Культ Ктулху (сборник) - Коллектив авторов

– Не «Некрономикон»? – поспешно спросил Танстон.

Она покачала седой головой.

– «Некрономикон» он спрашивал за день до этого, я сказала, что у меня такого на продажу нет – чистая правда, между прочим. Я так поняла, по его мнению, книга Кавета Лесли вполне может его заменить.

– Как же называлась эта книга?

Она сморщилась, и лицо ее стало похоже на чрезвычайно умудренный грецкий орех.

– По его словам, у нее нет названия. Я должна была сказать: «Ваш старый учебник».

– М-м-м-м, – нахмурившись, промычал Танстон. – А адрес какой?

Она записала адрес на клочке бумаги. Танстон поглядел на него и улыбнулся.

– И еще раз доброго вечера, миссис Харлан. Некоторые книги должны оставаться в живых, несмотря на всю их опасность. Для ученых исследований вроде моего они нужны. Вы – самый лучший и мудрейший хранитель, какой только мог им достаться.

Она еще долго смотрела ему вслед. Откуда-то из глубин магазина вышел черный кот и потерся о ее ноги.

– Если бы я сама хотела заниматься магией по этим книгам, – задумчиво сообщила она ему, – я бы скостила себе годков и окрутила Джона Танстона. Никогда эта графиня Монтесеко не оценит его по достоинству!

Убогое место, где проживал Кавет Лесли, мало что смогло ему рассказать. Лендлорд по-английски не понимал, и Танстону пришлось перепробовать еще пару языков, прежде чем он сумел-таки выяснить, что Лесли долго болел, что его лечил врач из благотворительной организации и что сегодня он умер – по всей вероятности, от спазма трахеи. Доллара хватило, чтобы Танстону милостиво позволили осмотреть последний нищенский приют стрика.

Тело уже унесли. Посетитель сунул нос во все углы, нашел разорванный матрас, оттянул ткань и внимательно изучил прямоугольный след в древней комковатой набивке. Книгу определенно хранили здесь. Он даже потрогал углубление – оно оказалось странно холодным. Танстон быстро обернулся, глядя через комнату расфокусированным взглядом. Какая-то фигура была здесь… растаявшая, как только он повернулся, но оставившая по себе некий… образ. Танстон тихо присвистнул.

– Миссис Харлан книгу не добыла, – пробормотал он себе под нос. – Следом пришел Торн… и добился своего. Так-так, и где же наш Торн?

На улице уже стемнело. Танстон какое-то время постоял перед неряшливым зданием, пока снова не поймал ощущение, что нечто глядит на него из тьмы, осторожно приближается. Он опять проделал тот же маневр: резко обернулся и не то увидел, не то почувствовал, как прочь скользнула едва различимая тень. В том направлении он и пошел. Чувство присутствия испарилось, но он продолжал идти, пока ночь не пахнула бесполезностью. И снова он встал и стоял, изо всех сил делая беззаботный вид, пока некий голос не шепнул у него в голове об опасности. Крутанувшись на месте, он снова взял след. Так он прошел несколько кварталов, один раз поменяв направление. Что бы за ним ни шпионило (или, возможно, хотело напасть на него из засады) – оно постепенно отступало туда, откуда пришло. И вот он уже стоит перед некой дверью в некоем отеле.

Роули Торн открыл ему в жилете и без пиджака. Вид он имел спокойный и даже победоносный.

– Входи, Танстон, – сказал он с издевательской сердечностью. – Это гораздо больше, чем я смел надеяться.

– Я засек и выследил твою ищейку, чем бы она там ни была, – ответил Танстон, переступая порог. – Она-то и привела меня сюда.

– Так я и знал, – кивнул Торн, глухо поблескивая бритым черепом в коричневатом свете маленькой настольной лампы.

Больше в комнате ничего не горело.

– Не присядешь ли? – Он взял с подлокотника мягкого кресла книгу в какой-то замысловатой косматой обложке. – Видишь? Никогда бы не подумал, но, оказывается, бывают книги, которые в буквальном смысле рассказывают именно то, что ты хочешь узнать.

– И за одну такую ты убил Кавета Лесли, не так ли? – поинтересовался Танстон, бросая шляпу на кровать.

Торн прищелкнул языком.

– Шляпа на кровати – это к несчастью, – укорил гостя он. – Кавет Лесли уже выжил из всего, что у него было, кроме жалкого обрубка физического «я». И, уверен, продолжает в том же духе, так как подобного рода опыт и штудии делают душу непригодной для любого тривиального посмертия. Но он оставил мне довольно интересное наследство.

Он опустил глаза на открытые страницы.

– Мне, видимо, должно польстить, что первой своей задачей ты поставил обездвижить меня, – прокомментировал Танстон, привалившись своим огромным плечом к дверному косяку.

– Польстить? Может быть, но удивить – вряд ли. В конце концов, ты снова и снова чинил мне препятствия, пожиная урожай…

– Да брось ты, Торн. Из тебя даже честный дьяволопоклонник не выйдет. Тебе нет никакого дела до того, утвердится ли власть Сатаны или нет.

Торн поджал свои и без того твердые губы.

– Вынужден признать, что ты прав. Фанатик из меня никудышный. А вот Кавет Лесли им был. Он поступил в Школу Глубин – слыхал о такой?

– А как же, слыхал. Находится в подземельях ниже самой преисподней… где-то на этом континенте. В один прекрасный день я найду ее и быстренько сверну им учебный план.

– Так вот, Лесли поступил в Школу Глубин, – продолжал Торн, – и прошел полный курс, который она предлагает своим студентам. Заодно и прикончил в себе существо, способное испытывать счастье. Он не мог больше смотреть на свет или собраться с силами, чтобы встать и пойти… или хотя бы сесть. Возможно, смерть стала для него облегчением – хотя, не зная в точности, что ожидало его по ту сторону порога, уверенным быть никак нельзя. К чему я веду? К тому, что он вынес всю эту жалкую жизнь под землей ради того, чтобы получить в дар книгу. Теперь она принадлежит мне, и безо всяких там жутких испытаний. Да не тянись ты за ней, Танстон. Все равно прочесть ничего не сможешь.

Он взял ее, открыл и протянул ему. Страницы были серые и пустые.

– Она написана буквами из холодного огня, – напомнил ему Танстон. – Их видно только в темноте.

– Тогда давай выключим свет?

Торн погасил лампу.

Танстон, так и застрявший в дверях в своем праздном оцепенении, не в силах даже пошевелиться, осознал, что комната полностью запечатана. Тьма воцарилась абсолютная. Измерения и направления исчезли, как не бывало. Торн заговорил снова, откуда-то из удушающего мрака:

– Очень умно с твоей стороны остаться поближе к двери. Хочешь попробовать уйти?

– Вот еще! Буду я бегать от зла, – возразил ему Танстон. – Я пришел не для того, чтобы снова убегать.

– Но ты дверь хотя бы открыть попробуй, – почти упрашивал Торн.

Танстон протянул руку к ручке и не нашел ни ее, ни даже самой двери. Внезапно он понял, что и на дверной косяк больше не опирается: косяка тоже не было, как и вообще ничего плотного, на что можно спокойно опереться.

– Как жалко, что ты не знаешь, где находишься, правда? – съязвил в темноте Торн. – А вот я знаю – это написано тут, у меня на странице, буквами из холодного пламени.

Танстон потихоньку сделал шаг в направлении голоса. Когда Торн заговорил, он уже опять был за пределами досягаемости.

– Хочешь, я опишу тебе это место, Танстон? Оно где-то на природе. Дует легкий ветерок. – Танстон тут же почувствовал его, слабый и теплый – и вонючий, будто дыхание какого-то мерзкого маленького зверя.

– Кругом сплошь деревья да кусты. Это вообще-то густой лес, но именно тут они растут пореже. Потому что не далее чем в десяти шагах уже начинается открытое пространство. Я перенес тебя на границу весьма интересных мест, Танстон, одной только силой слова.

Танстон сделал еще шаг. Под ногой вместо ковра была мягкая земля.

– Ты там, где всегда хотел оказаться, – обратился он к Торну. – Где что ты скажешь, то и будет. Но тебе еще много придется сказать, прежде чем жизнь станет такой, как ты хочешь.

Он сделал третий шаг, на сей раз молча.

– Кто тебе поверит?

– Все мне поверят. – Голос Торна звучал почти весело. – Как только факт доказан, он перестает казаться чудесным. Гипнотизм когда-то называли магией, а теперь он – тривиальная наука. Такая же судьба постигла и телепатию: всего и делов-то – эксперименты в Дьюкском университете и пара передач на нью-йоркском радио. И так же оно будет, когда я во всеуслышанье и на понятном языке расскажу о своей работе… но не засиделись ли мы с тобой в темноте?