Приглашение в зенит (авторский сборник) - Георгий Гуревич

А если бы вселенец побеждал безусловно, тогда и сюжет был бы иной — не психологический, а медицинский: другие герои, врачи, очевидно, боролись бы за выздоровление обезличенного героя.

В общем, вроде бы все увязалось: и физиология вселенца, и психология хозяина мозга. Я даже спросил себя, почему же природа не изобрела разумные вирусы? Такое экономное существо!

Может быть, не успела?

Тут надо подумать об истории паразитов.

Вирус — паразит. Паразиты, естественно, появляются позже, чем кормильцы. Сначала добытчики, а потом уж нахлебники. Сначала должна была сформироваться жизнеспособная клетка, сложная, самостоятельная, поглощающая пищу, перерабатывающая, изготовляющая свои органеллы, запасающая и расходующая энергию, размножающаяся, а потом уже к ней мог пристроиться паразит–вирус, который садится ей на шею (то есть в клеточное ядро), заставляет себя кормить и размножать.

Сначала клетка, потом паразит клетки.

А клетки–паразиты (микробы) могли появиться только после того, как сформировались многоклеточные животные и растения.

А многоклеточные паразиты (глисты, например, а также вши, блохи, комары) после того, как сформировались крупные животные–кормильцы…

Кстати, у червей и комаров нет уже стопроцентного паразитизма. Кормятся они за чужой счет, но все‑таки размножаются сами, не заставляют, подобно вирусам, изготовлять свое потомство.

Почему же природа не изобрела на Земле разумные вирусы?

Не успела? Все‑таки и разум существует не так давно.

Впрочем, не обязательно же залезать в мозг, чтобы распоряжаться чужим телом. Как мы знаем, на белом свете встречаются очень даже “разумные” паразиты, так называемые “далеко не дураки”. В череп они не втискиваются, но пудрить мозги умеют… А не столь разумные гнут горб, чтобы прокормить их, одеть понаряднее. Все необходимое получают человекообразные паразиты, правда, подобно глистам и комарам, разножаются они самостоятельно.

Видимо, разумный вирус не прижился бы на Земле. У него нет никакого преимущества перед человекообразными. Но вот для расселения по космосу он явно был бы полезен. Перефразируя Вольтера, можно было бы сказать: “Если бы этого вируса не было, надо было бы его изобрести”.

И уж, во всяком случае, следовало выдумать в фантастике, которая так много усилий и бумаги потратила, описывая межпланетные переселения.

Как хорошо: “…прилетаешь на чужую планету, приобретаешь тело, пригодное для жизни на той планете”.

И тут я запнулся.

И застрял.

Надолго, на несколько лет.

4. БЫЛО УЖЕ!

Застрял я потому, что начал припоминать что‑то похожее в фантастике.

Прежде всего я подумал о “Жуке в муравейнике” братьев Стругацких. Там непонятные грозные и опасные Странники оставляют зародышевые клетки, из которых вырастают люди, неотличимые от земных, но запрограммированные на какую‑то невнятную диверсию. Авторам и их осторожным героям с трудом удается избавиться от этих звездных диверсантов. Не совсем такое, но близкое. У Стругацких нет проникновения в мозг, но вселение на Землю осуществляют зародыши.

Несколько раньше вышла в свет повесть Снегова “Посол без верительных грамот”. Здесь вселенцы не подсылали зародыши, а воздействовали на гены людей. И рождались люди как люди по внешности, но подчиненные инопланетянам, их задания выполняющие.

А у Александра Мирера — вселение в мозг без оговорок. Его пришельцы, чтобы завоевать Землю, невидимо проникают в человеческие мозги, целиком подчиняют себе, так что видишь знакомых людей, а на самом деле это инопланетяне. К счастью, и у этих оборотней было свое ограничение: взрослых они подчиняли безоговорочно, но дети до 16–летнего возраста были им неподвластны. Так что с помощью этих несовершеннолетних, еще не развращенных кинофильмами, удалось справиться с вторжением.

Тут уже прямое сходство… и вселенцы, и вселение.

А потом стала припоминаться еще и классика. Я имею в виду “Орля” — рассказ Мопассана. Орля — невидимое существо, правда, не космического происхождения, а бразильского. Оно сильнее и мудрее человека, вообще грозит вытеснить людей. Орля целиком подавляет рассказчика, против воли своей он подчиняется диктату… все‑таки взбунтовавшись, пытается сжечь угнетателя в своем доме…

Биографы видели в этом рассказе признаки надвигавшейся психической болезни, которая через несколько лет свела Мопассана в могилу.

Однако чем больше вспоминал я примеров, сходных и не очень сходных, тем больше убеждался, что тема моя все‑таки заслуживает написания. В литературе такое правило: если подражаешь одному кому‑то, это почти плагиат, а если десяткам и сотням, значит, вышел на вечную тему. В данном случае волнующая тема независимости своей воли, стойкости воли, борьба с чужой волей. И если тема волнует, не исчерпана она Мопассаном и Мирером, имею право и я писать при условии… при условии… при условии, что могу сказать новое и свое.

Есть у меня свое?

Есть, пожалуй.

И заключается оно в одном слове: “Жалко!”

5. ЖАЛКО!

“Даже жалко, — написал я на 587–й странице. — Даже грустно расставаться. Тесно было в одном черепе вдвоем, а когда гость ушел — потеряно что‑то.

Словно после развода. Была жена — ссорились, покинула — в сердце пустота.

И хочется сказать, не жене — вирусу: “Но ты пиши все‑таки, присылай открытки из космоса, сообщи, как там устроился. И в гости приходи время от времени. Для тебя всегда найдется уголок в черепе. Не чужой”.

Жалко! — это и есть мое в знакомой теме. Умудренный возрастом, я знаю, что в нашем трехмерном мире односторонности не бывает. У всякого лица есть изнанка, а у всякой изнанки — лицевая сторона. Любые отходы для кого‑то сырье, даже навоз и тот — ценное удобрение. Нагревание проводов — потеря тока, растрата энергии, на нагревании проводов работают электроплитки. Непрошеный мозг в мозгу — великое бедствие: всегда ли бедствие гостит в мозгу? Какое‑то добавление к собственной жизни, вторая жизнь, свои впечатления, но и не только свои.

Так пускай же мой космический пришелец убирается прочь из моей головы… но не окончательно! Пусть оставит там свой биологический телеприемник, выращенный из ткани моего мозга! Пусть посылает мне время от времени открытки, кадры из своих странствий, так чтобы, стоя в метро на монотонном пути из центра в Медведково или же сидя в еще более монотонной очереди за медицинской справкой о том, что я совершенно здоров, мог бы я развлекаться, разглядывая горы и скалы или заросли неведомой планеты или кометы, очередного автобуса вселенца.