Русская Доктрина - Андрей Кобяков

Кадры преобразованного экономического управления и вновь образованного управления международной информации Мининформации привлекаются Временной кадровой комиссией для работы в Высшей аттестационной комиссии по кадрам массовой информации и просвещения и Центральной конкурсной комиссии соответствующего профиля. Высшая аттестационная комиссия по кадрам массовой информации и просвещения в плановом порядке проводит аттестацию сотрудников государственных СМИ. По завершении работы ее результаты публикуются.

Государственная информационная политика формируется с учетом приоритетов информационной безопасности, являющейся неотъемлемым элементом государственного суверенитета России.

Государственная информационная политика руководствуется принципом общественного блага, универсальными надконфессиональными критериями добра и зла в рамках сверхнациональной духовно-политической традиции России, определяющей критерии общественного почета и общественного позора.

Назначение министра информации сопровождается назначением руководителей государственных электронных СМИ и государственных информационных агентств.

Основными направлениями государственной информационной политики на первом этапе являются:

- пропаганда национальных достижений;

- защита национальных интересов публицистическими и художественными средствами;

- формирование общественных критериев почета и позора;

- мониторинг и модуляция вновь формирующегося национального общественного мнения;

- разъяснение идей доктрины преобразований в соответствии с продуманным планом последовательности раскрытия тех или иных ее аспектов;

- пропаганда первоочередных законопроектов, являющихся ключевыми для закрепления стратегического курса, в частности, Закона о защите внутреннего рынка, Закона о государственной тайне, Закона о защите семьи и детства (в контексте демографической и социальной программ); Закона о критериях социального поощрения;

- пропаганда первых символических и практических мер, которые принимаются властью в качестве инициации процесса масштабных консервативных преобразований.

2. Взаимоотношения с носителями иных мировоззрений

Известен английский принцип – “права моя страна или нет, но это моя страна”. В.В. Розанов создал афоризм, который по-русски отражает ту же мысль, однако с акцентом на идее “нации”: “Может быть, народ наш и плох: но он наш народ, и это решает все”.

Нужно отдавать себе отчет в том, что ценности духовной суверенности России и сверхнациональной русской нации будут изначально оспариваться сразу с нескольких позиций. Имея в сердце и голове розановскую установку, необходимо определить отношение и выработать стойкую упреждающую реакцию на иные мировоззренческие установки, в большей или меньшей степени не совпадающие с нашей.

1) В отношении установок, признающих право России на свою духовную суверенность, право русской нации – на выбор ею своего исторического пути, может быть выработано два основных подхода. Во-первых, это подход взаимного уважения, то есть поощрения мировоззренческой близости различных установок, поиск путей для еще большего сближения. В международных отношениях этот подход может выражаться в терминах “братства” наций, а также “братства” руководителей государств (например, президенты союзных России государств могут быть официально объявлены “президентами-братьями”, может звучать прямой призыв к “братьям” примыкать к российскому идеологическому курсу). Во-вторых, может разрабатываться подход терпимости – добрососедских отношений, взаимовыгодного сотрудничества, взаимопомощи, хотя и без развития углубленных программ сближения и взаимопроникновения. Два эти подхода могут и должны варьироваться и сочетаться в отношениях с одними и теми же субъектами, поскольку реальные внутренние установки и внешние декларации у суверенных политических субъектов редко полностью совпадают. (В этом смысле важно определять именно реальные установки тех или иных субъектов, что иногда возможно только с помощью разведывательных средств.) Важно заметить, что при обоих подходах, не важно, идет ли речь о сближении или о терпимом сосуществовании с носителями иного мировоззрения, наша установка сохраняется неизменной: это само-стояние (то есть самостоятельность, национальное самодержавие).

2) Самый простой случай – установки, принципиально несовместимые с нашей, предполагающие если не войну на уничтожение, то историческое выжидание, подготовку к такой войне. Понятно, что противники духовной суверенности России есть во всем мире, и в первую очередь это вызвано жесткой и обостряющейся с каждым десятилетием межцивилизационной конкуренцией. Задача русской “смыслократии” – зорко распознавать проявления такой враждебной установки и связанные с ней тенденции в общественном сознании, указывать на них, разоблачать их. Позиция России в этих вопросах проста: конкуренция цивилизаций должна иметь мирный, дружелюбный характер, не быть хищнической и разрушительной для мирового и регионального баланса. Агенты русофобских сил (то есть сил, воюющих с русской нацией и Россией как цивилизацией) вовне и тем более внутри страны должны подвергаться публичному осуждению и даже сатире в государственных СМИ. Их высказывания должны скрупулезно разбираться и выставляться на свет посредством объективной критики.

Конкуренция цивилизаций должна иметь мирный, дружелюбный характер, не быть хищнической и разрушительной для мирового и регионального баланса. Агенты русофобских сил вовне и тем более внутри страны должны подвергаться публичному осуждению и даже сатире в государственных СМИ. Их высказывания должны скрупулезно разбираться и выставляться на свет посредством объективной критики.

3) Более сложный случай – установки, не имеющие прямого русофобского содержания, однако опасные для духовной суверенности России, для ее нравственного благополучия и процветания. В этом случае возможна комбинация двух подходов. Во-первых, это подход отстранения, то есть соблюдения дистанции, выстраивания идеологических барьеров, недопущения агентов подобных сил к рычагам влияния на общественное мнение внутри России, а также пресечения иных видов активности, которые позволили бы им сосредотачивать в своих руках значительные ресурсы и возможности косвенно воздействовать на российскую внутриполитическую ситуацию и внешнеполитическую ситуацию. Во-вторых, это подход сознательного сопротивления, то есть ослабления и устранения сил, вредоносных для России и ее цивилизационной идентичности.

В качестве примеров взаимоотношений с носителями иных мировоззрений, демифологизации и разоблачения идеологических противников рассмотрим в свете данного подхода некоторые из идеологических явлений нашей общественной жизни.

Сверхнационально-русское мировоззрение должно постепенно вытеснить из политики патриотизированный большевизм и “русифицированный” национал-социализм. Это две разновидности провокационных химерических политических сил, по существу, вольно или невольно стоящих на службе прямых противников духовной суверенности России. Мы должны занять по отношению к коммунизму и нацизму вполне ясную позицию, ни перед кем не оправдываясь, постоянно разоблачать миф о том, что все идеи, не тождественные западническим либеральным построениям, представляют собой лишь разнообразные проявления “коммуно-фашизма” (вариант – “красно-коричневой чумы”). При этом острие критики должно быть направлено в большей мере против творцов этого мифа, чем против самих коммунистов и нацистов (всего лишь орудий в руках мифотворцев).

Другой пример – превращение еврейского вопроса в России в один из основных вопросов бытия нации, которое выгодно двум необычайно активным политическим группам: озабоченным происками сионо-масонского заговора “радикальным патриотам” и защитникам евреев, которые стремятся свести любой вопрос политической практики к “патологическому”, “зоологическому” национализму русских, неотрывному от его “антисемитизма”. Это две разновидности параноидального сознания, а параноики – плохие политики и никудышные строители государства. Ни с “юдофильскими”, ни с “юдофобскими” параноиками нам не по пути. Более того, в общественной дискуссии необходимо занять принципиально “медицинскую” позицию: разговаривать с оппонентами этого рода и отвечать на их публикации как психопатологи, а не идейно-политические противники.

Можно добавить, что в отношении “национального вопроса” в современной России существуют гораздо более болезненные и животрепещущие темы. Пока русские колонизовали окраины своей бескрайней державы, новое “великое переселение народов” двинуло народы окраин на “колонизацию” русского центра, центра не только географического, но и духовно-символического. Появились не вполне русская “русская интеллигенция”, “русская литература” и даже не вполне русский “русский язык”. Обилие нелегальных иммигрантов, засилье иностранных диаспор и нежелательное смешение этнокультурных пластов внутри России – вот приоритетные вопросы национальной политики.