Путешественница - Диана Гэблдон

– Мой добрый знакомый, мистер И Тьен Чо, – представил его Джейми плотной молодой женщине в туго обтягивающем платье из желтого атласа. – Подданный Поднебесной империи, мадам.

– О-о! – Веер в руке молодой леди пришел в движение, указывая на произведенное впечатление. – Неужели из самого Китая? Надо же! Подумать только, какое невообразимое расстояние вам пришлось преодолеть. Позвольте приветствовать вас на нашем маленьком острове, мистер… мистер Чо?

Она протянула руку, явно рассчитывая на поцелуй.

Мистер Уиллоби низко поклонился, держа руки в рукавах, и любезно проговорил что-то по-китайски. Молодая женщина растерялась. В глазах Джейми на миг промелькнуло удивление, тут же, впрочем, исчезнувшее под маской светской учтивости. Я увидела, что сверкающие глаза мистера Уиллоби сосредоточены на носках туфелек леди, видневшихся из-под платья. Интересно, что же он все-таки ей сказал?

Джейми, не упустив возможности, завладел рукой молодой леди, галантно склонился над ней и по-английски, но с сильнейшим французским акцентом сказал:

– Этьен Александр, мадам, ваш покорный слуга. Могу ли я представить вам мою жену Клэр?

– О, весьма рада знакомству!

Молодая особа, раскрасневшаяся от воодушевления, пожала мне руку.

– Меня зовут Марселина Уильямс. Возможно, вы знаете моего брата Иуду? Он владелец «Двенадцати деревьев», большой кофейной плантации. Я приезжаю к нему в сезон хорошей погоды и чудесно, просто чудесно провожу время.

– Боюсь, дорогая мисс Уильямс, – извиняющимся тоном произнесла я, – мы с мужем пока никого здесь не знаем. Не успели: только что прибыли с Мартиники, где мой муж держит торговлю сахаром.

– О! – воскликнула мисс Уильямс, округлив глаза. – Надеюсь, вы позволите мне познакомить вас с моими близкими друзьями Стефенсами? Кажется, они однажды бывали на Мартинике. Джорджина Стефенс просто очаровательна. Уверяю вас, она вам сразу понравится.

Стефенсами дело не ограничилось. В течение часа я оказалась представленной не меньше чем дюжине людей. Меня передавали с рук на руки и водили от одной группы гостей к другой, продолжая процесс знакомства с местным обществом, запущенный мисс Уильямс.

По другую сторону помещения мне был виден Джейми, являвший собой образец аристократического достоинства. Его голова и плечи возвышались над группой собеседников, радовавшихся возможности свести полезное знакомство с процветающим предпринимателем, сулившее расширение торговли сахаром за счет поставок во Францию.

Поймав мой мимолетный взгляд, он ответил лучезарной улыбкой и истинно французским поклоном. Я продолжала недоумевать по поводу того, что, собственно говоря, ему было нужно на самом деле. Ладно, сам все объяснит, когда будет готов.

Фергюс с Марсали, как обычно не нуждавшиеся ни в какой компании, кроме общества друг друга, кружились в конце зала в танце. На ее обращенном к Фергюсу разрумянившемся личике играла улыбка. По случаю приема Фергюс отцепил свой надежный крюк, заменив его пришпиленной к рукаву черной кожаной перчаткой, набитой отрубями. Она-то и покоилась на спине у Марсали, немного неуклюжая, но не производившая впечатления неестественной настолько, чтобы это могло привлечь внимание.

Я протанцевала мимо них, степенно кружась в паре с приземистым, толстеньким плантатором-англичанином по фамилии Карстерс, который считал своим долгом беспрерывно отпускать шуточки, хотя его находившееся на уровне моей груди лицо раскраснелось и покрылось потом.

Что же до мистера Уиллоби, то он наслаждался небывалым триумфом – собрал вокруг себя целый цветник дам, наперебой угощавших его самыми изысканными лакомствами. Неудивительно, что глаза китайца сияли, а круглые щеки рдели от удовольствия.

По окончании танца мистер Карстерс подвел меня к группе беседовавших дам и галантно удалился, чтобы принести мне бокал кларета, я же без промедления вернулась к своему главному в этот вечер занятию: принялась расспрашивать леди, кто из них хорошо знает людей, с которыми мне рекомендовали свести знакомство, то есть кого-либо из Абернэти.

– Абернэти?

Миссис Хэлл, моложавая матрона, рассеянно обмахнулась веером.

– Нет, не могу сказать, чтобы я кого-то из них знала. Они вообще бывают в обществе, а?

– О, Джоан, вовсе нет!

Ее подруга, миссис Йокам, изобразила потрясение – ту приятную разновидность потрясения, которая предполагает возможность запустить слушок и оказаться в центре внимания.

– Надо же, Абернэти! Ты помнишь того джентльмена, который купил плантацию Роуз-холл, выше по реке Йалла?

– О да! – Голубые глаза миссис Хэлл расширились. – Это тот самый, который умер почти сразу после покупки плантации?

– Да-да, тот самый, – подтвердила, услышав о чем речь, другая леди. – Говорили, будто бы его сгубила малярия, но мне доводилось беседовать с доктором, который посещал усадьбу. Этот врач пользовал ногу моей матушки, вы ведь знаете, бедняжка мучается от водянки. Так вот, он поведал мне, разумеется под большим секретом…

Языки мололи без умолку. Особенно усердствовала по части слухов Рози Макивер, казалось, она знала все обо всех и стремилась поделиться своими знаниями со всем светом.

Поймав нить разговора, я встряла с вопросом, пытаясь придать беседе нужное для меня направление.

– А что, на плантации миссис Абернэти работают только рабы или есть и осужденные, прибывшие по рабочему контракту?

Мнения на сей счет разошлись: кто-то говорил, что да, есть у нее несколько белых слуг, другие уверяли, что не больше одного-двух. При этом, как оказалось, ни одна из дам сама в Роуз-холле не была, но вот люди говорят…

Несколько минут спустя сплетники набросились на новую тему: скандальное поведение нового викария, мистера Джонса, с вдовой миссис Миной Алкотт. Сходились в основном на том, что от женщины с такой репутацией можно ждать чего угодно, а молодой человек просто поддался чарам опытной соблазнительницы, которая, кстати, гораздо старше его. С другой стороны, молодость – недостаточное оправдание для духовного лица, коему в силу его положения надлежит руководствоваться в жизни более высокими и строгими принципами, нежели простым грешным мирянам. У меня от этой болтовни звенело в ушах, так что в конце концов я извинилась и улизнула в дамскую уборную.

По пути к выходу я приметила Джейми возле стола с закусками. Он оживленно беседовал с рослой рыжеволосой девушкой в украшенном вышивкой хлопковом платье. Она смотрела на него снизу вверх и улыбалась, польщенная его вниманием.

Это зрелище вызвало у меня улыбку: могла ли она себе представить, что на самом деле он просто пытался увидеть в ней свою дочь, с которой никогда не встречался?

Я стояла в уборной перед зеркалом, укладывая на место прядки, выбившиеся во время танца, и наслаждаясь возможностью побыть одной и спокойно перевести дух. Великолепная дамская уборная была разделена на три отдельные приватные кабины, гардеробную, предназначенную для хранения шляп, шалей и верхней одежды гостей, и главное помещение, где я и находилась. В нем имелось не только большое трюмо и снабженный всем необходимым туалетный столик, но и покрытая красным бархатом кушетка, на которую я посмотрела с тоской. Туфельки отчаянно жали, но о том, чтобы скинуть их и прилечь, мечтать не приходилось. Меня призывал долг.

До сих пор мне не удалось узнать о плантации Абернэти больше, чем мы знали раньше, хотя я составила список плантаций в окрестностях Кингстона, где использовался труд осужденных. Было интересно, намерен ли Джейми просить содействия в поисках Айена у своего друга губернатора: это, по крайней мере, оправдало бы риск появления сегодня на столь многолюдном сборище.

Правда, реакция лорда Джона на раскрытие моего инкогнито оказалась неожиданной и сбивающей с толку. Впечатление было такое, будто ему явился призрак. Между тем ничего пугающего или отталкивающего в моем облике, судя по отражению в зеркале, не наблюдалось. Скорее наоборот. Волосы прибраны и удерживаются заколками, усыпанными мелкими жемчугами и бриллиантами, да и цвет лица благодаря притираниям и пудре миссис Макивер вполне приличный.

Глядя в зеркало, я пожала плечами, кокетливо взмахнула ресницами, чуть взбила волосы и вернулась в салон.

Путь мой лежал к длинным столам, уставленным огромным количеством пирожных, печенья, фруктов, конфет, рулетов и прочих лакомств, названия которых были мне неизвестны. Выглядели они вполне съедобными. Набрав тарелку фруктов, я отвернулась от стола и столкнулась с одетым в темное платье мужчиной. Я, естественно, залепетала извинения, подняла глаза и увидела строгое лицо преподобного Арчибальда Кэмпбелла.

– Миссис Малькольм! – удивленно воскликнул он.

– Э… преподобный Кэмпбелл, – отозвалась я без особого воодушевления. – Какой сюрприз!

Я осторожно прикоснулась к пятнышку от манго на его животе, но он нарочито отступил на шаг, и я прекратила свои поползновения.