Полет дракона - Владимир Ковтун

- Вы прекрасно овладели латынью, господин Ли! – Заверила его Корнелия. – А легкий акцент придает вашим словам особое очарование.

- Ну, если так…. – Ли задумался, сосредоточиваясь, потом, глядя куда-то вдаль, заговорил неторопливо и сдержанно.

- «Тот, в ком природные качества подавляют образование – дикарь. Тот, в ком образование подавляет природные качества – заурядный писец. Тот, в ком уравновешены образованность и природные качества, превращается в благородного человека….»

Присутствующие внимательно слушали. Фэй тихонько вздохнул – повеяло далекой родиной. Впервые, на языке грозного Рима зазвучали слова великого Учителя Поднебесной.

- «Если ты сам стремишься к добру, тогда и народ будет хорошим; если в течение ста лет государством управляли бы только добродетельные люди, они могли бы переделать даже самых злонравных людей, и мы могли бы отменить смертную казнь…. Когда под Небесами следуют пути, будь на виду, а нет пути – скрывайся! Стыдись быть бедным и незнатным, когда в стране есть путь; стыдись быть знатным и богатым, когда в ней нет пути. Благородный муж видит в справедливости неприкрашенную суть. Ритуалы используются, чтобы воплотить ее в поступках, смиренность, чтобы дать ей проявиться, а искренность, чтобы достичь в ней совершенства. Благородный муж именно такой!».

Ли окончил и замолчал.

- Великие боги! – Вскричал Секст. – Назовите нам имя этого мудреца.

- Кун-цзы. – Ответил Ли. – Великий мудрец дал нам понимание праведной жизни государства, и открыл людям их истинную сущность.

На ханьца посыпались вопросы. Римлян интересовало буквально все: семья, быт, обычаи, история страны, ее особенности. Ли только успевал вертеть головой и отвечать вопрошающим.

За столом звучали сказки, легенды и предания Хань.

- А можно попросить вас произнести что-нибудь на языке вашей родины? – Спросила Корнелия.

- Да, конечно! – Ли помедлил мгновение, затем прочитал на память отрывок из книги песен «Ши-цзин»:

Цикада в траве зазвенит, запоет,

И прыгнет кузнечик зеленый – сверкнет!

Супруга давно уж не видела я,

И сердце тоскует – скорбит от забот.

Я знаю: лишь только увижу его,

Как боль в моем сердце утихнет, пройдет.

Певучая речь хань-жэнь странно прозвучала в стенах триклиния.

«Он не зря выбрал этот отрывок…». – Подумал Фэй. – «Ли-цин постоянно живет в его сердце».

- А ваш повелитель, Император Поднебесной империи? Расскажите нам о нем. – Попросил Лентул.

- Нам трудно говорить о Сыне Неба. – Ответил Ли. – Его величие сравнимо с величием Солнца, дарящего тепло всему живому. Рожденный править, он возвысил Хань до пределов, ниже которых остаются самые высокие горы. Его волей мы находимся здесь. Силой его мысли созидается Поднебесная. Его чувствами полнятся души подданных. Его приказ равносилен указующему персту Судьбы. Человек хань-жэнь, получивший приказ Величайшего, идет и действует до тех пор, пока не выполнит его. Остановить его может только смерть.

- А каков он человек? – Спросил Лентул, легкомысленно оставивший без внимания всю верноподданническую тираду Главного Посла. – Чем живет, и что его интересует?

Ли, которому сложно было говорить о Величайшем вне своих монархических взглядов, тем не менее, попытался это сделать.

Он рассказал о том, как Сын Неба заботился об их воспитании, беседовал с ними о боевых искусствах, порицал за драки со сверстниками. Поведал он римлянам и о поэме, прочитанной Императором на открытии новой дамбы.

- Так ваш Император пишет стихи! – Воскликнула Валерия, выслушав рассказ Главного Посла.

- Да. Стихи, поэмы. Кроме того, Величайший еще и искатель, философ, как у вас говорят.

- Вот это уже совсем интересно! И чего же ищет ваш Повелитель?

- Смысла Бытия и Бессмертия.

- Так он алхимик, ваш Император! Расскажите нам поподробнее.

Но, Ли памятуя их с Фэем путешествие в гробницу Цинь-ши-хуанди, сделался сдержанным и поведал лишь легенды об Островах Бессмертия и интересе Императора к древним рукописям.

Наблюдательный Лентул заметил, тем не менее, легкую заминку в рассказе Ли, и решил, что здесь что-то кроется.

- Да! Теперь я вижу: нам понадобится не один десяток лет для того, чтобы прийти к взаимному пониманию. – Заметил Луций, впечатленный обилием непривычных сведений об Империи Хань.

- Ты следуешь оптиме{200}, друг мой, и радужно смотришь на мир. – Охладил его Лентул. – Я уверен: и сотен лет не хватит для постижения мира, краешек которого лишь приоткрывается устами наших гостей. Посмотри: мы столкнулись с явлением, подобных которому нет в нашей среде. Обычаи, которых мы не понимаем; их взгляды на мир удивляют, тонкость восприятия восхищает….

- Корнелий! Ты говоришь о гостях так, как будто их здесь нет. – С укоризной сказала Флавия.

- Я говорю не о наших уважаемых гостях, а о сложностях взаимопонимания. Вы думаете, им здесь легко? После тупости нашего консула! После гибели офицера их посольства! Спросите господина Главного Посла – он вам расскажет, как мы выглядим в его глазах! Хотя, в силу врожденной, по-моему, вежливости наших гостей, вы вряд ли узнаете о себе правду.

Разговор незаметно перешел на римские темы. Фэй признался, что его неприятно поразили бои гладиаторов.

- Разве у вас нет таких зрелищ? – Спросил Лентул.

- Случается, что на ярмарках, бойцы невысокого мастерства (настоящий мастер никогда не станет этого делать!) показывают свою ловкость и умение, но дело никогда не доходит до тяжелых ранений и, тем более, до смертоубийства. Мы считаем недостойным, делать из смерти человека развлечение для толпы.

Лентул кивнул головой.

- Да. Я понимаю вас. Возможно, это – варварство. Но, уж так мы устроены.

- Должно быть, у вас мало хороших бойцов. – Сказал Вибий, явно задетый вежливым обвинением в безнравственности римлян.

- Ну, почему…. – возразил Ли, - у нас много совершенствуются в боевых искусствах, только делается это, скорее, в целях созидания своей личности, чем поражения врага. Господин Фэй, например, прошел три полные ступени обучения бою, и был, как говорили, весьма способным учеником.

- Как интересно! – Воскликнула Флавия. – Обожаю поединки. А не смог бы господин Фэй показать нам свое искусство?

- Тем более, что Вибий у нас – большой мастер клинка. Он содержит гимнастический зал, и обучает этому искусству молодых патрициев. – Вмешался Лентул. – Вы могли бы устроить дружеский поединок.

- Поединок! Это прекрасно! – Захлопала в ладоши Флавия. – Я подарю победителю венок из лучших цветов, какие сумею достать.