Генерал Багратион. Жизнь и война - Евгений Анисимов

Граф Петр Петрович Пенен (курляндский немец), герой сражения под Витебском, был одним из блестящих русских кавалерийских генералов, «с редкой предприимчивостью и быстрым соображением». Потом, после выздоровления после болезни, отличился во многих битвах во время Заграничного похода русской армии (имел Георгия 4-го класса за сражение при Лопачине, Георгия 3-го класса за сражение при Прейсиш-Эйлау, орден Александра Невского). Тяжко раненный в Лейпцигском сражении 1813 года, он вернулся в бой и потом удостоился Георгия 2-го класса за взятие Парижа.

Не знавший русского языка немец из Гессена Фердинанд Федорович Винценгероде (Георгий 2-го и 3-го класса, Владимир 1-й степени) тем не менее стал по воле «немца» Барклая фактически первым русским партизаном. О боевом товарище Винценгероде по летучим отрядам и освободителе Нидерландов, а потом начальнике Третьего отделения А. X. Бенкендорфе не приходится и говорить — его патриотизм несомненен, как и верность России главного генерал-интенданта, а потом незаурядного министра финансов Георга Людвига (Егора Францевича) Канкрина. Под конец приведу отрывки из биографии еще одного эстляндского немца, Адама Отто Вильгельма Бистрома 2-го: «В ходе Русско-прусско-французской войны 1806–1807 гг., командуя батальоном Литовского полка, был в сражениях под Пултуском, Прейсиш-Эйлау (ранен в голову картечью), Гутштадтом, Гейльсбергом, Фридландом (контужен ядром в грудь), 12. 12. 1807 произведен в полковники. С 6. 3. 1808участвовал в Русско-шведской войне 1808–1809 гг., а с 1811 г. командовал бригадой… участвовал в деле под Островно, за отличие в Смоленском сражении награжден орденом Св. Анны 2-й степени… за геройские действия в Бородинском сражении отмечен орденом Св. Владимира 3-й степени. Затем постоянно находился в арьергардных стычках с неприятелем, за отличие при Спас-Купле награжден алмазными знаками к ордену Св. Анны 2-й степени. Участвовал в сражении при Тарутино, особо отличился в Мсигоярославецком сражении: утром 12 октября его бригада первой вступила в город и до вечера не выходила из боя. При преследовании неприятеля действовал в авангарде армии. За взятие Вязьмы награжден орденом Св. Георгия 4-го класса. 28. 4. 1813 за отличие при Малоярославце произведен в генерал-майоры со старшинством от 12. 10. 1812. В кампанию 1813 г. неоднократно находился в авангардных делах, отличился в Лейпцигском сражении, где войска под его командой захватили 56орудий (награжден золотой шпагой “За храбрость” с алмазами). В кампании 1814 года находился при блокаде Майнца, при штурме Реймса ранен пулей в левое плечо. За взятие Монмартрских высот под Парижем удостоен ордена Георгия 3-го класса». Участвовал во 2-м походе во Францию, умер в 1826 году генерал-лейтенантом. А еще у него был такой же героический брат Карл Генрих Георг Бистром 1-й, кавалер Георгия трех степеней (4, 3 и 2-го класса). В боях он был многократно ранен: в левую ногу, потом в левое плечо, в правую щеку с повреждением челюсти и вскоре умер от последствий ранений. Кроме множества подвигов с его именем связан захват маршальского жезла знаменитого Даву. Он был командиром любимого Багратионом лейб-гвардии Егерского полка.

И последнее, так сказать, на заметку. А. Бутенев, приехавший в Волковыск и сердечно принятый при штабе Багратиона, писал, что близким, домашним человеком при князе был… иностранец, француз по происхождению: «В числе близких к князю Багратиону лиц необходимо еще упомянуть о старом французском эмигранте Мустье (de Moustier). Он состоял в чине полковника нашей службы и носил кавалерийский мундир, но не имел никакой особой должности, а был только приятелем князя и сопровождал его еще в Турецкой войне, хотя не знал ни слова по-русски, а князь Багратион плохо объяснялся на французском языке. Прекрасный, седовласый, высокого роста старик был настоящий представитель доблестного французского дворянства прежних времен». Он был телохранителем последнего французского короля, защищал от толпы покои Марии Антуанетты, сопровождал короля во время бегства в Варен, чудом остался жив, бежал из Парижа, был принят при русском дворе, получил пенсию и «привязался к князю Багратиону»30. О другом иностранце из окружения Багратиона сказано в акте 13 сентября 1812 года о выдаче денежных награждений согласно завещанию князя: «Позеф Гави, как служивший ревностно и усердно при покойнике с 1806-го (года) до самой смерти без жалованья, — шесть тысяч рублей и верховую серую лошадь» ".

Глава шестнадцатая «Желал бы иметь крылья»

Конечно, посылая письмо Аракчееву с просьбой об отставке или отпуске, Багратион понимал, что просить отпуск на месяц или перевод в Молдавию в такой страшный момент в истории своей страны он не может. Им двигали обида, неприязнь к Барклаю и желание воздействовать через временщика на императора Александра, добиться отставки Барклая и передачи всей полноты власти над армией ему, Багратиону.

Такого же мнения в армии придерживались многие, если не большинство генералов и офицеров. Отказ Барклая от начатого было решительного наступления на Рудню их удивил. Именно к этому времени некоторые историки относят рост недовольства главнокомандующим 1-й армией среди генералитета. Своими действиями Барклай как бы подкреплял сомнения на свой счет. Известно, что 1 августа он снова переменил планы — в очередной раз двинул 1-ю армию к Рудне и у местечка Гавриков встал в показавшуюся ему удобной позицию в ожидании Наполеона, который — как он предполагал — захочет отметить свой день рождения (3/15 августа) очередной победной битвой и непременно двинется на русскую армию. Он писал Багратиону 1 августа: «Я полагаю, что неприятель 3-го числа, в день рождения Наполеона, возьмет намерение напасть на нас»1. Багратиону же был дан приказ идти по дороге вдоль Днепра к Надве, где он уже проходил со своей армией накануне. Этот новый приказ вызвал недовольство во 2-й армии: известно, что по той же самой дороге, по которой до этого прошли десятки тысяч людей и лошадей, лучше снова не ходить: окрестности пусты и изгажены, чистой воды, сена да и травы близко к дороге днем с огнем не найдешь. Но Багратион все-таки подчинился приказу Барклая и вежливо отвечал ему: «Желая содействовать в намерениях ваших, предписал я войскам завтра выступить, но долгом моим поставляю объяснить вашему высокопревосходительству прискорбие мое» и далее со скрытым раздражением и издевкой пояснял, что солдаты его корпусов, непрерывно переходя с места на место, устали и что «сверх того, следуя по одной дороге с 2-й колонной вверенной вам армии, непременно буду задержан обозами оной. Не могу скрыть от вашего высокопревосходительства… что 2-я армия от подобных движений будет скоро совсем недвижима, ибо люди и лошади не имеют ни малейшего отдохновения… никто поспеть не может»2. Тем не менее авангард 2-й армии — корпус генерала М. М. Бороздина — двинулся опять от Смоленска к Надве. Корпус генерала Раевского должен был выступить из Смоленска на следующий день, следом за дивизией принца Вюртембергского. Но корпус Раевского (по независящим от него причинам) задержался с выходом из Смоленска на несколько часов. И вскоре стало ясно, что это опоздание оказалось для России истинным даром судьбы!