Грот танцующих оленей: Фантастические рассказы - Клиффорд Саймак

На дорожке захрустели шаги, и Латимер поднял голову. Над ним стоял человек в спортивной рубашке и легких брюках.

— Доброе утро, сэр, — сказал Латимер.

— Послушайте, — спросил человек, — вы случайно не Дэвид Латимер?

— Случайно да.

— Так я и подумал. Во-первых, я вас раньше, по-моему, не встречал, а знаю я тут всех. А кроме того, охранники сообщили…

— Я прибыл что-то около часа назад.

— Мистер Гейл хотел вас видеть, как только вы появитесь.

— Вы что, поджидали меня?

— Ну, видите ли, мы не могли быть полностью уверены, что вам удастся добраться сюда. Но мы рады, что вам удалось.

Латимер поднялся со скамьи, и они вместе приблизились к подъезду, поднялись по ступенькам. За дверью они пересекли пустой вестибюль, прошли по коридору, где с обеих сторон были только номера комнат и никаких имен. В одну из комнат провожатый деликатно постучался. Послышался голос:

— Войдите!

Провожатый нажал на ручку и просунул голову в щель:

— Я привел мистера Латимера. У него получилось…

— Превосходно. Я рад за него. Пожалуйста, впустите его сюда.

Провожатый отступил в сторону, пропуская Латимера, а сам остался в коридоре. Латимер оказался наедине с хозяином кабинета, а тот встал из-за стола и пошел навстречу, протягивая руку. Не без некоторого колебания Латимер ее принял — рукопожатие было безликим, как принято при переговорах, но все же дружелюбным.

— Меня зовут Донован Гейл, — сообщил хозяин кабинета и указал на кушетку, — Располагайтесь. Видимо, у нас найдется много тем для разговора.

— Я с интересом жду, что вы мне скажете, — откликнулся Латимер.

— Интерес взаимный, — заявил Гейл, — Мы оба с интересом ждем, что скажет другой.

Они уселись по противоположным концам кушетки, хоть и лицом друг к другу.

— Итак, вы Дэвид Латимер. Известный художник.

— Не такой уж известный. По крайней мере, пока. И похоже, что теперь мне известным не бывать. Однако я не понимаю, каким образом вы могли меня поджидать.

— Нам стало известно, что вы покинули дом на берегу…

— Ах вот как вы его называете — дом на берегу?

— И мы заподозрили, что вы объявитесь здесь. Мы не могли угадать, где именно, оставалось лишь надеяться, что где-нибудь неподалеку. Иначе бы вам сюда просто не добраться. По холмам бродят монстры. Впрочем, полной уверенности в том, что вы объявитесь в этом мире, у нас тоже быть не могло. Вы не откажетесь рассказать нам, как именно это вам удалось?

Латимер отрицательно покачал головой:

— Мне что-то не хочется. По крайней мере, пока не хочется. Может быть, расскажу позже, когда узнаю побольше о вашей деятельности. Но сначала у меня вопрос к вам. Почему выбор пал на меня? На безобидного художника, который всего-то старался заработать себе на хлеб? Ну и заслужить репутацию, которая помогла бы ему зарабатывать больше и жить лучше.

— Вижу, вы уже сумели во всем разобраться.

— Далеко не во всем. И наверное, не во всем точно. Но меня возмущает, если меня рассматривают как врага, как потенциальную угрозу для кого бы то ни было. Нет у меня ни характера, ни мотивов для того, чтобы с кем-то враждовать. А Инид, ради всего святого! Она же поэтесса. Или Алиса, которая только и умеет, что хорошо играть на рояле…

— Эти вопросы не по адресу, — заявил Гейл, — На них мог бы ответить Брин, если захочет, конечно. Я лишь заведую кадрами.

— А кто такой Брин?

— Он возглавляет группу оценки.

— То есть группу тех, кто решает, кого изъять и зашвырнуть в иное время?

— Грубо говоря, да. Хотя на самом деле все гораздо сложнее. Здесь проводится огромная работа. Чтобы выявить потенциальных клиентов, надо прочитать тысячи газет и других периодических изданий. Провести первоначальный психологический анализ. Потом необходимо предпринять дальнейшие исследования в первичном мире. Изучить потенциальных клиентов как можно глубже. Но, по правде говоря, в первичном мире никто по-настоящему ни о чем не догадывается. Людей просто нанимают, чтобы они выполнили ту или иную работу. Подлинный мозговой центр находится здесь.

— Под первичным миром вы подразумеваете наше настоящее? Ваш и мой прежний мир?

— Да, конечно. Однако вы полагаете, видимо, что первичный мир — это настоящее время, а здесь — прошлое. Вы заблуждаетесь, это не так. Мы имеем дело не с временем, а с альтернативными мирами. Тот мир, откуда вы прибыли сюда, во всем идентичен первичному миру, кроме одного: в том мире эволюция обошлась без человека. Человек там не появился и никогда не появится. Здесь, где мы с вами находимся сейчас, произошло нечто еще более удивительное. Рептилии здесь не вымерли, меловой период не кончился, кайнозойская эра не наступала. На планете по-прежнему господствуют пресмыкающиеся, а млекопитающие остаются на вторых ролях.

— Вы не слишком рискуете, рассказывая мне об этом?

— Думаю, что нет, — ответствовал Гейл, — Вы же никуда отсюда не денетесь. Это относится и к любому из нас. Подписав контракт, мы знаем, что к прежней жизни нам не вернуться никогда. Здесь мы и останемся. Если у вас нет специальных устройств…

— Какие там устройства! Мне просто повезло.

— Вы привели нас в известное замешательство, — сообщил Гейл. — За все годы действия нашей программы ни на одной из станций не случалось ничего подобного. Мы не знаем, как тут быть, и не знаем, что делать лично с вами. Пока что вы будете жить здесь как наш гость. Позднее — разумеется, с вашего согласия — мы подыщем вам работу. Вы можете войти в штат исследовательской группы.

— Что-то в данную минуту, — сказал Латимер, — это меня не слишком привлекает.

— Только потому, что вы не в курсе фактов, не в курсе грозящих человечеству опасностей. Большинству людей в первичном мире никогда не жилось так хорошо, как при утвердившейся ныне экономической и общественной системе. Разумеется, существуют идеологические различия, но остается надежда, что их постепенно удастся сгладить. Не приходится отрицать, что на Земле до сих пор есть и районы бедности. Но их единственная надежда — в том, чтобы развиваться в интересах и под руководством мирового бизнеса. Так называемые интересы большого бизнеса — главная и единственная надежда планеты. Если существующее экономическое устройство вдруг рухнет, весь мир откатится к новому средневековью. Чтобы оправиться от такого удара, понадобятся тысячи лет, если это окажется достижимым в принципе.

— И чтобы защитить свою бесценную экономическую систему, вы решили подвергнуть заточению поэтессу, художника и пианистку.

Гейл в отчаянии всплеснул руками: