Чемпионы Темных Богов - Джон Френч

Санахт отбивал атаки, молниеносно парируя и совершая ответные выпады, но Люций не давал ему передышки. Он оттеснил противника к краю дуэльного круга, наслаждаясь замешательством в его глазах. Санахт, больше не способный различить эмоции Люция в трясине гнева, был вынужден прибегнуть к приемам, зазубренным из книг древних мастеров.

Но они не могли ему помочь.

Люций подвел меч под окутанный энергией клинок и выбил его из руки Санахта. Глаза воина округлились, а Люций пнул его в пах и обрушил рукоять меча на уныло-красивое лицо.

Санахт отступил, кувыркнувшись и подняв второй меч. Люций ударом отбросил его в сторону. Обратным взмахом он направил меч вниз, чтобы перерезать Санахту горло, но серебряное лезвие остановилось в миллиметре от шеи, словно нашло на камень. Сопротивление отозвалось в руке Люция дрожью, и вместо этого он ударил Санахта по челюсти кулаком второй руки.

— Колдовство? Ты используешь колдовство, чтобы сохранить свою жалкую шкуру?

— Он не использует…

Люций развернулся, отведя меч от шеи Санахта.

— Но использую я.

На краю дуэльного круга стоял еще один воин в красной броне. За его плечами развевался плащ из переливающихся темных перьев.

— А ты кто такой, чтобы спасать ему жизнь?

— Я Азек Ариман, и Санахт мне скоро понадобится.

Слова, слова, слова

— Братья! Добро пожаловать на пир! — прокричал Люций Вечный, когда закованные в серебряную броню космодесантники ворвались в брешь. Серпообразная сабля и шипастый кнут хлестали вокруг Чемпиона Слаанеша, покрывая инкрустированную агонизирующими лицами древнюю броню рубиновыми брызгами крови. Визжащий цепной меч ускользнул от внимания хаосита и неглубоко вгрызся в голень Люция. С непостижимой скоростью сабля метнулась вниз, разрубая космического десантника, гибнущего с удивленным выражением лица. Тени, отбрасываемые стенами крепости вились и струились вокруг Люция, когда тот парировал и уворачивался от ударов окруживших его врагов. Зияющая брешь в укреплениях была заполнена телами павших, кровь сочилась из-под керамита, черепа лежали расколотыми. Шумовые десантники понеслись через поле битвы к пробоине.

Позади, послушники дорезали космических десантников, избежавших вихря лезвий чемпиона. Быкоголовый гигант в терминаторской броне вновь и вновь опускал пару своих могучих палиц, оглушая окружающих яростным ревом. Тощая как тростник демон-ведьма с зашитыми глазами одаривала нападавших изящными ранами, что парализовали несчастных жертв, застывших в агонии вокруг окутанной робой фигуры.

Искаженное лицо Люция скривилось в ухмылке, когда космические десантники отступили и перегруппировались вокруг своего священного штандарта. Извращенный воин взвыл от наслаждения болью, когда снаряды болтеров рикошетили от его живой брони.

— Ужель среди вас нет достойных вашей славы? — рассмеялся Люций, пригибаясь на вершине горы из трупов. Над его головой пронеслась ракета. — Идите же, наверняка хоть один из вас проявит себя лучше предыдущих? — издевалась темная фигура, попутно оскверняя тело одного из павших и слизывая кровь со своих длинных пальцев. С оглушающим ревом космические десантники ринулись в атаку. Избранный Слаанеша лично встретил нападавших, оставив последователей позади. Вырвавшийся из глотки Люция вой на долю мгновения пронзил пелену реальности, и вражеская атака захлебнулась. Быстрее чем мог заметить глаз, сверкали сабля и кнут, разрывая оглушенных космических десантников в клочья. Меньше чем через минуту Избранный уже сжимал штандарт в своей искаженной ладони. Казалось, знамя взвыло на секунду, прежде чем быть поглощенным в демоническом пламени Хаоса. Шумовые космодесантники вывалились из бреши в стене, врезавшись в строй врага, и бойня продолжилась вновь.

Информация о Люции

Люций Вечный воплотил в себе непомерную гордыню, которая развратила Детей Императора, и пал ещё дальше своих братьев, так глубоко, что привлёк внимание самого Слаанеша. С тех пор он стал бичом галактики — чудовищем, застывшим в вечном танце на краю бездны.

Уже в годы юности на мрачной планете Кемосе Люций выделялся, словно жемчужина в грязи, благодаря огромному таланту, который мог вложить в любое желанное дело, и мальчишескому обаянию, не омрачённому даже суровым воздухом родины. Люций быстро нашёл себе покровителей и начал учиться всему, но в первую очередь искусству войны, ведь его всегда завораживало убийство. Но глаза юноши сияли не на лекциях по полномасштабной стратегии и не на уроках тактического анализа, о нет… юного Люция завораживал личный триумф — дуэль, состязание, бой на мечах. Лишь так может проявить себя истинный воин, лишь так слава и обожание могут достаться ему одному и лишь так он сможет испить сладкое вино победы.

И так жаден был Люций до личной славы, что вся его жизнь словно расплавленный металл стекала в форму поиска превосходства. К поре зрелости юноша уже превзошёл классические стили, которым его учили мастера-оружейники Кемоса. Во время обучения Люций оставил другим ученикам сотни шрамов, то и дело «случайно» лишая их глаза или пальца, а его рапира забрала жизни десятков грабителей и якобы напавших на него нищих. Его характер вновь и вновь вызывал вопросы, но мастерство было неоспоримо. Взрослеющий Люций придал понятию одарённости новый смысл. Против сверстников он бился с равнодушным презрением, играя как кошка с раненой мышью, а затем оставлял шрам, знаменующий поражение, но против учителей бился как одержимый, устремляя к победе всё мастерство до последней капли.

И вот во время проводимого старейшинами Кемоса ежегодного состязания его виртуозное владение мечом привлекло внимание громадного незнакомца, который наблюдал из теней. Во время последнего раунда Золотого Меча кто-то изменил турнирные списки, и молодой фехтовальщик встретился со знаменитым чемпионом, который был в два раза старше его. В первые минуты Люций показал себя лучшим воином, но затем был отброшен ударом колена в живот. Задыхающийся юнец пятился и петлял, пытаясь прийти в себя. А затем он нахмурился и набросился на врага, режа вены, рассекая руки, убивая… Разъярённые безжалостным расчленением своего кумира фанаты бросились на арену. Началась беспорядочная свалка.

Тут бы Люция и ждал кровавый конец, если бы не вмешательство огромного чужака. Когда всё успокоилось, они оба исчезли, и люди Кемоса никогда больше не видели Люция. Незнакомец, старший сержант III Легиона, был так впечатлён талантом и решимостью Люция, что предложил вступить в ряды Легионес Астартес, на что тот с радостью согласился. Так началась служба юного воина, который однажды станет образцом безумия и зла, поразившего Детей Императора.

Наделённый невообразимой смертным силой после благословенного принятия в ряды Астартес Люций стал ещё искусней во владении клинком и оставлял своих братьев далеко позади в каждом из устраиваемых сержантами ежедневных занятий. Так, однажды вечером перед Пиром Благословения Императора, Люций провёл полную последовательность безупречных побед над каждой из клинковых машин в тренировочных клетках — достижение, которого никто не добился раньше, и никто не повторил позже.

Уверенность и превосходные навыки Люция вызвали бы враждебность у обычных людей, но братья искренне его восхваляли, ведь превыше всего их легион ценил именно совершенство. Вскоре Люций привлёк внимание лорда-командора Эйдолона. За годы Великого крестового похода мастерство мечника помогло привести к покорности десятки миров, за что он был награждён руководством 13-й ротой. Сначала Эйдолону казалось, что он доверился Люцию не зря, пусть юный мечник и был самодоволен и эгоистичен, но военное мастерство его всегда было безупречным. Однако этого нельзя было сказать о душе Люция.

И после принятия в верхние эшелоны мечник славился надменностью. Он без раздумий бросался в любой бой и неизменно выходил победителем. На Алилуйе Прайм Люций разбил головы охранявших еретика Малахойра шестируких мечников-големов рукоятью после того, как лезвие клинка отскочило от их шкуры. В битвах в кромешной тьме под горой Олхит на спор с лордами-командорами выследил и истребил за один день голодных ксенотварей, известных как оборванные дьяволы. Его меч стал опорой подавления фаушской революции и им же при великом Прорыве он отсёк голову Ложному Дорну. Многие месяцы проходили прежде, чем Люций совершал хотя бы одну ошибку.

Эти частые демонстрации воинского превосходства лишь раздували и без того огромное самодовольство воина. Да, он спас жизни бесчисленным братьям, но никогда не упускал шанса похвастаться своим благородством. Становилось всё более ясно, что Люций сражался, чтобы доказать галактике своё превосходство, а не потому, что верил в объединение человечества Императором.