Ночная смена - Dok

   Посидев над картой, Виктор прикинул, куда можно будет еще заглянуть, во время вылазки, написал на бумажке что нужно для ремонта газгена.

   Ирка расставив тушенку в подвале занялась обеспечением со своей стороны.

   К удивлению мужа она выволокла какое-то старушачье шматье.

   - Это еще зачем?

   - Если там живые люди, сначала лучше мне в одиночку зайти. Глянуть - кто да как.

   - Думаешь, нас возьмутся обидеть?

   - Не исключено. Ну не удивлюсь. Хотя бы ради оружия.

   - Зубы обломают.

   - Так не обязательно встречать огнем и вступать в перестрелку. Можно нас напоить или отравить. Или зарезать в подходящий момент. Да просто вывернуть на тебя кастрюлю кипячего супа. А меня сразу гробить нет резона, в одиночку я неопасной выглядеть буду - если что, так ты и вступишься, милый, когда они засветятся...

   Виктор подумал, что в этом есть смысл. Но не оставлять же за Иркой последнего слова.

   - А если там будут мертвяки?

   - Мы же сначала глянем, что да как. Ты же у меня осторожный и бдительный!

   - Ладно. Мы так и поступим.

   Последнее слово все же осталось за Витей.

   Это было приятно.

  ......................................................................................................................

   В пыльном стекле вижу ровно то, что мне сообщает отчаянный вопль:

   - Некротическое взбесилось!!! Стреляй - разойдемся по-хорошему!!! Хватай стреляющее!!! Скорей!!!

   Вопль резко заканчивается очень болезненным криком.

   Вот уж дудки, нашел дурака!

   Дверь в кабину не заперта.

   Прыгаю в машину.

  Запираюсь.

  Ключей нет.

  Смотрю, как морф будет жрать своего хозяина.

  Морф не жрет.

  Он наслаждается.

  Герой - красавец изо всех сил пытается отползти, сидя на заднице, но не замечает того, что Мутабор придавил его ногу лапой и потому гений впустую елозит ручонками по насту.

  Странный навороченный девайс с глушителем и гранатометом валяется аккурат посередине между мной и сладкой парочкой.

  Вообще-то можно бы рвануть за ним, пока они так заняты друг другом.

  Не успел.

  Морф поворачивается в мою сторону и идет к машине, волоча за ногу свою добычу. Добыча, вместо того, чтоб раскрыть висящую на боку кобуру, продолжает в слепом ужасе хвататься руками за снег. А ведь не получается у него, ручки-то не слушаются. То ли Мутабор их поломал, то ли так засушил. У меня рука еще не в порядке и болит, зараза.

  Показываю морфу зажатый в руке пистолет.

  Сам прекрасно понимаю, что выгляжу смешно с этой пукалкой.

  Морф реагирует, тем не менее, серьезно.

  И совсем не так, как я ожидал.

  Сорванная с пояса гения кобура отлетает как пушинка...

  Чудище деловито поднимает ногу хозяина на уровень своих глаз и обдирает и маленькую кобуру со щиколотки.

  Это что, он понял мой жест не как угрозу ему, а как помощь и напоминание о возможном противодействии хозяина?

  Слишком хорошо, чтоб было правдой.

  Но чем черт не шутит.

  Когда бог спит.

  Морф что-то заботливо делает со своим создателем, отчего тот орет совершенно немыслимым ревом. Наконец отстраняется - когда у меня уже в ушах звенит.

  Вижу, что пальчики на обеих руках у экспериментатора торчат нелепо в разные стороны - минимум вывихнуты, но со своей дури морф мог их и переломать легко.

  Не успеваю ничего умного придумать, как машину сотрясает гулкий удар.

  Мутабор слегка грохнул в дверцу кабины кулаком.

  Я это понимаю как намек на то, что стекло между нами не преграда и не защита.

  Такое приглашение вылезать из кабины.

  Ужас, как не хочется этого делать.

  Вылезаю.

  Герой - картинка с недоверием глядит на свои изувеченные руки и начинает взахлеб плакать. Слезы ручьем текут. Ну да, это еще и больно впридачу, а не только обидно.

  Морф даже головой начинает мотать - не будь он мертвяком, я бы сказал, что он восторженно слушает этот плач - как великолепную музыку.

  Надо бы по дуге обойти этих ребят и попытаться добраться до автомата, но - странно до невозможности - ноги не идут. Держат худо-бедно, но не слушаются. Не было у меня такого никогда раньше.

  А еще - совершенно не к месту - мне становится жутко любопытно - что черт это все побери, тут происходит? Такое дурное любопытство можно сравнить с тем, когда мы шестиклассники разбирали взрыватель здоровенного снаряда, нарезки на медных поясках которого четко говорили, что давным - давно эта стальная дура вылетела с грохотом в облаке пламени из орудия, просвистела десяток километров и потом тяжко рухнула в этом лесу. И не взорвалась.

  Детонатор мы разобрали, ничерта не поняв в полученных деталюшках. Зачем разбирали - так и осталось неясным. Как решили, повзрослев - по чистой и незамутненной дурости. Потом была возможность посмотреть, что делают с человеческим телом и куда меньшие железяки - и я не только в руки больше эти штуки не брал, но и взял за правило уносить ноги от безлюдных костров в лесу...

  Вот и сейчас - любопытство ровно того же розлива. Нет, разумеется, его можно объяснить - говорящий и думающий мертвец, чего никто не видал раньше... Его создатель, владеющий явно технологией производства морфов в почти промышленных масштабах. Сам морф - невероятно ценный материал для изучения.

  Кое - что мне и так понятно. Всякая ерунда - например, откуда звуки. Раз зомби двигает конечностями и может кусать и жевать - и глотать - значит, мышечные группы работают. В сложных сочетаниях, точно координировано. И почему бы не работать мышцам грудной клетки - набирая в грудную полость воздух? И получается по принципу детских резиновых игрушек пищалок. Те тоже не живые, а звуки издают - токо в путь. Голосовая щель и пасть - тоже работают. Да любой мертвяк издает стон- стенанье. Тут только еще отмодулировано несколько звуков. Вот сохранившийся интеллект - это совершенно непонятно. Мозг умирает - кора во всяком случае. Раз морфы охотятся, да еще и хитрят при этом - интеллект у них точно есть. Так что тут просто еще к тем структурам мозга, которые у морфов работают на охоту - добавились дополнительно огрызки коры. Вот как - совершенно не понимаю.

  Хотя не только тут. Как функционируют зомби - никто не понимает.

  Мутабор насладившись музыкой воя и плача, поворачивается ко мне.

  - Хессих!

  - Да я медик.

  Мотает башкой, совершенно человеческим движением отрицания. Тычет лапой себя в грудь, повыше висящих ручонок.

  - Хессих!

  Потом в меня.