Наследник Седьмой Марки - Виталий Сергеевич Останин

отлично наблюдать за всеми находящимися в помещении людьми, а также контролировать вход. Не то чтобы в этом была какая-то необходимость, но с детства вбиваемые привычки уже давно сделались частью его натуры.

Через три места от него сидел крупный парень, по виду — сын кузница или грузчика. Когда Ян стал раскладывать вещи на парте, он поднялся и пересел на соседнее с бароном место.

— Я Никита Кристя, — прогудел здоровяк, протягивая Яну ладонь размером с небольшую подборную лопату. — Из-под Орядя, городка в Пятой Марке. Почет и уважение Стражу.

Юноша серьезно ответил на рукопожатие. Традиционное приветствие марочных баронов, которых люди считали прежде всего заступниками от сил Ада, а уж только потом дворянами, наполнило его душу теплом.

— Мира дому твоему, Никита. А чего ты сюда, а не в Венский Гимнасий поступил? Ближний свет из Орядя во Львов тащится!

— Так я уже давно местный, подданный Великого княжества Польского. Родители в Рудки[14] перебрались года четыре назад. Там у меня дар и прорезался. С полгода назад где-то.

Никита парой фраз рассказал о себе все, но, как выяснилось, подсел он не для того, чтобы поведать историю своей жизни. Сразу, без перехода, он произнес:

— С финном у тебя вчера красиво вышло. Только опасно. Знаешь, под кем он ходит?

— Адам Олелькович. Знаю. Не переживай.

— Да мне-то чего переживать, Страж? Ты с ними схлестнулся.

А эта его фраза стала той водицей, которая залила еще несмелые пламенные лепестки приязни к здоровенному простолюдину. В ней была четко очерченная позиция: «Я тебя уважаю, как и любого другого Стража, но твоя война — только твоя».

— Тем более, — кивнул Ян, и не подумав расстраиваться. Так к Эссенам относились все. — Расскажешь про класс? Остальные меня, похоже, опасаются.

Никита кивнул и с крестьянской основательностью стал перечислять соучеников.

— На первом ряду аристократы наши. Хотя, по правде сказать, из родовитых там только Серафима Потоцкая из Кристинополя. Это которая черноволосая красавица. Та еще заноза, я ее побаиваюсь. Острая на язык, да еще язва такая. Две подружки, что по бокам от нее сидят, тоже дворянки, но из служащих роду Потоцких. Беленькая — Алина Новацкая, блеклая, на сбежавшую монашку похожая, — Лаура Шиманьская. За них сказать почти нечего, они за Серафимой хвостиками ходят. Их, похоже, специально в обучение отдали, чтобы у нее свита была. Парни на первом ряду тоже дворяне, но мелкие, я так понимаю, безземельные. Нормальные, кстати, ребята, без заскоков благородных, ну, почти. Роман Бжозовский и Игнаций Соха. Они как бы пажи Потоцкой.

Ян вскинул брови, предлагая Никите пояснить, и тот охотно сделал это.

— Ну, они как бы думают, оба причем, что им что-то светит от Потоцкой. Хвосты перед ней распускают, друг с другом соперничают, на остальных, кто к их даме сердца подкатывает, смотрят волками. Но, если обозначить, что не хочешь на древних костях плясать, сразу становятся нормальными.

— Риттеры, — понимающе кивнул Ян.

— Ну, вроде того.

— По рангам их есть что сказать?

— А тут, знаешь, не принято такие вопросы задавать. Да и вообще, мое презренное сословие с их благородным не общается практически. За пределами учебы, я имею в виду. Это я с тобой могу спокойно говорить, и то потому, что ты Страж, а ваша братия самые нормальные из дворян. Но если логику применить… — тут Никита воздел вверх указательный палец. Сочетание слова «логика», этого жеста и внешности человека, способного голыми руками гнуть подковы, выглядело забавно, — …и послушать, что по Гимнасию за слухи ходят, то Серафима — Черный Рыцарь, а вся ее свита Белые и Серые максимум.

— А ты сам?

— В первом поколении одаренный? Сам-то как думаешь? Оруженосец, естественно. С потолком, как мне говорят, на Сером. А ты?

— Младший Командор.

Озвучив ранг, Ян осознал, что сделал это с некой детской гордостью. Тут же надавал себе по щекам, обозвал хвастливым щенком, и добавил:

— Но я же из Марки. Сам понимаешь.

— Ага. Ну, сильно, чего ж. Дальше говорить?

Ян кивнул. Никита оказался настоящей кладезем знаний об их курсе. При том, что заподозрить в здоровяке внимательного и наблюдательного человека было непросто.

На втором ряду ступеней тоже сидели дворяне из служилых и жалованных. Юноши: Мариуш Лукач, Миколай Якубовский, Томаш Гайда. И девушки: Ивона Залевская, Ангелика Скида, Ядвига Вольчак.

— У Ядвиги с Мариушем, если что, роман. Я не сплетничаю, а серьезно предупреждаю. Они вроде настроены на свадьбу, так что лучше бы тебе не лезть.

— А откуда такие мысли, Никита?

— Ну, девка-то красивая… — с едва различимой мечтательностью отозвался информатор, из чего Яну сразу стало ясно, что здоровяк по ней сохнет.

Насчет привлекательности Ядвиги он бы поспорил, хотя, как известно, на вкус и цвет товарищей нет. Девушка была крупновата — что-то около ста восьмидесяти сантиметров, хотя и сложена пропорционально. Мариуш, ее избранник, был на голову ниже.

— Наш ряд. Про нас с тобой говорить нечего — все понятно. А девчонки все мещанки, пробужденные в первом поколении, Оруженосцы. Северина Журавская, Эва Хжановская, Юлия Ярош, — перечислил Никита девушек.

— На кого из них мне не смотреть? — с усмешкой уточнил Ян.

— Язва, прям как Потоцкая! — хмыкнул Никита. — Смотри на кого хочешь!

— Понятно.

Молодые люди еще минут пять поболтали, обсуждая учебную программу и соучеников. К общению никто больше не присоединился. Настороженно посматривали в их сторону, но не более. Видимо, первый курс занял в отношении новичка выжидательную позицию, ожидая, чем разрешится его столкновение с Олельковичем. Что Яна полностью устраивало — для разговоров хватало и Никиты, а как себя вести с остальным курсом, он еще и сам не решил.

Ровно в девять часов дверь аудитории открылась, и внутрь вошел учитель. Хотя вошел — неправильное слово, вернее было бы сказать, что он просочился.

Мужчина был невысок ростом, худ, наряжен в длинный, до середины бедра, серый военный китель без знаков различия. Светло-русые и весьма редкие его волосы были собраны в жидкий хвост на затылке, а на носу прочно обосновались очки без оправы, придавая вошедшему вид ученой