Избранницы правителей Эёрана: история демонов Нарака. Трилогия (СИ) - Свадьбина Любовь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Там тихо.
Подождав, Леонхашарт заглядывает внутрь.
Вокруг бассейна всё залито водой.
И источник сквозняка тоже понятен: в стене пробита дыра в техническую шахту.
Никого нет.
«Штурмовая группа проникла внутрь, пока я решал, пускать Гатанаса или нет?» – предполагает Леонхашарт, но не понимает, зачем штурмовой группе ломать стену в бассейн. Ладно бы тот располагался непосредственно под его комнатами, а так… в чём смысл?
Осторожно ступая по лужам, по влажному песку между вывернутыми кирпичами стены Леонхашарт проходит к дыре. Заглядывает в шахту, и его лицо овевает лёгкий ветерок.
В темноте трудно что‑то разглядеть, но Леонхашарту кажется, что трубы как‑то неровно идут и провода торчат.
Нахмурившись, он убирает голову из дыры в стене, оглядывает лужи на полу, слегка обмелевшую огромную чашу бассейна.
Магия не даёт Леонхашарту ответа на вопрос, что же здесь произошло, но подтверждает, что трубы и провода на нижних уровнях помяты и сорваны.
И Леонхашарт очень жалеет, что при смене системы безопасности не активировал здесь камеры.
Он ещё раз внимательно оглядывает всё – и направляется к выходу совершенно растерянный.
***
– Не знаю я, где Саламандра. – Сажусь на постели и сильнее чешу зудящий лоб. – Она из гетто выбралась, но больше я её не видела. И если о ней не было в новостях, значит, Саламандра где‑то очень хорошо прячется.
– Она мне срочно нужна! – Уронив планшет, Мад хватает подол моей сорочки (интересно, кто меня переодел?) и отчаянно дёргает. – Ты не понимаешь: миледи Юмаат меня убьёт, если не напишу отчёт наблюдений за Саламандрой, а как я это сделаю без неё?
– Так ты поэтому здесь прячешься?
– Да, тебя ждал, надеялся, а ты… ты… – Отпустив мой подол, Мад хватается за голову. – Это конец. Мне надо бежать из Нарака!
– Так беги, – пожимаю плечами. – Я бы с такой начальницей уже давно смоталась.
Дверь приоткрывается, впуская свет и шёпот Катари:
– Не волнуйся, я тихо, не разбужу, а тебе надо быть красивой на свидании.
– Зачем? – недовольно бубнит Манакриза. – Понимаю, к кому‑нибудь достойному шла бы, а так…
Сердце радостно ёкает, я расплываюсь в улыбке.
– На тебя будет весь Нарак смотреть, – назидательно возражает Катари, заглядывает внутрь и, заметив меня, широко распахивает дверь. – Настя проснулась!
– Ну наконец‑то!
И тут же в комнату, подталкивая её, вваливаются Лисса и Манакриза в чёрном облегающем платье. Они все вместе бросаются ко мне. Я тону в их горячих и крепких объятиях, кровать нервно скрипит.
– Мы так волновались…
– Ты так долго спала…
Они очень тёплые, Лисса и Катари мягкие, а Манакриза жёсткая, но… ласковая. Да, пожалуй, это чувствуется сейчас, когда воинственность оставлена позади.
– Ты победила на этом этапе, ты в пять раз больше всех голосов получила! – восхищается Катари. – Поздравляю!
А я, просунув руку между их плеч, почёсываю лоб. Победа была ожидаема, куда интереснее другое:
– Кто вылетел?
И нет ничего удивительного в надежде: только бы Принцесса!
Глава 33
– Принцессу оставили, – сразу огорчает Лисса.
– Выкинули Шату, Тирину, Наяну, – перечисляет Катари пострадавших от ударов Манакризы и моих. – Далину.
Учитывая, что сразу выставили побитых, Далину могли вывести из игры за то, что не осмелилась напасть. Похоже, демоны любят драки погорячее, но одно имя не прозвучало, и это не вписывается в общую картину.
– А Джель? – удивляюсь я.
– Похоже, о ней просто забыли, – пожимает плечами Манакриза, по контуру очерченная светом дверного проёма. – Один голос «за», и при сравнении с остальными это спасло её от вылета.
– Понятно, – киваю я и снова чешу лоб. Что ж он так зудит‑то, а?
– А кое‑кому пора на свидание, – певуче напоминает Катари и многозначительно смотрит на Манакризу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Та закатывает глаза:
– Ну почему мне выпал именно он?
– Судьба! – уверяет Катари с улыбкой.
– О да, ты‑то более чем довольна своим выигрышем, а мне с недоразумением хвостатым опять возиться.
– Предложи ему тебя покатать, – я опять чешусь. – И тебе приятно, и ему болтать некогда будет.
– Так она и так его в любое время оседлать может. – Катари тянет её к ванной.
В любое время оседлать может?.. Кажется, я что‑то пропустила.
– И не сопротивляйся, – Катари включает в ванной свет. – Давай другое платье подберём, более… подчёркивающее твои формы. И прикрывающее шрамы. Понимаю, по меркам твоего мира это чуть не украшения, но не надо пугать котика.
– Может, я как раз хочу его испугать.
– Куда уж больше? – фыркает Лисса.
Катари не унимается:
– О, не сопротивляйся, я всё равно не отстану, а ты не хочешь меня обижать. Давай выберем тебе подходящий наряд.
Лисса включает свет в самой спальне и закрывает дверь в гостиную. Всё это время Мад, оказывается, прятался под кроватью, а теперь снова вылезает:
– Ты ведь сможешь позвать Саламандру? Она придёт к тебе? А может, ты сама что‑то можешь рассказать о её быте и прочем?
Оглядываю роскошную в дворцовом стиле комнату. Не скажу, что сильно скучала по этим помпезным интерьерам, но после плена здесь даже приятно. Разнообразненько так, лепнина глаз радует.
– Нет, – отмахивается от переодевания Манакриза. – Я лучше послушаю, где была Настя и что случилось.
– Ты можешь слушать и переодеваться, а Мад глаза закроет, ничего страшного, – кажется, у Катари на всё есть ответ.
И она больше не похожа на ту стеснительную девочку. Влияние чувств к Илантиху? Начиталась его предвыборной программы, партийных агиток и воспряла духом? Что ж, я только за.
– Я не хочу для него наряжаться, – повторяет Манакриза.
– Это не для него, – терпеливо поясняет Катари, вытаскивая из ванной комнаты платья. – Это для достойного мужчины, который может увидеть тебя в этом шоу и влюбиться. Ты же не хочешь всю жизнь оставаться одна, правда?
– Это, – Манакриза указывает на обтягивающее её платье. – Не я, и любая другая одежда – не я, и все эти красоты – не про меня. Я такое не люблю и не намерена носить, так зачем мне мужчина, который клюнет только на это?
– Ну, допустим, ты не знаешь, как поведёшь себя, если влюбишься. Может, сама с удовольствием будешь для него красиво одеваться. А во‑вторых, важно сначала привлечь внимание, а потом уже мужчина сам начнёт выяснять, какая ты.
Так странно и забавно слушать эти уговоры, и выражение лица у Манакризы тоже забавное: смесь негодования и страдания. Я чешу лоб у линии волос, сами волосы. С таким зудом хочешь не хочешь, а о вшах или лишае подумаешь. Как же чешется!
– Нет, всё, я иду так. – Манакриза разворачивается ко мне. – Но перед свиданием хочу знать, где ты была. И почему не сказала правду. Об отборе.
В её голосе… обида?
***
Даже результатов первой собственноручно спланированной операции Гатанас Аведдин не ждал так, как ждёт сейчас результатов «Незабываемой свадьбы».
Он сидит в своём белом кабинете, сцепив побелевшие от напряжения пальцы, и смотрит то на монитор, то на ноутбук. Через компьютер транслируется изображение с камер в загоне, на ноутбук поступают информация с датчиков. И там, и там отщёлкивает таймер, показывающий, что операция в Эёране уже идёт.
Теоретически должна идти.
Бегут секунды, складываются в минуты.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Но прямой связи с Эёраном нет, и всем наблюдателям остаётся только ждать, ждать… ждать.
У Гатанаса сушит и жжёт глаза – так пристально он всматривается в мониторы. У него слишком часто, неровно бьётся сердце. Всё внутри переворачивается от страха.
