Суждено быть рядом. Время перемен - Elme Orta

– Вы уже проснулись, госпожа? – Спросила она так, будто едва сдерживала рыдания.

– Нет, я еще сплю, – буркнула Сариэль, хмуро уставившись прямо в лицо подруге.

– Тогда я зайду попозже, – не отреагировала на шутку эльфийка и, опустив глаза, направилась к выходу.

– Айлани, ну-ка, иди сюда, – прошелестело у нее за спиной.

– Сариэль, я… – Девушка явно боролась со слезами, так и не обернувшись назад. – Дай мне немного времени, я скоро вернусь.

– Нет! – Отрезала хозяйка шатра. – Я сказала – иди сюда немедленно.

Девушка повернулась. По ее щекам катились слезы.

– Пожалуйста, Сариэль, дай мне справиться с эмоциями. Я приду. Скоро, – всхлипнула она.

– Иди сюда и справляйся тут, – нахмурилась теллиани и похлопала по покрывалу рядом с собой.

Эльфийка неохотно повиновалась и осторожно уселась на краешек кровати, стараясь незаметно утереть щеки.

По разумению девушки, Сариэль, как и подобает, теперь обязана была тихонько посидеть рядом, чтобы не ставить ее в неловкое положение и дать время справиться со столь явным проявлением чувств. Но вместо этого теллиани резко притянула ее к себе и, обнимая, зашептала.

– Ну, что ты ведешь себя, как дурочка. Не чужие же вроде бы. – И принялась гладить девушку по спине и волосам.

И это стало последней каплей.

Айлани разрыдалась и вцепилась в рубашку Сариэль. Она вся дрожала, и сквозь рыдания то и дело прорывались какие-то бессвязные слова.

– Я ему поверила!.. А он! – И чувствовала, как тонкие руки Сариэль сжимают ее плечи. – Я бы все для него!.. – Новый всхлип. – Светлые боги, как сумасшедшая!.. Ему даже не пришлось уговаривать!.. Сама! – Еще всхлип, к которому теперь добавилась и икота. – А утром он пошел к ней!..

Айлани застонала и принялась рыдать еще страшнее.

Сариэль осторожно и плавно прикоснулась к ее воспоминаниям. И увидела все. И горящие глаза демона. И безумную ночь. Первую для нее. И все их ласки. И разговор Аза с Фириат, утром подслушанный девчонкой у шатра: «Фириат, ну, послушай меня! Мои чувства к тебе никуда не делись! Я все еще люблю тебя!». И тонкие пальцы, сжавшие тяжелую ткань о того, что так больно стало в груди. Словно нож повернулся.

И тогда теллиани, чуть приглушив эту страшную боль, в ярости поднялась, оставив подругу утирать последние слезинки.

Ее губы сжались от нахлынувшей ярости.

– Я уничтожу его! – Прохрипела она, едва сдерживаясь, чтобы не начать крушить все прямо здесь.

– Нет! Сариэль! Не надо! – Вцепились в легкую ткань рубашки тонкие пальцы подруги. – Только я виновата! Если бы я не отдалась ему, все было бы в порядке. – По щекам девушки снова градом лились слезы.

– Это я одна виновата, – глухо отозвалась хозяйка шатра, пытаясь унять собственный гнев. – Мне казалось, что в нем больше чести! Но то, что он сделал – это уже слишком! Последний подонок не поступил бы так! И я приведу его объясниться с тобой, чего бы мне это не стоило!

– Нет, Сариэль, не надо! – Волосы упали Айлани на склоненное лицо. – Как я взгляну ему в глаза? Да и зачем мне мужчина, которого придется удерживать рядом силой? Неужели я настолько не хороша, что никто не покусился на мою сомнительную красоту? Если даже демон сбежал… – Ее слова все тише срывались с губ.

Сариэль прижала девчонку к себе.

– Ты безумно хороша, Айлани. – Чуть слышно говорила она, проводя рукой по волосам эльфийки. – Нежная и чистая. Как весенний цветок. И твой избранник станет самым счастливым на свете.

И постепенно девушка обмякла в руках теллиани и погрузилась в спасительный туман забытья.

– Так, посмотрим, что тут можно сделать, – пробормотала Сариэль, падая сквозь сны своей подруги. – А то так недолго и с ума сойти! Нет! Ну не козел?! – Разговаривала теллиани сама с собой, пытаясь утишить боль девушки, которая за несколько месяцев стала ей очень дорога. – А это что еще такое? И не убирается никуда! Что за!.. – И внезапно эльфийка поняла, что маленькое серебристое солнце, висевшее перед ней в туманной пустоте, – и есть любовь Айлани к демону. И ничего поделать с этим нельзя. Только укрыть поплотней. И то – лишь на время. А потом все опять вернется на свои места. – Но хотя бы пару месяцев ей будет не так больно! – Пробормотала Сариэль, пряча от эльфийки сияющий комок. – А там разберутся!

И когда Айлани открыла глаза, слезы уже не катись по ее щекам.

– Ты обязательно поговоришь с демоном. – Сказала ей Сариэль. – И выяснишь, почему он так поступил. А пока тебе просто будет легче дышать.

Девушка порывисто обняла свою подругу, так и не сказав ни слова, и прижалась лицом к ее плечу.

– А теперь давай собираться.

– Я сегодня никуда не пойду, Сариэль, – ответила эльфийка.

– Вот и правильно. Когда я уйду – ложись и спи. Тебе надо отдохнуть. Все это отнимает слишком много сил. А вечером поговорим. Только больше не плачь. Он не стоит твоих слез.

Айлани наклонила голову и промолчала. И пока Сариэль не покинула шатер, с ее губ не сорвалось ни слова.

***

Сегодня теллиани была одета в строгое черное платье с глубоким квадратным вырезом, узкими рукавами и не слишком пышной юбкой. И единственным его украшением служил высокий веерообразный стоячий воротник, окаймлявший низкий вырез корсажа. А вот все горло девушки было словно затянуто паутиной, вытканной из драгоценных камней небольшого размера, которая клиньями разной длины ложилась на нежную кожу.

Длинные волосы были спрятаны под высокий головной убор, закрывавший лоб такой же паутиной из драгоценных камней.

Никаких украшений, кроме традиционного массивного черного перстня.

Попытка помочь Айлани забрала слишком много сил, которых теперь так катастрофически не хватало. А жрицы делали ошибку за ошибкой.

Лицо Сариэль осунулось от усталости, руки чуть заметно подрагивали, но она упрямо делала то, что считала нужным, вырывая из плена черной тьмы всех шестерых танцующих девушек.

И когда она едва заметно качнулась, Райлин осторожно придержал ее за плечо, но его лицо осталось бесстрастной маской – на него было устремлено слишком много любопытных глаз.

А вот Кейри, стоявший за ее спиной, чуть заметно нахмурился, ощущая холод, которым повеяло от тела теллиани.

Двое мужчин, защищавших ее, как могли.

Но вот, наконец, в воздухе застыло последнее па медлительного танца, и растаял в шелесте теплого ветра последний отзвук нежного голоса флейты.