Хроники Сиалы: Крадущийся в тени. Джанга с тенями. Вьюга теней - Алексей Пехов

— Ждите здесь, — сказал Алистан Маркауз, спрыгивая в грязь и протягивая поводья Сурку. — Медок, идем.

Они скрылись в здании, оставив нас мокнуть под дождем. Делер никак не прекращал стенаний, мечтая о жарком огне и горячей еде. Халлас в несвойственной ему вежливой манере попросил карлика замолкнуть.

Алистан и Медок вышли хмурыми и злыми.

— Трактир не работает, переночевать нам нельзя. Никто в деревне ничего не продает, тем более лошадей. Их у них меньше десятка.

— А настоять? — спросил Эграсса.

— Не думаю, кузен, что это хороший способ завоевать людскую любовь, — ответила эльфу Миралисса.

По лицу Эграссы было хорошо видно, что он думает о людской любви.

— Но переночевать-то нас пустят или опять мучиться? — влез в разговор Басс. — Мне этот дождь до смерти надоел!

— Нам всем надоел дождь, — громыхнул Медок, взбираясь на лошадь. — Милорд Алистан, может, попробуем поискать в домах? Авось кто и согласится нас приютить за пяток монет?

— Не стоит и пробовать. Трактирщик сказал, что это владения Балистана Паргайда.

Сурок выругался:

— Давайте убираться отсюда.

Но мы не проехали и ста ярдов — улицу преградила толпа. Угрюмая, злая и молчаливая. Здесь собрались чуть ли не все жители деревни. У многих в руках были вилы, топоры, косы, цепы, а то и обычные поленья.

— Ой! — тихонько произнес шут.

Я тут же оглянулся назад — дорогу перекрыли две телеги. Ловко.

— В чем дело? — крикнул Алистан Маркауз.

Из толпы вышел давешний мужик с топором:

— Мы не хотим неприятностей!

— Мы уезжаем из деревни, пропустите!

— С радостью, но сперва бросьте оружие и отдайте нам лошадей!

— Что?! — взревел Халлас, потрясая мотыгой. — Чтобы гном отдал свое оружие шайке мерзких вонючих крестьян?! Не бывать этому!

Толпа угрожающе загудела и двинулась в нашу сторону.

— Будем прорываться, — сказал Алистан Маркауз и плашмя ударил коня мечом по крупу.

Огромный боевой конь сделал скачок, оказался перед людьми, смял тех, кто шел в первом ряду. Сверкнул меч, отбивая цеп. Крестьяне с воплями и проклятьями бросились в стороны.

Я направил Пчелку вперед, стараясь не отставать от остальных. Отряд прошел сквозь крестьян, как нож проходит сквозь масло. Тех, кто не догадался отскочить, затоптали.

Один парень едва не умудрился всадить мне вилы в бок, но Халлас размозжил ему голову мотыгой, прежде чем я успел испугаться. Секунда — и я уже вылетел из толпы, отчаянно стуча по бокам Пчелки пятками и пригибаясь к ее шее.

Воинственные крики остались позади, мы неслись вдоль мрачных домов, желая поскорей вырваться из этой проклятущей деревни. Какая муха их тут всех перекусала, хотел бы я знать? Впереди было нечто вроде перекрестка. Прямо на нашем пути стояло человек пятнадцать, и эти, в отличие от крестьян, были вооружены копьями и луками. И одеты не в пример лучше — шерсть и сталь.

Алистан направил коня влево, проносясь мимо выставленных копий. Миралисса умудрилась сжечь одного из врагов заклинанием. Пока остальные хлопали глазами и орали от испуга, отряд пронесся за Алистаном. Я скакал предпоследним, сразу же за Халласом. Гном на своем коньке успел проскочить опасное место, а на мою долю достались острые наконечники копий, мелькнувшие в пяти дюймах от лица. Пчелка встала на задние ноги и заржала. Я только каким-то чудом; не сверзился с седла и не упал в грязь.

— Вправо! — рявкнул Басс, видя, что дорога слева уже перегорожена копейщиками.

Я с трудом направил Пчелку вслед за лошадью Проныры. Придется нам прорываться вдвоем. Теперь мы скакали в противоположном направлении от наших. За спиной щелкнули тетивы, и одна из стрел, прожужжав у меня над ухом, впилась в круп лошади Басса, скачущего впереди. Та встала на дыбы и сбросила приятеля на землю.

— Руку! — крикнул я, подлетая к нему и свешиваясь с седла.

Проныра вцепился в мою руку, подпрыгнул, я закинул его на Пчелку позади себя, и он вцепился в меня не хуже пиявки.

— Надо выбираться отсюда! Гони!

Меня не стоило упрашивать дважды. Вновь вжикнули стрелы, но на этот раз мимо. Мы пронеслись сквозь всю деревню, больше не встретив ни одного человека — ни своих, ни чужих.

Я остановил Пчелку, только когда Верхние Выдры остались далеко позади, скрывшись за завесой дождя.

— Неласковые ребята, чего они на нас взъелись?

— Мы можем вернуться и спросить их об этом. — Басс соскользнул с Пчелки.

— Надо отыскать наших.

— При таком-то дождине? Ты их не заметишь, пока не столкнешься нос к носу.

— И что ты предлагаешь?

— Я бы смылся, не находись мы так глубоко в Приграничье. Отсюда в одиночку не выберешься.

Я слез с Пчелки и повернулся к нему:

— Ты не прав, нам надо как можно скорее найти отряд. Смотри, деревня осталась там. Нам просто стоит сделать крюк, и мы выйдем к отряду.

— Вдвоем на одной лошади? — Он обернулся и задумчиво стал смотреть в сторону Верхних Выдр.

Вот тут-то я и увидел это.

Из спины Басса торчало две стрелы. Толстые, с палец толщиной, с белым оперением, одна застряла прямехонько под левой лопаткой, другая намного ниже и правее. Сердце и печень. С такими ранами люди не живут. Проныра же, казалось, даже не почувствовал ни боли, ни стрел, да и на его одежде не было видно ни капли крови.

— Так что ты думаешь? Гаррет, я, кажется, с тобой говорю!

— А?

Видно, в моих глазах что-то проскользнуло, потому что Басс внимательно, с прищуром посмотрел на меня и спросил:

— Что с тобой, дружище?

— Ты знаешь, — осторожно начал я, — те парни все же хорошо стреляют.

— С чего ты взял? Мы вроде как живы.

— У тебя из спины торчат две стрелы. Не ощущаешь?

Он, не спуская с меня глаз, нашарил рукой одну из стрел и неприятно хмыкнул.

— Вот тьма! Если бы ты знал, как не вовремя это все случилось, — криво ухмыльнулся Басс, а затем, каким-то немыслимым образом оказавшись рядом, ударил меня под дых.

Пчелка испуганно заржала и шарахнулась в сторону, я не удержался на ногах и упал.

— Мне всего лишь надо было наблюдать за тобой и говорить женщине, где вы. — Голос Проныры звучал жалобно. — Теперь Хозяин меня накажет.

Мое сердце ощутимо екнуло.

Глаз у Басса больше не было, вместо зрачков и радужки плескалось море тьмы. Его глаза были глазами старика из тюрьмы Хозяина.

Нож сам прыгнул в мою руку, и я остервенением всадил длинное лезвие ему в живот, но он даже не пикнул. Я не заметил, как он меня ударил, в груди разорвалась боль, не спасла даже кольчуга, и я снова оказался на земле.