Вся Агата Кристи в трех томах. Том 3 - Агата Кристи

греческий алфавит и прочту переводы «Энеиды», — по сути дела, работа Макса и его мысли мне гораздо ближе, чем дела Арчи в Сити.

«Но ты не должна снова выходить замуж, — говорила я себе. — Нельзя быть такой дурочкой».

Все случилось неожиданно. Если бы я восприняла Макса как вероятного будущего мужа, когда мы впервые встретились, я была бы осторожнее: не отдалась бы так легко этим непринужденным, счастливым взаимоотношениям. Но я ничего не подозревала — и вот, пожалуйста, нам так хорошо, так легко и радостно вместе, словно мы уже женаты.

В отчаянии я обратилась к своему домашнему оракулу:

— Розалинда, как ты посмотришь на то, что я снова выйду замуж?

— Ну что ж, я ожидала, что когда-нибудь это случится, — ответила Розалинда с видом человека, который привык всегда учитывать любые возможности. — Считаю это вполне естественным.

— Да, наверное…

— Мне бы только не хотелось, чтобы ты выходила за полковника Р., — задумчиво продолжала она.

Я удивилась, потому что полковник Р. всегда суетился вокруг Розалинды, и мне казалось, что ей нравится играть с ним в игры, которые он для нее придумывал.

Я упомянула Макса.

— По-моему, это лучше всего, — откликнулась Розалинда. — Нет, правда, будет очень хорошо, если ты выйдешь за него. — И прибавила: — Мы могли бы завести свою лодку. Он, кажется, неплохо играет в теннис? Мы будем с ним играть. И он может быть во многом полезен. — Она перечисляла достоинства Макса сугубо со своей, утилитарной точки зрения с предельной искренностью. — И Питер его любит, — прибавила она последний, главный аргумент.

Тем не менее то лето было одним из самых трудных в моей жизни. Один за другим все восставали против моего замужества. Хотя на самом деле, в глубине души, это лишь придавало мне уверенности. Сестра была категорически против: разница в возрасте! Даже в голосе моего зятя Джеймса звучало предостережение.

— А ты не думаешь, — сказал он, — что принимаешь решение под обаянием… э… той жизни, которая тебе так понравилась, жизни археологов? Что тебе просто было хорошо в Уре, у Byли. Быть может, поэтому твои чувства кажутся тебе такими теплыми?

Но я знала, что это не так.

— Конечно, это твое личное дело, — мягко добавил он.

Милая Москитик, разумеется, вовсе не считала, что это мое личное дело, она была уверена, что это ее дело — оберечь меня от опрометчивого шага. Лишь Карло, моя дорогая, добрая Карло, и ее сестра были мне опорой. Они поддерживали меня, хотя, догадываюсь, лишь из преданности. На самом деле и они, вероятно, думали, что я совершаю досадную ошибку, но ни разу об этом не обмолвились, потому что не в их правилах было вмешиваться в чужие дела. Наверное, они сожалели, что я не выбрала симпатичного сорокадвухлетнего полковника, но раз я приняла другое решение, что ж, они встали на мою сторону.

Наконец я сообщила новость супругам Вули. Они, как мне показалось, обрадовались. Лен, во всяком случае. Кэтрин, как всегда, понять было труднее.

— Только вы не должны выходить за него замуж раньше, чем через два года, — сказала она.

— Два года?! — испуганно переспросила я.

— Да, иначе это его погубит.

— Но мне кажется, это глупо. Я и так намного старше его. Какой смысл ждать, пока я состарюсь еще больше?

— Я думаю, для него это будет вредно, — ответила Кэтрин. — Очень вредно, если он в его возрасте возомнит, что может получить сразу все, что пожелает. Ему полезнее будет подождать — пройти испытательный срок.

С этим я согласиться не могла. Такая точка зрения казалась мне суровой и пуританской.

Максу я заявила, что считаю ошибкой с его стороны намерение жениться на мне и предложила еще раз хорошенько все взвесить.

— А что, ты думаешь, я делал последние три месяца? — ответил он. — Я все время об этом думал, пока жил во Франции, и решил: снова увижу ее — станет ясно, придумал я все это или нет. Оказалось — нет. Ты была такой, какой я помнил тебя, такой же желанной.

— Это страшный риск.

— Для меня — нет. Можешь считать, что рискуешь ты. Но разве нельзя рискнуть? Если не рисковать, ничего и не получишь.

С этим нельзя было не согласиться. Я никогда не действовала, исходя только из соображений здравого смысла. Его слова успокоили меня: что ж, пусть я рискую, но рискнуть стоит, чтобы обрести человека, который сделает меня счастливой. Мне будет жаль, если ошибется он, но, в конце концов, это его решение и он принял его сознательно. Я постановила ждать шесть месяцев. Макс не видел в этом смысла. «К тому же, — добавил он, мне нужно снова ехать за границу, в Ур. Думаю, мы должны пожениться в сентябре». Я поговорила с Карло, и мы составили план.

Вокруг меня было столько шума, и я так страдала от этого, что хотела сохранить все в тайне, насколько возможно. Было решено, что Карло и Мэри Фишер, Розалинда и я отправимся на остров Скай недели на три. Оглашение о предстоящем браке можно сделать там, а обвенчаться скромно в соборе святого Коломба в Эдинбурге.

Затем я повезла Макса к Москитику и Джеймсу — Джеймс смирился, но был печален, Москитик всеми силами старалась расстроить наш брак.

Однажды я и сама оказалась близка к тому, чтобы его расстроить. Мы ехали в поезде, и Макс, внимательней, чем обычно, слушая рассказ о моих родственниках, вдруг сказал:

— Джеймс Уоттс? Я учился в Новом колледже с неким Джеком Уоттсом. Это не сын твоего Уоттса? Потрясающий был артист — замечательно всех изображал.

Меня покоробило при мысли, что Макс и мой племянник — ровесники. Наш брак показался мне невозможным.

— Ты слишком молод, — сказала я в отчаянии. — Ты слишком молод!

На сей раз Макс встревожился не на шутку.

— Вовсе нет, — сказал он, — просто я поступил в университет довольно рано, и все мои друзья были такими серьезными; я вовсе не состоял в веселой компании Джека Уоттса.

Но сомнения не покидали меня.

Москитик из кожи вон лезла, чтобы отговорить Макса от женитьбы, и я испугалась, что он невзлюбит ее, но случилось наоборот. Он понял, что она очень искренна и от всей души желает мне счастья. «И вообще она такая забавная», — сказал он. Все находили мою сестру забавной. «Дорогой Москитик, — говорил, бывало, мой племянник Джек своей матери, — я тебя очень люблю, ты такая забавная и такая милая». Это очень точное определение.

Визит закончился тем, что Москитик, рыдая, удалилась, а Джеймс стал сердечно утешать меня.