Пограничная река. (Тетралогия) - Артем Каменистый

– Не понял? – прогудел Добрыня. – Они же отплыли в обед. К себе пошли. А Платиновый ручей выше нас по течению.

– Не знаю, может, они заблудились или скорее решили все же попасть в Сумалид, но попались к хайтам. Те всех перерезали.

– Странно, что они так далеко высадились, – задумчиво произнес Добрыня. – Могли бы легко зайти прямо в Хрустальную.

– Думаю, они о нас вообще не знают, – уверенно заявил Олег. – Я понаблюдал за ними, они сюда, похоже, за платиной приперлись.

– Не понял? За какой такой платиной? – оживился Шульгин.

– Я в прошлом году на том ручье пару шурфов разведочных пробил. Там следов золотодобычи хватает, причем некоторые ямы выглядели свежими. Думал, что старатели держались там до последнего, и, значит, содержание золота там хорошее. Но оказалось, что золота в песке немного, зато полно платины. По моим прикидкам, в металле местном процентов восемьдесят платиноидов, остальное золото. Платину здесь не ценят – Млиш говорил, на юге за добычу платины в масле живьем варят, потому что ее фальшивомонетчики используют, так что добыча там бессмысленна, и больше я туда не совался. Но хайты собираются явно добывать песок, причем работают лихо. Уже пару старых ям расчистили и почти сколотили примитивную гидравлическую установку. Судя по тому, как четко действуют, у них все продумано и не первый раз этим занимаются. Похоже, следы старой добычи после них остались.

– И на кой же им эта платина? – удивился Шульгин. – Это же вроде металл просто для украшений, а эти твари их не носят.

Олег покачал головой:

– Основное применение платины – техническое. Это тугоплавкий, химически инертный металл с кучей уникальных свойств. Тигли, катализаторы, термопары…

Намечавшуюся лекцию решительно прервал Добрыня:

– Да какая нам разница, для чего она им? Пусть хоть жрут эту платину вместо сахара, нам-то главное, что они в пяти шагах от нас встали. Олег, как, по-твоему, – надолго они?

– Не знаю, они передо мной отчитываться не стали. Но обустраиваются на ручье с размахом: хижины ставят, навесы, даже вроде бы лагерь обносить частоколом собрались – в ближайшей роще колья готовят.

– Олег точно говорит, – поддакнул Кислый. – И еще землю таскают в одну линию, наверное, вал делать собрались.

– Не было нам печали, – вздохнул священник. – Олег, а эта платина, она что, только в одном месте здесь? Как-то это странно с их стороны в такую даль прийти за ней.

Олег пожал плечами:

– Я все знать не могу. На Земле платиноиды встречаются очень редко, потому и стоят дорого, здесь, думаю, скорее всего, тоже так. По-крайней мере золото тут редкость: нам просто повезло, что этот край наподобие Уральских гор – всем богат. На Урале, кстати, и золото и платина есть.

– В гробу я видал такое везение, – вздохнул Добрыня. – Не нужны нам такие «старатели» в соседях. Надеюсь, они еще не знают, что мы рядом.

– Я по пути охотников в лагере предупредил – никто в ту сторону не сунется. Но хайты нас или наши следы заметят быстро. Пришли они явно не на пару дней, значит, охотиться будут или просто шляться по округе. А у нас там неподалеку, в сторону Нары, лагерь лесорубов. Народа там сейчас нет, но поселок и вырубки не скрыть. Да и по Фреоне с левого берега рыбаки гоняют постоянно, лодки их и плоты обязательно засекут. В общем, отсидеться не получится.

Шульгин вкрадчиво произнес:

– Это почему не получится? Они далековато от нас, вряд ли заметят наш поселок по дыму из труб. Пусть даже месяц будут платину мыть, нам это не помешает – просто будем избегать тех мест. Они намоют платины и уйдут. Ну, может, поймают несколько рыбаков с левого берега. Но это же не наши ребята. Да и предупредить Кругова можно – он гонцов пошлет по левобережью, и народ не будет маячить перед Платиновым.

– Не все так просто, – мрачно возразил Олег. – Это же хайты…

– Ну и что?

– Ну и то, – буркнул Добрыня, – Заберут свою платину и вернутся в Хайтану. Там расскажут, что здесь полно людишек. Вернутся уже оравой побольше. А может, и вообще решили на год тут осесть, на Платиновом. Построят крепость, и станет нам вообще печально… с такими соседями…

– Они и так знают, что здесь люди есть, – возразил Шульгин. – Набег их лишь недавно отбили.

Олег, решив, что пора выразить вслух витавшую в воздухе мысль, спокойно произнес:

– Передавить их надо, пока частокол не построили. Тогда точно никому ничего не расскажут и в другой раз подумают – стоит ли местная платина таких хлопот.

Шульгин скептически поморщился:

– В другой раз припрется их тысяча, и весь берег очистят, чтобы не мешали платину копать.

– У страха глаза велики, – парировал Олег. – Мы здесь уже пару раз им разгром устроили, и до сих пор никаких «тысяч» не видели. Далековато им до нас. Да и не так они страшны. Их много, но все же не миллиарды, посылать огромные отряды им нелегко – иначе бы давно всех нас переловили. Сил у них ровно столько, сколько земель, потому они и не могут расширять свои границы. А если попробуют расширить, надо это в корне пресекать. Платиновый ручей наша земля, и платина там тоже наша. Нас здесь если всех собрать, то больше тысячи народа. Даже если левый берег не поможет, полторы сотни воинов выставим легко. И союзников новых в деле испытаем – две-три сотни ваксов скажу Муру привести.

– Дожили, – чуть не прошипел Шульгин, – с ваксами дружбу затеяли. Может, нам еще и с хайтами союз заключить?

– Я бы с удовольствием, – ухмыльнулся Олег, – вояки они неплохие.

– А я и не сомневался…

Лом, всю беседу переминавшийся с ноги на ногу, нерешительно протянул:

– Ну так раз такие дела, так, может, лодку нам выделите? Сами видите, не наврали мы, а без лодки нам на левый берег никак не попасть.

Добрыня зловеще улыбнулся:

– Гонцов пошлю сейчас к Кругову, за подмогой, вот с ними и переправитесь. Заодно уж своему мэру объяснишь, какие такие дела загнали вас на маковые холмы.

– Олег, а может… может, сядем на корабли и уйдем… на юг уйдем. Уйдем все. Там хайтов нет.

Прижав к себе жену покрепче, Олег вздохнул:

– Ань… не ждут нас на юге. Мы везде чужие, и везде будут свои хайты. Сто раз уже это обсуждалось: нет у нас никакой альтернативы – надо просто стараться создать здесь что-то свое. Нам повезло, что людей здесь нет и никто нам не мешает.

– Ну конечно! Не мешают! Олег, оглянись: мы не живем… мы выживаем. Мы здесь уже больше года, здесь полно женщин, способных родить, и нет аптек… нечем предохраняться. Но детей почти не рождается… не до детей нам. А смертность какая… постоянно кто-то умирает от неизвестно какой болячки или паразита, даже врач с юга не может помочь, говорит, что таких болезней не видел никогда. Мы ведь чужие здесь, нет у нас иммунитета против местной дряни… Зимой каждую неделю похороны, да и обморозились многие, потому что одежды мало теплой. Я уж молчу о тех, кого убивают звери или враги. Мы сюда переселились с острова несколько месяцев назад, а на нашем кладбище уже десять могил. Мы заняты только одним – стараемся выжить. Все усилия, все мысли, все планы, все, чем мы живем, все подчинено одному – прожить хотя бы один день лишний. Мы не строим планы далеко наперед, живем одним днем. И это естественно – ведь если завтра на своих огромных кораблях придут хайты, все планы наши окажутся бессмысленными. Вспомни ту толпу, которую мы видели на их землях: даже половина того отряда, что прошел тогда мимо нас, с легкостью разобьет все наши силы, даже если соберем всех мужчин с обоих берегов и ваксов, которые присоединились к нам. Мы даже не сможем ничего сделать их кораблю, нас тогда чудо спасло, что он на мель сел.