Христофор Колумб - Игорь Валерьевич Ноздрин

невыполненной: пролив не найден, корабли не достигли Малабарского берега. Почему бы после откровения свыше, на обратном пути второй раз не испытать судьбу? Видение в бреду служило Христофору указующим перстом Божиим.

Эскадра пошла к Дарьенскому заливу. Через тридцать миль на одном корабле открылась течь. Экипаж мужественно боролся с несчастьем. Помпы работали на полную мощность, люди подручными средствами вычерпывали воду, а она поднималась в трюме, угрожала затопить судно. Пришлось срочно пристать к берегу возле Пуэрто-Белью, выяснить причину неполадки. Моряки осмотрели днище, сделали вывод, что в походных условиях нельзя починить каравеллу. Проводка через бар испортила изъеденное древоточцами днище. Адмирал согласился сжечь судно.

23 апреля эскадра лишилась второго корабля. Состояние других вызывало опасения, но Колумб не изменил курса.

«До 1 мая корабли все время шли вдоль панамского берега на восток, – пишет Я. Свет. – В конце апреля флотилия вступила в Дарьенский залив – морской тупик, огромный треугольник, вершина которого упирается в тот участок материковой земли, где панамский берег встречается с карибским берегом Колумбии. До места стыка адмирал не дошел. И он не знал, что с востока, со стороны Венесуэлы к Дарьенскому заливу в 1501 году приплыл бывший севильский законовед Родриго Бастидас. Стало быть, покидая эти берега, адмирал все еще тешил себя надеждой на обретение желанного пролива, ведущего в Индийский океан. Если бы адмирал прошел на восток и юго-восток еще миль сто-сто пятьдесят, он вступил бы в самую вершину Дарьенского залива и убедился бы, что берег круто поворачивает на север и северо-восток. Однако у мыса, который адмирал назвал Мраморным (вероятно, это мыс Пунта-де-Москитас современных карт), решено было дальше вдоль панамского берега не плыть, и корабли взяли курс на север. Произошло же это потому, что кормчие сочли, будто флотилия так далеко зашла к востоку, что перемахнула через меридиан Санто-Доминго, хотя на самом деле до этого меридиана еще оставалось пятьсот с лишним миль»[111].

Утверждение крупного ученого о незнании Колумбом результатов плавания Бастидаса вызывает у меня недоумение. Интересно отметить, что одни ученые считают, будто Бастидас до отплытия Колумба вернулся в Испанию, а другие – будто сидел на Эспаньоле, когда Колумб заплыл к Ованде на остров с намерением заменить судно. Однако в любом случае результаты плавания Бастидаса бы ли бы известны Колумбу. Я бы согласился с историком, если бы Бастидас плавал под португальским флагом, не отчитывался Фонсеке, не судился с морским ведомством, не добился за свои открытия королевской пенсии. На мой взгляд, окончание изучения Дарьенского залива объясняется хорошей осведомленностью ад ми рала, знакомством с картами предшественника. Смею пред положить, что Христофор прошел на восток и юго-восток «еще миль сто-сто пятьдесят», вступил «в самую вершину Дарьенского залива» и убедился, «что берег круто поворачивает на север и северо-восток», а мыс Мраморный – это не «Пунта-де-Москитас сов ременных карт». Вероятно, слово «мраморный» имеет отношение не к минералам на берегу, а к видению адмирала, ибо его невзгоды «записаны на мраморе». Здесь Колумб понял, что обветшавшие корабли не в состоянии продолжить поиски пролива, опасны для жизни моряков. К тому же, зачем повторять плавание Бастидаса? Христофор мог сомневаться в точности карт, надеяться на то, что Родриго пропустил пролив. Он стремился проверить результаты первопроходца, но злая судьба препятствовала ему. Опыт исследования материков показывает, что испанцы и португальцы обязательно повторяли маршруты предшественников, из-за плохой погоды и далекого расстояния, часто неправильно описавших землю.

Из Дарьенского залива эскадра пошла к Эспаньоле, но не точно на север из-за ошибки кормчих, посчитавших, будто они пересекли меридиан Санто-Доминго, а на северо-восток. Мне нравится иное объяснение, почему Колумб не попал на остров.

* * *

«Через десять дней он уже находился в виду архипелага Малые Кайманы; но здесь он не мог справиться с ветрами, которые отнесли его на северо-запад, к островам, ранее названным им Сады Королевы, разбросанным у южных берегов Кубы. Облюбовав один из островов, Колумб решил сделать остановку, чтобы дать отдых экипажу, но не успели бросить якоря, как разразился сильный шторм, так потрепавший корабли, что они стали окончательно непригодными для плавания»[112].

После окончания бури, несмотря на ужасное состояние каравелл, адмирал три недели лавировал между островами в ожидании попутного ветра, молил Господа помочь дойти до Эспаньолы. Ветер не менялся, корабли чудом держались на плаву. Со дня на день они могли затонуть при тихой погоде. Положение становилось катастрофическим, пилоты боялись уходить от земли. Промедление грозило смертью. Колумб принял отчаянное решение плыть к северному берегу Ямайки в удобную бухту Санта-Глорию (Сент-Анис) и там ждать помощи.

25 июня 1503 года разваливающиеся каравеллы вошли в знакомую гавань. На следующий день моряки вытащили суда на песчаную отмель, укрепили подпорками. Адмирал записал о пережитых испытаниях:

«Я избирал путь в обход многочисленных островов, дабы избежать трудностей у прибрежных мелей. Бурное море препятствовало плаванию, погнало меня назад без парусов. Я стал у острова, где внезапно потерял три якоря. В полночь, когда казалось, будто весь мир распадается на части, лопнули якорные канаты на другом судне, и оно налетело на мой корабль. Только каким-то чудом он не разбился в щепы…

По прошествии шести дней, когда погода улучшилась, я снова пустился в путь, потеряв все снасти на кораблях, изъеденных червями и похожими на пчелиные соты, с утратившими мужество, павшими духом людьми. Я проплыл дальше того места, куда заходил раньше, когда буря заставила меня повернуть назад, и на том же острове нашел надежную гавань. Спустя восемь дней я пустился в путь и в конце июня приплыл на Ямайку, причем все время дули противные ветры, а суда находились в еще худшем состоянии. Тремя насосами, горшками, котелками нельзя было даже с помощью всего экипажа справиться с просачивавшейся внутрь водой, не было возможности устранить причиненное червями зло».

Желая сохранить за собой монополию на знание дороги в золотоносную страну Верагуа, Колумб отобрал у своих спутников все карты и лаговые записи. Без них они бы не смогли повторить его путь. Адмирал специально указывал кормчим неточные координаты, поэтому они часто ошибались в определении местоположения флотилии.

* * *

В тот день, когда Колумб после перехода через Карибское море увидел кубинские острова, из Лиссабона в Бразилию вышла эскадра со старшим кормчим Америго Веспуччи. Мануэл послал пилота закрепить успех его предыдущего плавания.

Дела короля складывались удачно. Флотилия да Гамы возвращалась на родину, плыла вдоль восточного побережья Африки. Ей навстречу спешила следующая эскадра за пряностями и восточными товарами. На западе Атлантики повторился