Хрустальный грот - Мэри Стюарт

— Нет, — сказал я. — Это был Утер. — Я передал ему свой разговор с королем о воспитании Артура. — Как похоже на Утера послать человека, который знает меня! Он никогда не умел думать сразу о нескольких вещах Ну да ладно, я там не покажусь. Можешь ты найти подходящий предлог, чтобы мальчику ездить ко мне?

Он кивнул.

— Я представил дело так, что-де давно слышал о тебе, что ты человек ученый, много ездил по свету и можешь обучить мальчиков тому, чего они не узнают от аббата Мартина и святых братьев. Им будет позволено ездить к тебе, когда бы они ни пожелали.

— Они? Разве Кей не вырос из учеников, даже при необыкновенном учителе?

— Да он ради учения и не поедет, — сокрушенно, но не без гордости сказал отец. — Он вроде меня, мой Кей, ничего знать не желает, кроме искусства боя, так можно сказать, хотя, конечно, с юным Артуром ему, похоже, никогда не сравниться, этот обещает вырасти редким рубакой, но и Кей, он у меня упорный и старается изо всех сил. Ради книжной науки он сюда не зачастит, но ведь знаешь они какие, мальчишки, — что у одного есть, то и другому непременно подавай. Разве его удержишь дома, когда Артур ему столько всего понарассказывал. Малыш ни о чем другом не говорит, он даже Друзилле сказал, что его святой долг — каждый день ездить к тебе и смотреть за тем, чтобы у тебя вдоволь было еды. Хорошо тебе смеяться. Ты, может, заколдовал его?

— Разве что ненароком. Я буду рад снова повидать Кея. Он был славный малыш.

— Ему нелегко приходится, — сказал Эктор. — Меньшой, можно сказать, уже теперь ни в чем ему не уступает, даром что между ними разница в три года, а в будущем, глядишь, и превзойдет. А когда они были малышами, мой то и дело слышал: «Смотри, чтобы Эмрису досталось не меньше, чем тебе, — он приемный сын и гость». Может, не будь он у нас единственным, все было бы проще. Друзилла уж так старалась и Кею показать, что он родной сын, и того приголубить, чтобы не чувствовал себя посторонним. Кей молодцом держится с Артуром, хотя и ревнует иной раз, не без этого, но за будущее можно не беспокоиться, поверь. Покажи ему, куда принести свою верность, и никакая сила его не собьет. В папашу пошел, неповоротливый пес, но уж вцепится — не отпустит.

Он говорил и говорил, а я сидел и слушал, вспоминая, как я сам при другом дворе рос, не то что Артур, на положении чужака и бастарда. Я был тих нравом и лишен талантов, которым мог бы позавидовать юноша или муж, тогда как Артур, по самой природе своей, должен выделяться среди сверстников в замке, точно большая стрекоза среди болотной мошкары.

Наконец Эктор вздохнул, допил вино и поставил кружку.

— Ну да это все теперь детские сказки и дела давно прошедшие. Кей сейчас все больше бывает со мною и с моими людьми, и спутником Артура будет Бедуир. Говоря «они», я подразумевал не Кея. У нас теперь есть еще один мальчик. Я привез его с собой из Йорка. Это сын Бана Бенойкского. Знаком ты с ним?

— Да, знаю такого.

— Он попросил меня взять Бедуира на год-другой. Прослышал, что у меня живет Марцелл, и хочет, чтобы Бедуир тоже у него поучился. Он примерно одних лет с Артуром, так что я не огорчился, когда услышал предложение Бана. Мальчик тебе понравится. Тихого нрава и не то чтобы семи пядей во лбу, так мне аббат Мартин сказал, но славный и к Эмрису привязался. Против них двоих даже Кей и тот поостережется выйти. Так что вот оно как обстоят дела. Только бы аббат Мартин не вздумал вставлять палки в колеса.

— С чего бы ему?

— Мальчик был окрещен в христианскую веру. А в Зеленой часовне… В последние-то годы Проспер служил Богу, но люди знают: в свое время здесь всякие божества обитали, а не только истинный Христос. Ты-то сам в часовне какой порядок завел?

— Я воздаю каждому богу, какой мне встретится на пути, — ответил я. — Так велит в наши дни здравый смысл, да и простая вежливость тоже. Мне иногда кажется, что боги сами еще здесь не вполне разобрались. Часовня открыта воздуху и лесу, кто пожелает, пусть входит.

— А как же Артур?

— Выросши в христианском доме, Артур должен почитать христианского Бога. А вот как будет на поле боя — это уже другой разговор. Я еще не знаю, от которого из богов он получит меч, — знаю только, что Христос к мечу был не очень-то склонен. Ну да посмотрим. Налить тебе еще вина?

— Что? A-а, спасибо, — Эктор встрепенулся, сморгнул, облизнул губы и заговорил на другую тему: — Ральф говорил, ты спрашивал о засаде под Медиобогдумом пять лет назад. Так вот, это были разбойники, и никто больше. Отчего ты спрашивал? Разве есть признаки, что кто-то сейчас интересуется?

— У меня тоже были кое-какие неприятности на пути с юга, — ответил я. — Но Ральф говорит, что тут не было ничего.

— Ничего. Я сам дважды ездил в Винчестер и один раз в Лондон, и ни одна живая душа не подходила ко мне с расспросами, а уж без этого бы никак не обошлось, если бы там хотя бы подозревали, что мальчик где-то на севере.

— И Лот с тобой не заговаривал и не выказывал интереса?

Он бросил на меня быстрый взгляд.

— Этот-то? От него всего можно ожидать. Тут у нас на севере куда спокойнее бы жилось, если б только этот господин занимался делами своего королевства, а не зарился на верховный престол.

— Значит, вот как люди говорят? Он метит на место короля, а не просто к нему в приближенные?

— Куда бы он ни метил, но помолвка между ним и Моргианой уже заключена, и свадьба состоится, как только ей исполнится двенадцать лет. Теперь, даже захоти Утер, все равно от этого союза не отвертеться.

— А тебе он не по душе?

— Да в наших краях он никому не по душе. У нас говорят, что Лот все время раздвигает свои границы и пользуется для этого не одним только мечом. Рассказывают о сговорах. Если он заберет в свои руки слишком много силы, глядишь, после смерти верховного короля у нас снова начнется время Волка. Что ни весна — саксонские набеги на побережье, раздоры да пожары до самых Пеннин, за саксами — ирландцы туда же, а нашим только и остается — уходить в горы и искать укрытия среди неприютных утесов.

— Давно ли ты видел короля?

— Три недели назад. Он стоял в Йорке и послал за мной. Расспрашивал с глазу на глаз про мальчика.

— Каков он был на вид?

— Неплох как будто, но пружина выпала. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Вполне. А Кадор Корнуэльский был с ним?

— Нет. Он тогда еще находился в Каэрлеоне. Я потом слышал, что он…

— В Каэрлеоне? — резко переспросил я. — Сам Кадор был там?

— Да, — подтвердил Эктор, удивленный. — Он возвратился, еще когда ты был у себя. Разве ты не знал?

— Должен был знать, — с досадой ответил я. — Он послал вооруженный отряд обыскать мой дом в Брин-Мирддине и выследить, куда я отправлюсь. Я, мне кажется, сумел от них улизнуть, но обнаружилось, что меня выслеживают два отряда, а такой возможности я не предусмотрел. Уриен Горский тоже заслал своих людей в Маридунум, и они по моему следу добрались до Гвинедда. — Я рассказал ему про Кринаса и отряд Уриена. Он слушал, хмурясь. Я спросил: — А здесь эти люди — не слышно, чтобы появлялись? Они вопросов не задают, а высматривают и прислушиваются. Выжидают.