Не страшись урагана любви - Джеймс Джонс

Ровно в час тридцать ночи Бонхэм позвонил Гранту, вырвав его из шумного сна.

Пожалуй, это наихудшее, что могло с ним сейчас случиться, подумал он. В какую-то безумную секунду ночного кошмара на границе сна и бодрствования он подумал, что Бонхэм звонит, чтобы рассказать о его жене и Джиме Гройнтоне, что он их видел, что он их застукал вместе. Он яростно растер ладонью затылок и пошлепал по нему. Он уже принял решение. Этого не было. Этого не было. Он проанализировал, взвесил все обстоятельства и знал, что этого не было.

— Что? — продолжал он спрашивать в трубку. — Что? Не понимаю. Что?

— У меня неприятности, — снова сказал пьяным голосом Бонхэм. — Настоящие неприятности. Мне нужна твоя помощь. Ты можешь приехать? Я в мотеле «Мунрайз». Ты можешь приехать?

— О'кей, о'кей, еду, — сказал Грант, растирая шею. — Еду.

— Ты проснулся, точно? — спросил Бонхэм.

— Нет, если правду, то нет, — ответил Грант. — Повтори еще раз.

— Мотель «Мунрайз», — хрипло сказал Бонхэм. — Около десяти миль от «Вест Мун Оувер». У тебя есть машина?

— Да. Мы взяли напрокат, — сказал Грант. — Буду минут через двадцать.

— Приезжай, пожалуйста, — хрипло сказал Бонхэм. Грант впервые услышал от него это слово. — Пожалуйста.

— Ладно. Еду, — ответил Грант и возненавидел себя за эти слова. — Через двадцать минут. А в чем дело?

— Если ты по дороге не сообразишь сам, значит, ты вовсе не такой умный, как я думал, — сказал Бонхэм. — Какие могут быть неприятности при хорошей погоде?

Грант неожиданно проснулся окончательно. Кэти Файнер! Должно быть, это. Но что?

— Ладно, еду, — сказал он и положил трубку.

— Милая, — сказал он Лаки.

— Не буди меня, — сказала во сне Лаки. — Дай поспать. Пожалуйста. Пожалуйста, дай мне поспать. Пожалуйста, не буди. Ему хочется? Я его подержу. Но, пожалуйста, не буди меня. Обещаю, завтра я покажу ему такую любовь, какой он не видал. Я его поцелую. Но, пожалуйста, не буди меня. Сейчас. Я так долго не высыпалась. — Да она и сейчас спала. И говорила во сне.

Он, голый, снова присел на край постели и погладил ее плечо и затылок.

— Мне надо выйти. Ненадолго. Как ты, когда проснешься и не застанешь меня? Ты меня слышишь? Мне надо выйти. Я вернусь. Слышишь? Я вернусь.

— Иди, — сказала она и яростно отодвинулась. — Иди. Я знаю, что ты вернешься. Со мной все в порядке. Я буду здесь, когда ты вернешься. Что? Бонхэм?

— Да, — ответил он.

— Кэти Файнер?

— Думаю, да, — сказал он.

— Иди. Я понимаю, тебе надо идти. Я буду здесь, когда ты вернешься, — сказала она и устроилась в постели поудобнее.

Грант посидел, глядя на нее. Потом надел шорты. Было у нее? Не было? Было? Не было? Чего бы не смогли сделать Джером Керн или Коул Портер с этим рефреном? Было? Не было? Было? Не было? Было? Не было? Он начал одеваться.

Приехав, он застал настоящий театр. Все сидели в комнате мотеля со смущенным видом, все, кроме Кэти Файнер, которая была раздета больше других. Она сидела в короткой ночной рубашке, как у Лаки. Бонхэм надел брюки и рубашку, но сидел с босыми ногами. Все там были: Бонхэм, Кэти Файнер, Орлоффски, Летта Бонхэм и смущенный полицейский сержант в накрахмаленных шортах, рубашке цвета хаки и в кепке цвета хаки с красной лентой.

— Привет, Кэти, — сказал Грант.

— Привет, Рон, — ответила она и искренне улыбнулась. — Думаешь, ты сумеешь что-нибудь сделать с этим бардаком?

— Постараюсь, — ответил он. Он вполне понял, что произошло, и даже побитая рожа Орлоффски была слегка смущена. Но все равно, вид у него был тупой и упрямый, как у черта. Летта Бонхэм вовсе не смущалась. Она была вне себя. Орлоффски рассказал ей, где устроились на ночь Бонхэм и Кэти, и она настояла на том, чтобы приехать сюда с Орлоффски, а по дороге вызвала полицейского. По законам Ямайки супружеская измена сурово каралась, а старейшины Ганадо-Бей добавили еще и свои правила. Человека, которого при свидетелях поймали на этом, должны были тут же посадить в тюрьму. Он, конечно, мог внести залог.

Грант попытался урезонить Летту Бонхэм, но тщетно.

— Какой залог? — наконец, спросил он у сержанта.

— Не знай, сэр, — ответил сержант. — Надо иттить в участок, а там я пазванить инспектор или посмотреть книга. — Грант отметил, что, как всегда, у него в критической ситуации сознание чрезвычайно прояснилось, и он зафиксировал, что сержант говорит «участок», а не «отделение». — Сильно не хотится звонить инспектор, сэр, — добавил сержант, — в такой время.

— Ну, трехсот долларов хватит? — спросил Грант.

— О да, сэр, — сказал сержант и ухмыльнулся. — Думаю, да.

Грант выписал чек.

— Ну, а теперь давайте разъедемся и поспим, а?

— Я, сэр, исполняй долг, — ухмыльнулся сержант. — Не могу.

— В это время я не смогу вызвать такси, — сказала Кэти Файнер. — Сержант, вы не подвезете меня в отель? Он в городе. Высадите меня по дороге в отделение, то есть в участок. — Она остановилась, как выяснилось, едва ли не в самом шикарном отеле Га-Бей, самом шикарном после «Вест Мун Оувер».

— Канешна, — галантно ответил сержант. — Щаслив буду.

— Тогда выйдите все, пока я оденусь, — сказала Кэти.

Они, включая Бонхэма, ждали во дворе, пока Кэти одевалась. Грант еще раз попытался урезонить Летту Бонхэм и снова потерпел неудачу. Управляющий мотелем подошел к ним, и было заметно, что делает он это не в первый раз в жизни, и снова начал объяснять, что он не отвечает за это, поскольку они зарегистрировались как муж и жена. «Откуда я мог знать?» — повторял он время от времени со специфическим британско-ямайским акцентом.

— Вы слышали, сержант? — спросила Летта Бонхэм. — Вы заметили?

— Да, мэм, — отвечал сержант. — Заметить. Все так. — Бонхэм молчал, Орлоффски тоже.

Когда Кэти вышла, она весело пошла с сержантом к полицейской машине, ни с кем, кроме Гранта, не попрощавшись. Орлоффски сопровождал Летту Бонхэм к ее машине, к старому «бьюику» Бонхэма, и шел он с выражением одиночества мужчины, сопровождающего новую вдову. Кем, по-своему, как счел Грант, она, наверное, и была. Он заметил, что Ванда Лу Орлоффски сидела на заднем сиденье.

— А я, наверное, посплю здесь, — сказал Бонхэм. На его полупьяном лице было выражение сфинкса, такое же каменное, как и в случаях, когда он говорил о деньгах. Грант кивнул. Он сел в свою машину и вернулся в отель. Лаки спала, свернувшись в клубочек. Он разделся и долго смотрел на нее, стоя голым у кровати. Она и впрямь такая красивая.

Оставшиеся до отлета два дня Бен, Ирма и Лаки развлекались в отеле, на кортах, миниатюрной площадке для гольфа, в бассейне. В море, на прекрасном пляже отеля они не купались. Морем они надолго были сыты по горло. Грант, когда мог, развлекался с ними и с такими же чувствами. Но ему часто приходилось бывать в городе. Трижды он встречался с Леттой. Что бы он ни говорил, ее это не трогало, даже то, что он подробно и точно описал ей, что делает Орлоффски и что он уже сделал. Один раз он встретился с Бонхэмом, но тому нечего было сказать. Он жил в мотеле.