Хаидэ - Елена Блонди

Не чувствуя боли в избитом теле, она взлетела на Цаплю, что бежала следом за черным Братом. Пригнулась к светлой шее и ринулась по склону, туда, где бились, взмахивая волосами из-под свалившихся шапок, девчонки ее племени. Их было совсем мало, Цапля и Брат, топчась, спотыкались об упавших умирающих коней. А тириты, оглядываясь на мерный топот, что все приближался, торопились, отступая, проламывались через гущу, рассыпая сверкающие удары.

— Хей-го-о-о! — закричала Хаидэ, нагибаясь и подхватывая короткий меч из торчащей вверх руки упавшего воина.

И рядом с ней закричал Нуба, подавая Брата в сторону, обходя толпу, и преграждая дорогу окровавленным мужчинам. Но он был один, а всадников на этом склоне, быстро прикинула Хаидэ, не меньше полусотни. Они уходили, бросая раненых и убитых. Падали, когда всадницы догоняли их, разя в спины. Поворачивались и отбивались. И новые тела грохались наземь.

Все мельтешило и что-то внутри Хаидэ успело удивиться тому, что заря, застыв, не покидает неба. Рубя и дергая меч на себя, она выпрямилась, оглядываясь на топот, заклиная, чтоб подходили быстрее…

И в последнее мгновение перед тем, как черная туча всадников поглотила склоны холма, растекаясь по лощине и взмывая на гребень, — увидела.

Держа в голове, отбросила мысли, снова занятая тем, что делали прочие — била Цаплю в бока, кидала ее вперед, натягивала поводья, отводя от удара, пригибалась, уклоняясь от красного блеска, размахивалась, рубя сверху, тыкала вперед, сразу же дергая на себя.

А рядом молча крутились ловкие воины, и каждый короткий вихрь оставлял после себя черные бугры мертвых людей и коней.

Схватка, что в голове княгини растянулась на годы, на деле вспыхнула коротким пламенем. И женщины, в ужасе глядя через густые ветки, на бешено крутящееся месиво, не успели толком вдохнуть и выдохнуть, не успели додумать до конца даже короткой мысли, как все закончилось, будто черная железная рукавица, падая сверху, тяжко ударила пламя оземь, убивая его мелькание.

Все стихло. И в этой звенящей тишине стали слышны новые звуки, они и были, но сейчас стали главными. Стоны раненых, ругательства, вопли тойров, что, оказывается, давно крутились под ногами коней, прыгая и отскакивая, рубя покрасневшими мокрыми топорами. Замедлившийся топот копыт — всадники отводили коней от места битвы, спешивались, осматриваясь, переговаривались, сплевывали, скидывали на спины шапки и утирали лица.

Хаидэ согнулась в седле, слабо натягивая поводья трясущимися руками. Улыбнулась тревожно глядящему на нее Нубе, чувствуя, как дергается уголок рта и к глазам подступают кипящие слезы. И сглотнула, стараясь не вдыхать резкий, как хмель, запах крови. Нуба, наклоняясь, подхватил ее под спину широкой рукой. Сказал тихо, чтоб не слышали другие:

— Молчи. Молчи, Хаи, а то закричишь.

Мужская рука была теплой и это спасло. Хаидэ выпрямилась, смотрела, не отрываясь, на покрытое шрамами лицо и тяжелое веко над ослепшим глазом. Он нахмурился под ее взглядом. И она затрясла головой:

— Нет, Нуба, нет. Все… хорошо.

Повернулась к подъехавшему Нару.

— Асет с парнями погнал тех, что ушли. Не уйдут, от них-то.

— Да, Нар. Хорошо.

— Прости, княгиня. Девки удрали раньше. Ослушались. А мы двинулись следом.

— Да. Я сама запретила вам. Ты не виноват.

— Ну, видишь, если б пораньше, и делов бы не было, что нам эти твари, тьфу.

Она спрыгнула с лошади.

— Нар, соберите мертвых. Я пойду к осам.

— Да, светлая.

Он повернул коня, но Хаидэ окликнула его снова:

— Нар? Кто вел вас?

— Беслаи, — удивился тот, — как всегда в битву. Беслаи и небесное воинство.

— Да. Конечно.

Она медленно пошла по траве туда, где девушки, сжав губы или нервно смеясь, спешивались, оттаскивали убитых в сторону, укладывая рядом и выравнивая руки и ноги. Нуба шел рядом, возвышаясь над ней. И воины, взглядывая на еле различимое в наплывающих сумерках лицо, качали головами.

Белое лицо Мораты и ее сильные руки, вытянутые вдоль военной рубашки.

Тонкие волосы Хейнеке, слипшиеся от крови, а одна нога босая, без сапога.

Быстрая и смешливая Хола, что любила накручивать на голове косы венком.

Эйзенет, черноволосая, с рассеченным надвое лицом и грудью, залитой черной кровью.

Хаидэ остановилась. Спросила хрипло, глядя на следующую, у которой облако каштановых волос закрывало лицо:

— Силин?

— Нет, — угрюмо сказал Хойта, подойдя и становясь рядом, — другая. Найтэ. А Силин выживет ли.

— Где она?

Мужчина махнул рукой в темноту, где сразу в нескольких местах горели факелы.

Хаидэ схватила руку Нубы и потащила его на свет. Крепко сжимая, коротко вздохнула. Не глядя на великана, все же уточнила, не сдержавшись:

— Не уйдешь теперь?

— Нет, — он сжал ее пальцы.

Стыдясь огромного счастья, что накрыло ее, она пошла еще быстрее. Рядом с лежащей Силин бросила руку Нубы, села на колени, отводя с бледного лица мокрые пряди волос.

— Повозка есть?

— Есть. Раненых собирают.

— К Патаххе, всех. Там Цез, пусть смотрит за Силин. Сама.

Она выпрямилась и оглянулась на гору, где мелькали огоньки, переползая с места на место.

— Приведу знахарку из тойров. Чтоб поехали уже перевязанные и подлеченные.

— Тойры… — неопределенно отозвался Хойта.

— Теперь мы в ответе и за них, — Хаидэ снова посмотрела на девушку, потом на своего спутника. И двинулась обратно к горе.

— Хаи, тебе бы отдохнуть.

— Да. Вот поговорю с Нартузом. Нуба…

— Что?

— Мы будем в палатке. С тобой.

Он засмеялся, кивая в темноте.

Нартуз бегал у подножия скалы, высоко держа факел. Рычал, ругался, приказывал. Женщины плакали над убитыми. Увидев княгиню, шагнул навстречу. С вызовом обвел факелом огромную фигуру Нубы, разглядывая. И уважительно цокнул языком.

— Ну что, княгиня? Видала, как бились тойры? А? А?

— Твои воины смелы, вождь. И ты выбран племенем верно.

— Хоронить теперь. Много побили тириты. И девок, смотрю, ваших.

— Да.

— Утром схороним.

— Нарт, я оставлю вам воинов, пока мы не пришлем повозки.

— Какие-такие повозки? — Нартуз сунул факел молодому тойру, чтоб удобнее было упереть в бока руки.

— Забрать вас. Туда, где вам будет новая жизнь.

— Нет.

Широкое лицо тойра нахмурилось, брови почти закрыли блеск глаз.

— Нарт. У вас ничего нет! Все осталось в горе! Лес слаб, не плоден. И после осени — зима. А в степи вам будет хорошо, у нас есть стада, овцы. И табуны.

— Нет, княгиня.

Из темноты подходили, становились рядом с Нартузом мужчины, к ним прислонялись женщины, держа на руках детей. И, качая головами на слова княгини, кивали своему вождю.