Сборник фантастики. Золотой фонд - Амброз Бирс

Я взял Уину за руку. Внезапно меня осенила мысль, я оставил ее и вернулся к машине, из которой торчал рычаг, вроде тех, какие употребляются на железнодорожных стрелках. Взобравшись на подставку и ухватившись руками за этот рычаг, я навалился на него всем своим весом. Уина начала хныкать. Я довольно верно рассчитал прочность рычага: достаточно оказалось минутного усилия, и я вернулся к ней с палицей в руке, более чем достаточной, чтобы проломить череп любому морлоку, с которым я мог бы столкнуться. Мне очень сильно хотелось убить хотя бы одного морлока. Вам может показаться очень бесчеловечным желание убивать собственных потомков! Но к этим отвратительным существам невозможно было относиться по-человечески. Только мое нежелание оставить Уину и уверенность, что может пострадать Машина Времени, если я примусь за избиение морлоков, удержали меня от попытки тотчас же спуститься по галерее вниз и начать истребление копошившихся там тварей.

Держа палицу в одной руке, а другой придерживая Уину, я вышел из этой галереи и направился в другую, еще большую, которая на первый взгляд напоминала мне военную часовню из-за висевших изодранных флагов. В коричневых и обугленных лохмотьях, которые висели по обе стороны, я узнал истлевшие остатки книг. Они уже давно рассыпались на куски, и какое-либо подобие напечатанного текста покинуло их. Кое-где лежали покоробившиеся обложки и треснувшие металлические застежки, говорившие о собственном назначении. Если бы я был писателем, то, наверное, пустился бы в рассуждения о тщетности любых устремлений. Острее всего меня поразила та колоссальная потеря труда, о которой свидетельствовала увиденная мною мрачная пустыня гниющей бумаги. В тот момент, признаюсь, я подумал, главным образом, о философских трудах и своих собственных семнадцати работах по физической оптике.

Поднявшись по широкой лестнице, мы вошли в новое помещение, которое было когда-то отделом прикладной химии. У меня была надежда найти здесь что-нибудь полезное. За исключением одного угла, где обвалилась крыша, эта галерея прекрасно сохранилась. Я торопливо подходил к каждой уцелевшей витрине и наконец в одной из них, закупоренной поистине герметически, нашел коробку спичек. Горя от нетерпения, я испробовал одну из них. Спички оказались вполне пригодными: они нисколько не отсырели. Я повернулся к Уине.

– Танцуй, – воскликнул я на ее языке.

Теперь я действительно имел оружие против ужасных существ, которых мы боялись. И вот в этом заброшенном музее, на толстом мягком ковре из пыли, к огромному восторгу Уины, я принялся торжественно исполнять замысловатый танец, весело насвистывая песенку «Земля верных». Это был частью скромный канкан, частью полонез, частью вальс (заставлявший развеваться фалды моего сюртука) и частью мое собственное оригинальное изобретение. Вы же знаете, что я в самом деле изобретателен.

До сих пор я думаю, что этот коробок спичек, который за столько лет не поддался разрушительному действию времени, был самой необычной, но для меня самой удачной находкой. Но, как ни странно, я нашел еще одно, весьма неожиданное вещество: камфору. Запечатанная банка, где она хранилась, оказалась герметически закрытой по чистой случайности. Мне показалось сначала, что это был парафин, и разбил стекло. Но запах камфоры не вызывал сомнений. Среди общего распада это летучее вещество сохранилось совершенно случайно, возможно на протяжении многих тысяч веков. Она напомнила мне однажды виденную картину, сделанную сепией – краской из ископаемого белемнита, погибшего и ставшего окаменелостью, должно быть, миллионы лет назад. Я собрался было выбросить ее, но вспомнил, что она легко воспламеняется и горит прекрасным ярким пламенем, а значит, из нее можно сделать отличные свечки – и я положил ее в карман. Однако я не нашел никаких взрывчатых веществ или чего-то подобного, чтобы пробить бронзовые двери. Железный рычаг был пока самой полезной находкой, пусть я и наткнулся на него совершенно случайно. Тем не менее, я ушел из галереи в очень хорошем настроении.

Не могу рассказать вам всего, что произошло со мной за этот долгий день. Для этого потребуется сильно напрячь память, чтобы вспомнить по порядку все мои исследования. Помню длинную галерею с заржавевшим оружием и свои размышления: не выбрать ли мне топор или саблю вместо моего железного рычага? Но я не мог унести то и другое, а железный лом был более пригоден для атаки на бронзовые двери. Я видел множество ружей, пистолетов и винтовок. Почти все они были совершенно изъедены ржавчиной, хотя некоторые, сделанные из какого-то неизвестного металла, прекрасно сохранились. Но патроны и порох давно уже рассыпались в пыль. Один угол галереи обгорел и был совершенно разрушен; вероятно, это произошло вследствие взрыва патронов. В другом месте оказалась большая коллекция идолов: полинезийских, мексиканских, греческих, финикийских, – собранных со всех концов земли. И тут, уступая непреодолимому желанию, я написал свое имя на носу каменного урода из Южной Америки, особенно меня поразившего.

С наступлением вечера мой интерес угас. Одну за другой проходил я галереи, пыльные, безмолвные, часто разрушенные, все содержимое которых представляло собой по временам груды ржавчины и обуглившихся обломков. В одном месте я неожиданно наткнулся на модель рудника, а затем, также совершенно случайно, нашел в плотно закупоренной витрине два динамитных патрона! Я радостно воскликнул «Эврика!» и разбил витрину. Но вдруг сомнения одолели меня. Я колебался. Затем, выбрав маленькую боковую галерею, я провел опыт. Никогда прежде я не чувствовал такого разочарования, как в те пять, десять, пятнадцать минут, что я простоял в ожидании взрыва, которого так и не произошло. Без сомнения, это были модели, я мог бы догадаться об этом уже по их виду. Уверен, что иначе я тотчас же кинулся бы к Белому Сфинксу и отправил бы его одним взрывом в небытие вместе с его бронзовыми дверями и (как оказалось впоследствии) уже никогда не получил бы обратно Машину Времени.

После этого мы вышли в небольшой открытый дворик внутри главного здания. На зеленом газоне росли три фруктовых дерева. Так что мы отдохнули и подкрепились. Приближался закат, и я стал обдумывать наше положение. Ночь уже надвигалась, а безопасное убежище все еще не было найдено. Однако теперь это меня мало тревожило. В моих руках была лучшая защита от морлоков: спички! А на случай, если бы понадобился яркий свет, у меня в кармане была камфора. Самое лучшее, казалось мне, – провести ночь на открытом месте под защитой костра. А наутро я хотел приняться за розыски Машины Времени. Единственным средством для этого был железный лом. Но теперь, лучше зная, что к чему, я совершенно иначе относился к бронзовым дверям. Ведь до сих пор я не хотел их ломать, не зная, что находилось по другую их сторону. Однако они никогда не казались мне очень прочными, и теперь я надеялся, что легко взломаю их своим рычагом.