Маршал Жуков, его соратники и противники в годы войны и мира (Часть 1) - Владимир Карпов

Вскоре после принятия корпуса мне позвонил командир 27-й кавалерийской дивизии Белокосков Василий Евлампиевич и сообщил, что в его частях резко упала дисциплина. Спрашиваю:

- А что делает лично командир дивизии Белокосков?

Он ответил, что командира дивизии сегодня вечером разбирают в парторганизации, а завтра наверняка посадят в тюрьму. По телефонному разговору я понял, что Василий Евлампиевич Белокосков серьезно встревожен, если не сказать больше. Подумав, я ему сказал:

- Сейчас же выезжаю к вам в дивизию. Через два часа буду.

В штабе дивизии меня встретил В. Е. Белокосков. Я поразился его внешнему виду. Он был чрезмерно бледен, под глазами залегли темные впадины, губы нервно подергивались после каждой фразы. Я спросил:

- Василий Евлампиевич, что с вами? Я ведь вас хорошо знаю по 7 и Самарской кавдивизии, где вы отлично работали, были уважаемы всей парторганизацией, а теперь вас просто не узнать. В чем дело?

- Идемте, товарищ командир корпуса, на партсобрание,- ответил он,- там сегодня меня будут исключать из партии, а что будет дальше - мне все равно. Я уже приготовил узелок с бельем.

Началось партсобрание. Повестка дня: персональное дело коммуниста Белокоскова Василия Евлампиевича. Докладывал секретарь дивизионной парткомиссии Суть дела: коммунист Белокосков был в близких отношениях с врагами народа Сердичем, Рокоссовским Уборевичем и так далее, а потому он не может пользоваться доверием партии. Кроме того, Белокосков недостаточно чутко относится к командирам, политработникам, слишком требователен по службе. Обсуждение заняло около трех часов. Никто в защиту Белокоскова не сказал ни единого слова. Дело явно шло к исключению его из партии. Исполняющий должность комиссара корпуса Новиков по существу поддержал выступавших и сделал вывод, что Белокосков не оправдал звание члена партии.

Я попросил слова и выступил довольно резко. Я сказал:

- Давно знаю Белокоскова как примерного члена партии, чуткого товарища, прекрасного командира. Что касается его связей с Уборевичем, Сердичем, Рокоссовским и другими, то эти связи были чисто служебными, а кроме того, пока еще неизвестно, за что они арестованы, Сердич и Рокоссовский. А так как никому из нас не известна причина ареста, зачем же мы будем забегать вперед соответствующих органов, которые по долгу своему должны объективно разобраться в степени виновности арестованных и сообщить нам, кто с ними был связан по вопросам, за которые их привлекли к ответственности. Что касается других вопросов, то это очевидные мелочи и они не имеют принципиального значения, а товарищ Белокосков сделает для себя соответствующие выводы.

В этом выступлении было что-то новое, и члены партии загудели:

- Правильно, правильно. Председатель спросил, будет ли кто еще выступать. Кто-то сказал:

- Есть предложение комкора Жукова ограничиться обсуждением.

Других предложений не поступало. Постановили:

предложить В Е. Белокоскову учесть в своей работе замечания коммунистов.

Когда мы шли с партсобрания, я видел, как Василий Евлампиевич украдкой вытер глаза. Я уверен, что он плакал от сознания того, что остался в рядах нашей славной большевистской партии и может продолжать в ее рядах работу на благо нашего народа, на благо нашей великой Родины Я не подошел к нему, считая, что лучше пусть он наедине с собой переживет миновавшую тяжелую тревогу за свою судьбу и душевную радость за справедливость партийной организации.

Прощаясь, мы крепко пожали друг другу руки, я сделал вид, что не заметил следов слез на его лице Он не сказал мне ни слова, но его горячее рукопожатие было убедительнее и дороже всяких слов Я был рад за него и не ошибся в В Е Белокоскове.

Всю свою жизнь (он умер в 1961 году) Василий Евлампиевич был достойнейшим коммунистом, скромным тружеником и умелым организатором всех дел, которые ему поручались... Был всегда спокойным и надежным товарищем, а не заступись я за него в 1937 году, могло быть все иначе.

К сожалению, многие честные коммунисты погибли, не получив товарищеской помощи при обсуждении их в партийных организациях, а ведь от партийной организации много тогда зависело, так как после исключения из партии тут же, как правило, следовал арест.

3-м конным корпусом я командовал месяцев семь В связи с назначением командира 6-го казачьего корпуса Елисея Ивановича Горячева заместителем командующего войсками Киевского Особого военного округа мне была предложена должность командира 6-го казачьего корпуса. Я принял предложение...

Жизнь моего предшественника Е И Горячева закончилась трагически. Сразу после назначения заместителем С К. Тимошенко ему пришлось, как и многим другим, перенести тяжелую душевную трагедию. На одном из крупных партсобраний ему предъявили обвинение в связях с "врагами народа" Уборевичем. Сердичем и другими, и дело клонилось к аресту. Не желая подвергаться репрессиям органов безопасности, он покончил жизнь самоубийством. Очень жаль этого командира. С первых дней существования Советской власти он героически сражался в рядах Красной Армии, последовательно командовал эскадроном, полком, бригадой и на всех командных должностях был умелым и отважным военачальником Его любили и уважали бойцы и командиры конармеицы.

В 6-м корпусе мне пришлось столкнуться с большой оперативной работой . В этот период командование войсками округа осуществлял командарм 1 ранга И. П. Белов, который энергично руководил боевой подготовкой войск округа Осенью 1938 года им были хорошо подготовлены и умело проведены окружные маневры, на которых в качестве гостей присутствовали немецкие генералы и офицеры немецкого генерального штаба. За маневрами наблюдали нарком обороны Ворошилов и начальник Генерального штаба Шапошников.

Вскоре командующего войсками И П Белова постигла та же трагическая участь, что и предыдущих командующих, он был арестован как "враг народа", хотя всем было хорошо известно, что И. П. Белов, бывший батрак, старый большевик, храбрейший, способнейший командир, положил все силы на борьбу с белогвардейщиной и иностранной интервенцией, не жалея себя при выполнении задач, которые перед ним ставили партия и правительство Как-то не вязалось:

Белов - и вдруг "враг народа". Конечно, никто этому не верил .

Разве можно забыть тех, кто, выйдя из рабочих и крестьян, был обучен и воспитан в борьбе с внутренней и внешней контрреволюцией, обучен нашей ленинской партией и кю был сердцем военных кадров нашей Родины? Нет! Их забыть нельзя, как и нельзя забыть Преступления тех, на чьей совести лежали ничем не оправданные кровавые репрессии и аресты и высылка членов семей в "места столь отдаленные".

Как-то вечером ко мне в кабинет зашел комиссар корпуса Фомин. Он долго мялся, ходил вокруг да около, а потом сказал:

- Знаешь, завтра собирается актив коммунистов 4-й дивизии, 3-го кавкорпуса и 6-го кавкорпуса, будут тебя разбирать в партийном порядке.

- Что же такое я натворил, что такой большой актив будет меня разбирать? - спросил я.- А потом, как же меня будут разбирать, не предъявив заранее никаких обвинений, чтобы я мог подготовить соответствующее объяснение?

- Разговор будет производиться по материалам 4-й кавдивизии и 3-го корпуса, я не в курсе поступивших заявлений,- сказал Фомин

- Ну что же, посмотрим, в чем меня хотят обвинить

На другой день действительно собрались человек 80 коммунистов и пригласили меня на собрание. Откровенно говоря, я волновался, мне было как-то не по себе, тем более что в то время очень легко пришивали ярлык "врага народа" любому честному коммунисту. Собрание открылось чтением заявлений некоторых командиров и политработников 4-й дивизии, 24-й дивизии, 7-й кавдивизии Они жаловались, что я многих командиров и политработников незаслуженно наказал, грубо ругал и не выдвигал их на высшие должности Меня обвиняли в том, что, якобы умышленно "замораживая" опытные кадры, я этим сознательно наносил вред нашим Вооруженным Силам. Короче говоря, дело шло к тому, чтобы назвать меня "врагом народа", я обвинялся в том, что при воспитании кадров применял вражеские методы. После зачтения этих заявлений начались прения.

Как И полагалось, в первую очередь выступили те, кто подал заявления Спрашиваю.

- Почему же раньше об этом молчали? Ведь прошло уже полтора два года со времени событий, о которых упоминается в заявлениях?

- Мы боялись Жукова, а теперь время другое, теперь нам открыли глаза арестами,- последовал ответ Дальше - больше:

- Объясните ваши отношения с Уборевичем, Сердичем, Вайнером и другими врагами народа?

- Почему Уборевич при проверке дивизии обедал лично у вас, товарищ Жуков?

- Почему к вам всегда так хорошо относились враги народа Сердич, Вайнер и другие?

Наконец, слово взял начальник политотдела 4-й кавдивизии Сергеи Петрович Тихомиров. Все присутствующие коммунисты ждали от него, от политического руководителя дивизии, принципиального выступления, принципиальной политической оценки деятельности командира-единоначальника, с которым он несколько лет проработал в одной дивизии.