Законы стаи - Полина Ром

жалость к девчонке, но в то же время сильную радость от того, что нашел в этом мире хоть кого-то, с кем можно нормально разговаривать, не следить за каждым словом, обмениваться информацией.

Информация и сторонний здравый взгляд вообще казались самым важным. Жаль, что эта самая Мари, похоже, находится здесь примерно столько же, сколько и он, но все же…

В начале девяностых, когда появилась возможность выезда за границу, он, конечно, сам не ездил – денег не было, но несколько раз слышал, что русские, встречаясь где-нибудь на улочках Парижа или Монреаля, радовались друг другу, как близким людям. Даже если один из них был нищий студент по обмену, а второй нормальным быковатым братком. Даже анекдоты тогда об этом рассказывали.

Со временем, когда поездки стали обычным делом, такие встречи перестали вызывать столь бурные и яркие эмоции. Да что там, уже в двухтысячном, когда он первый раз выехал с семьей в Турцию, русских вокруг было чуть ли не больше, чем турков. Однако те анекдоты Андрей прекрасно помнил.

Сейчас, думая о том, сколько мелочей должно было совпасть, чтобы они с Мари вот так встретились, он испытывал тихое недоумение. Похоже, что теория вероятностей в данном случае выкинула ему выигрышный билет.

С утра, за завтраком в доме царило несколько напряженное молчание. Жалостливо вздыхая, Олла суетилась, накрывала на стол, посматривая на молчаливую гостью.

Девушка выглядела не слишком хорошо. Худая, бледнокожая, с припухшими от слез покрасневшими глазами, то ли сутулая, то ли сгорбившаяся от груза неприятностей.

Поведение сына тоже вызывало у Оллы недоумение. Вместо того, чтобы разговаривать с гостьей, пытаться как-то развеселить ее и отвлечь, он хмуро отмалчивался и думал о чем-то своем, Олле совершенно непонятном.

Оскар вообще последнее время был очень странным. Ласково обращался с матерью, заступился за нее и выгнал Сайма из дома, вместо того, чтобы швырнуть матери под ноги мелкую монету и потом в пьяном кураже попрекать ее тем, что она сидит у него на шее.

Сам, будучи трезвым, накупил домой продуктов и деликатесов. Да и в трактир, в последние дни не сходил ни разу. А уж то, что он вчера после поминок лично перемыл всю посуду… Вспомнив это, Олла тайно сделала знак, отгоняющий нечистых духов.

Происходящие события одновременно и радовали ее, и несколько настораживали своей необычностью. Конечно, то что он дома подремонтировал всякую мелочь, это благо. И то, что невесту себе присмотрел – тоже неплохо. Но где же это видано, чтобы мужчина посуду мыл?! И ведь сам настоял! Чуть не силком ее, Оллу, отдыхать усадил!

Так что на душе у женщины было хоть и хорошо, но несколько тревожно.

Сразу после завтрака Олла засобиралась в город – сегодня у нее целый день занят. К ее приходу семейство, где она работала поденно, ухитрялось не только навести в доме изрядный бардак, но и придумать ей кучу дополнительных дел и поручений.

Иногда Олле даже приходилось забирать домой корзину чулок, требующих штопки. Конечно, никто за это не доплачивал, но она и этой работе была рада.

Немного помявшись и не зная, кому дать поручения, она, все же не рискнула тревожить Мари и, выходя из дома, поманила за собой Оскара.

-- Сынок, я в город ухожу, готовить-то я вчера не готовила, так там, в тряпице кусок хлеба белого есть и сальца я немного отрезала – это пообедать вам.

-- Мама, не волнуйся, разберемся мы, – сын был хмур и задумчив.

Немного помявшись, Олла все-таки рискнула спросить:

-- Сынок, а ты не жениться ли надумал?

Судя по тому, как искренне удивился Оскар, ничего такого он не планировал. Олла почувствовала неудобство – девочку было жалко, но реакция сына на замечание страшила. С минуту помолчав и собравшись с духом, она все-таки сказала:

-- Сынок, а тогда надо бы домой ее отправить… -- она посмотрела на недоумевающего сына и добавила: -- Негоже этак-то у мужика в доме жить. Потом ведь ее никто и замуж не возьмет.

Оскар нахмурился.

-- Она тебе мешает?

-- Что ты, сынок! Пусть бы жила, сколько хочет. Только ведь люди-то все видят, а языки у них длинные. Потом не то, что замуж не возьмут, а как бы в этот… Дурной дом не отправили.

Говоря о «дурном доме» Олла потупилась. Пусть никакого особого воспитания она не получила, но все же детство ее прошло в городе, при матери-горничной, и она хорошо знала, о чем приличная женщина может говорить, а о чем нет. Сын, очевидно, все-таки что-то решил для себя, потому что мрачно кивнул и сказал:

-- Разберемся…

Глава 13

Глава 13

ОСКАР

Я вернулся в дом и застал Мари молча сидящей над чашкой остывшего чая. Похоже, с того момента, как мы с Оллой вышли за дверь, она даже не пошевелилась.

-- Знаешь что, давай-ка я сейчас свежий чай сделаю, и пойдем на улицу. Там солнышко, свежий воздух… Да и поговорить нормально не мешает.

Она как-то суетливо вскочила, чуть не опрокинув чашку и, сглатывая истерику, почти прокричала:

-- Я не понимаю! Понимаешь? Я-не-по-ни-ма-ю! Зачем это все? Как я жить дальше буду? Как скотина всю жизнь эти чаны ворочать?! И Нерга… Ты видел, что с ней случилось?!

У нее был совершенно безумный, сухой взгляд, лицо побелело, и она трясущимися руками пыталась взять кружку с остывшим чаем и все не могла «поймать» ручку. Чувствовалось, что накопилось у нее прилично. Но единственное, что я мог придумать, чтобы не дать ей скатиться в полноценную истерику – это хряпнуть кулаком по столу так, что даже несчастная кружка подскочила.

Она испуганно уставилась мне в лицо, я взял кружку, сунул ей в руки и, придерживая сам, помог ей напиться.

-- Все? Выоралась?

Она как-то обессилено рухнула на табуретку и замерла. Я взял со стола свою кружку с таким же остывшим чаем, потеребил ее за плечо и скомандовал:

-- Пошли.

Устроились на той самой скамеечке возле дома, которую я ремонтировал несколько дней назад. Машинально подумал, что неплохо бы здесь поставить еще и столик.

-- Ну вот, а теперь рассказывай…

-- О чем? – она с каким-то детским недоумением глянула на меня и растерянно пожала плечами. – Ну, она была прачкой, мы ходили с ней на работу, но мы не наследственные, так что после ее смерти взнос не вернут. Платят там столько, что даже на еду толком