьезно?

Питер пожал плечами:

— Черт его знает. Может быть, это горячечный бред. Видит бог, выпил я сегодня немало! — Он приподнял черноволосую голову над подушкой и посмотрел вперед, в окно. — Черт, уже ночь, — проговорил он и быстро повернулся лицом к доктору. — Сколько сейчас времени?

— Одиннадцатый час вечера, — отозвался Дженнингс, — а как насчет…

— Среда, так ведь? — спросил Питер.

Дженнингс уставился на него.

— Ну, я вижу, что среда уже давно прошла. — Ланг сухо закашлялся. — Пить! — крикнул он.

Так как его взгляд метнулся к двери, Дженнингс тоже взглянул туда. На пороге стояла Пэт.

— Все уже выпито, — сказала она голосом виноватого ребенка.

— Хорошо, не нужно ни о чем беспокоиться, — пробормотал Ланг. — Ничего не нужно. Я все равно скоро сдохну.

— Не говори так!

— Милая моя, я был бы очень рад умереть поскорее, — произнес Питер, глядя в потолок. Его грудь неровно поднималась и опускалась при каждом вдохе и выдохе. — Прости меня, любимая, я не хотел ничем тебя обидеть. Ох, снова начинается, — произнес он так удивленно, точно ему преподнесли некий сюрприз.

Неожиданно он содрогнулся в кровати всем телом, его мускулистые ноги дернулись, руки сжали лицо. Высокий, точно скрипичный звук, стон вырвался из его горла. Дженнингс увидел, что в углах рта у Питера появилась пена. Быстро вскочив, доктор бросился за своей сумкой.

Прежде чем доктор успел что-то достать, тело Питера скорчилось и упало с кровати. Молодой мужчина кричал в голос, на его лице с открытым и перекошенным ртом была какая-то животная нестерпимая мука. Патриция попыталась снова уложить Питера в постель, но он с силой оттолкнул ее и бросился к окну.

Дженнингс хотел сделать ему внутривенную инъекцию. Несколько минут они боролись, причем Питер, с лицом обезумевшим и искаженным, пытался задушить доктора. Но наконец Дженнингс повалил его на пол и с силой ввел ему под кожу иглу шприиа. Питер закричал, повалился на спину, попытался было подняться, но успокоительное средство уже растворилось в его крови, и он неожиданно уселся на пол, точно большая и страшная кукла. Глаза его прикрылись.

— Мерзавец убивает меня, — прошептал он.

Они уложили Питера в постель, укрыли одеялом, но тело его подрагивало.

— Убивает меня, — бормотал Ланг, — черный гад.

— Он действительно верит в это? — спросил Дженнингс.

— Отец, ты только взгляни на него! — ответила Пэт.

— Так ты тоже веришь в это?

— Я ничего не знаю, папа. — Она в отчаянии опустила голову. — Все, что я знаю, — это что он очень переменился с тех пор, как… как вернулся… С ним что-то случилось. Он не сумасшедший, отец. Он совершенно здоров, — Она вздрогнула. — И еще — он умирает.

— Почему же ты не позвонила мне раньше?

— Я не могла, — ответила девушка, — я боялась оставить его одного даже на минуту.

Дженнингс нащупал пульс Питера.

— Его вообще кто-нибудь осматривал?

Она печально кивнула.

— Да, когда это только началось, он пошел к специалисту. Он подумал тогда, что, может быть, у него что-нибудь с рассудком. — Она снова опустила голову. — Но он не болен, отец.

— Почему же тогда он говорит, что он… — Дженнингс был не в силах произнести страшное слово.

— Я не знаю, — ответила Пэт, — иногда мне кажется, что он верит в это, но чаше он просто шутит…

— На чем же он основывается?..

— Какое-то происшествие во время его последнего сафари. Я толком и сама не знаю, что там произошло. Где-то в Зулу он встретился с аборигеном, а тот ему сказал, что он колдун и что Питер… — Ее голос перешел в рыдание, — Ох, господи, может ли такое твориться на свете? Что же это такое!

— Может быть, дело в том, что сам Питер слишком верит, что с ним нечто случилось, — сказал Дженнингс. Он повернулся к Лангу, — Может быть, он убедил в этом себя?

— Отец, я… я верю в это, — сказала Патриция. — Но может быть, доктор Хауэлл поможет ему.

Дженнингс некоторое время рассматривал свою дочь.

— Так ты говоришь, Патриция, что сама веришь в это?

— Отец, постарайся понять меня, — она была почти в панике, — ты вошел сюда только что, а я рядом с ним уже много дней! Его убивает что-то или кто-то — я не знаю кто! Но я согласна на все, чтобы спасти Питера! На все!

— Хорошо, — Он ласково погладил ее по спине. — Сходи и позвони твоему доктору Хауэллу, а я пока что осмотрю его.

После того как она ушла в гостиную — телефон, стоявший раньше в спальне, был разбит о стену, — Дженнингс откинул одеяло и осмотрел мускулистое, бронзовое от загара тело Питера. Все его мышцы подрагивали — казалось, что, несмотря на сильнейшую инъекцию, каждый нерв в этом теле пульсирует и вибрирует.

Дженнингс недовольно сжал зубы. Интуитивно он чувствовал, что рациональная медицина здесь бессильна, что любая помощь в таком роде будет неэффективной. Ему очень не нравилось, что Патриция находилась здесь. Дженнингс совершенно не мог мыслить трезво и ясно, он сам слишком волновался от присутствия своей дочери.