Утерянные победы - Эрих Манштейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что касается позиции Гитлера – в свете приведенных данных – по вопросу о дальнейшем ходе операций, а тем самым и относительно угрозы, которая может возникнуть на северном фланге группы армий, то весьма характерным является разговор, который я вел 18 февраля по телефону с генералом Цейтцлером.
Я указал на опасность, которая могла нависнуть над северным флангом группы армий. При этом я остановился на соотношении сил обеих сторон, а также указал на то, что оно является для нас все еще неблагоприятным по сравнению с другими группами армий. Ниже я привожу запись этого разговора, произведенную офицером штаба.
Цейтцлер: Я имел по этому поводу, а также по поводу необходимых в связи с этим мероприятий длительную беседу с фюрером, но опять ничего не добился.
Я: Как же он думает проводить дальше операции на нашем фронте?
Цейтцлер: Он говорит, что когда-нибудь же русские перестанут наступать. С июля прошлого года они непрерывно ведут наступление. Долго это не может продолжаться. Я сказал ему в ответ на это: «Мой фюрер, если бы вы сейчас были в положении русских, что бы вы делали?» Он ответил: «Ничего!» Я возразил: «Я бы начал наступление, и именно на Львов!»
Гитлер, однако, как и раньше, рассчитывал на то, что истощение сил и погода заставят противника в ближайшее время прекратить свои наступательные операции. В мае он тогда смог бы, как он в свое время говорил мне, располагать вновь сформированными дивизиями. Если бы Гитлер передал предназначенный для них личный состав и технику нашим испытанным в боях дивизиям, обстановка у нас сложилась бы, очевидно, иначе.
Час наступилВ марте 1944г. наступил час, когда нам пришлось расплачиваться за большую ошибку, которую совершило немецкое Главное командование, состоявшую в том, что оно не хотело ничего отдавать (будь то на востоке или на других театрах военных действий), когда это было необходимо, чтобы достичь превосходства на решающем участке или, по крайней мере, сосредоточить на нем достаточное количество сил. В первую же очередь ему пришлось расплачиваться за то, что в 1944 г. оно не бросило все силы для достижения решительного успеха на востоке и не добилось здесь хотя бы ничейного исхода войны или истощения ударной силы Советов до того, пока на западе не возникнет настоящий второй фронт.
Ошибка состояла, далее, в том, что со времени провала последнего немецкого наступления, операции «Цитадель», Главное командование пыталось удерживать слишком растянутые фронты недостаточными силами, что вызвало совершенно излишний расход сил.
Наконец, Главное командование ошибалось, требуя, чтобы южный фланг Восточного фронта был прикован к защите далеко выдающихся на восток выступов фронта: вначале в Донецкой области и на Кубани, затем в Днепровской дуге и в Крыму, в результате чего противник получал возможность отрезать занимающие их группировки. При этом оно упускало из виду, что исход кампании будет решаться не на этих выступах, а там, где противнику удастся отбросить весь немецкий южный фланг на юг, к Черному морю и Румынии. «Этим решающим участком фронта со времени операции „Цитадель“ был всегда северный фланг группы армий „Юг“.
Теперь было слишком поздно! Решающий 1944 г. истек, а на востоке не удалось добиться даже ничейного исхода военных действий. Возможно ли это будет в дальнейшем, зависело от исхода ожидавшегося в 1944г. вторжения на западе.
На южном же участке Восточного фронта теперь приходилось расплачиваться за эти ошибки!
Надежда, которую Гитлер в конце февраля выразил по поводу того, что истощение сил и наступление распутицы приведут к прекращению наступления противника, была, по крайней мере, преждевременной.
Конечно, русским пришлось расплачиваться огромными потерями за свои успехи, добытые в тяжелых боях с храбро державшимися немецкими войсками. Было также ясно, что боеспособность пехотных соединений, в которые они загоняли во вновь захваченных ими областях всех без исключения мужчин, способных носить оружие, все время понижается. Но у противника ведь все еще имелись свежие или пополненные соединения. Хотя в его танковых механизированных корпусах количество танков в связи с упоминавшимися выше тяжелыми потерями снизилось, оно во много раз превышало количество танков в немецких дивизиях. На немецкой стороне в противовес этому даже тщательное прочесывание всех тыловых частей не могло компенсировать недостатка в пополнении. Мы уже зачислили в обозы и транспортные части сотни тысяч добровольцев. Это были русские добровольцы, главным образом с Украины и Кавказа, честно, верно и добровольно служившие нам. Они предпочли службу в немецкой армии (несмотря на политику, проводившуюся партийными инстанциями в оккупированных нами областях) возвращению под господство большевиков.
Распутица началась в начале марта, хотя она и прерывалась иногда наступлением морозов. Однако она была для нас вначале гораздо более неблагоприятной, чем для русских. Я уже упоминал, что русские танки благодаря своим широким гусеницам превосходили наши танки в маневренности при движении по снегу и во время распутицы. В то же время на стороне противника появилось большое количество американских грузовиков. Они могли ездить по пересеченной местности, без дорог, в то время как наши машины в этот период были привязаны к дорогам с твердым покрытием. Ввиду этого противнику удавалось быстро перебрасывать пехоту из его танковых и механизированных корпусов. К тому же на нашей стороне с усилением распутицы выходило из строя все больше тягачей. В результате этого наши подвижные соединения могли передвигаться на большие расстояния лишь с большой потерей во времени, а при столкновении их с противником последний имел большие преимущества.
Командование группы армий по-прежнему придавало большое значение усилению своего северного фланга до того момента, пока распутица временно не заставит противника прекратить наступление, а также на тот период, когда снова возобновятся боевые действия.
Противник, безусловно, будет продолжать и дальше наступление на фронте группы армий «А» (6 армия) и нашей 8 армии. По-прежнему перед ним открывалась перспектива разбить этот далеко выдвинутый вперед фланг, отбросить его до Черного моря или, во всяком случае, захватить переправы через Буг и позже через Днепр. Ведь здесь его привлекала цель снова захватить Бесарабию и расчистить себе путь в Румынию и дальше на Балканы! Эти страны Рузвельт, очевидно, очень хотел бы оставить за «дядей Джо"[79].
Тем не менее, мы имели на этом фланге возможность в случае необходимости применить эластичную оборону и тем самым благодаря вызванному этим значительному сокращению фронта 6 армии высвободить большие силы. Было возможно за нижним течением Буга или Днепра (во всяком случае, до бывшей румынской границы), заняв крупными силами позиции для оказания решительного сопротивления, вынудить противника остановиться.