Честь и лукавство - Остен Эмилия

Январь выдался на удивление сырым и ветреным, вследствие чего множество дам, и я в их числе, подхватили простуду, уложившую меня в постель почти на три недели. Эта неприятность отодвинула исполнение моих замыслов на некоторое время: насморк и кашель не лучшие наперсники любовных приключений. Граф был встревожен, но не чрезмерно – моя молодость и крепкое здоровье не вселяли опасений, что простуда перерастет в чахотку или другую серьезную болезнь, и он старался всячески ускорить мое выздоровление, имея для этого все средства – дорогие фрукты из французских теплиц, интересные книги и лучший пасечный мед из Эммерли. В свое время простуда отступила. Настала пора покинуть Лондон и устремиться навстречу весне и всему тому, что принято ждать от нее.

Пасмурным утром в начале февраля мы снова прибыли в Бат.

Глава 15

Барон Морланд был уже здесь, а вот Гринхаузы задерживались из-за болезни Розмари. Отсутствие Аннабеллы позволяло мне часто общаться с бароном, что показалось весьма приятным. Мой муж активно занимался лечением, тем более что он не слишком хорошо перенес тяготы пути, а я проводила время за чтением и беседами с молодым бароном.

Он был остроумен, изящен и не преступал границы приличий. Однако иногда он лукаво посматривал на меня, а его речи своей двусмысленностью напоминали мне манеру общения таинственного пирата. Я даже какое-то время беспокоилась – а не он ли это был и не свидетельствуют ли его намеки о том, что я узнана. Но вскоре я убедила себя, что ошиблась. Пират казался выше ростом, его голос был более бархатным, и глаза в прорезях маски показались мне светлее, чем у Морланда. Однако барон вполне мог оказаться знаком с моим таинственным незнакомцем, поскольку они, скорее всего, принадлежали к одному кругу, оба были веселы и любили поразвлечься.

Однажды я осторожно навела разговор на маскарад, и барон тут же поддержал его, явно без всяких тайных мыслей:

– Вы тоже знаете об этой моде? Ну просто какое-то наваждение. Конечно, я бывал там. Эти праздники всегда собирают много народа, но прошлые годы нельзя сравнить с нынешним сезоном. Каким-то образом толпе молодых девиц удалось узнать о возможности пофлиртовать без ущерба для репутации, и они ливнем хлынули на маскарад. А вы бывали там, графиня?

– Нет, сэр. Меня не слишком привлекает перспектива отплясывать с простолюдинами рил или что-нибудь в этом роде. Кроме того, там наверняка благодатная почва для воров и мошенников.

– Понимаю, вас занимают светские развлечения. Но на частных балах можно встретить не меньше негодяев и подлецов, чем среди простого народа. Конечно, для молодой женщины это не самое лучшее место, но наши дамы воспитываются на романтической литературе, где герои в масках совершают исключительно подвиги, а уж если грабят, то только богатых мерзавцев, да и то в благотворительных целях. Поэтому пережить такое приключение они считают своим долгом, дабы не осрамиться перед героинями любимых романов, которые впутывают себя во всякие темные истории, а решать проблемы за них приходится ни в чем не повинным родственникам или женихам.

– У вас весьма оригинальный взгляд на дамскую литературу. Но в целом вы правы. Хотя романы и пытаются отражать отношения между людьми, все в них сглажено и упрощено. Злодея можно разглядеть с первых строк, а благородный храбрец обязательно списан с героев крестовых походов, так что героине весьма нетрудно сделать правильный выбор.

– Я рад, что у вас столь здравые взгляды, однако молодой даме весьма идет оттенок романтизма. Преувеличенное восхищение или испуг, трепещущие ресницы, ахи и вздохи по любому поводу – все это делает даму нежнее и беззащитнее и поднимает мужчину в собственных глазах.

Я улыбнулась:

– Аннабелла начисто лишена романтизма и не падает в обморок при виде мухи, однако это вовсе не отталкивает от нее поклонников. Все мужчины горят желанием защищать и опекать ее, хочет она того или нет.

Он тоже улыбнулся:

– Мисс Гринхауз – исключение, она слишком царственна и надменна, но каждый поклонник лелеет в душе мечту: а вдруг она все же соизволит упасть в обморок к нему в объятья? Хотя правды ради надо сказать, что она вряд ли соизволит осчастливить кого-нибудь из смертных, за исключением разве что какого-нибудь короля.

– Вы, я вижу, знаток дамских сердец и не ошибаетесь насчет Аннабеллы. Но это не мешает вам находиться рядом и раскрывать объятья при появлении какой-нибудь мухи или пчелы.

Тут он откровенно рассмеялся:

– Да, дорогая миссис Дэшвилл, вы абсолютно правы. Мужчины слабый народ, и их легко ослепить обманчивым, неверным сиянием. Сравнение с мотыльками, летящими на свет на свою погибель, истерто до дыр, но тем не менее уже не одну сотню лет отражает суть отношений между мужчиной и прекрасной дамой. Однако есть и другие красавицы, которые не ошеломляют надменным величием, но об их мягкий свет так же больно обжигаться, а неожиданность такого коварства еще усиливает боль. – Он посмотрел на меня так многозначительно, что сразу стало понятно, кого он подразумевает.

Я удивленно-кокетливо приподняла брови. Барон подошел ко мне и опустился на одно колено:

– Позвольте мне быть вашим рыцарем, прекрасная дама!

– До приезда мисс Гринхауз?

– Вам нравится дразнить меня. И почему женщин называют слабым полом? Если они хотят высмеять мужчин, то найдут у сильного пола гораздо больше слабостей, чем мужчины в аналогичной ситуации! – Его пылкость показалась мне наигранной, но каждый ищет свой способ избавиться от скуки. Он решил поухаживать за скучающей дамой – и я должна благодарить его за это.

– Хорошо, раз вы хотите быть моим рыцарем – я принимаю ваш обет, – торжественно произнесла я, но тут же добавила деловым тоном: – Сколько сарацинов вы клянетесь убить ради прославления имени своей дамы?

Бедный Морланд опешил и не сразу нашел, что ответить:

– Их непременно нужно убить? Не предполагал в столь прекрасном создании такой кровожадности.

– Вы плохо знакомы с рыцарскими обетами, друг мой. Как иначе вы можете послужить своей даме?

– Но где же я возьму вам сарацинов? Не нападать же на послов из колоний?

Я поморщилась:

– Я полагала вас более храбрым и отважным. Но главное – истинный рыцарь не будет вступать в пререкания с дамой. Вы могли бы найти способ доказать свое мужество по-другому. Например, дуэлями.

Наступила очередь барона морщиться:

– Вы хотите моей смерти, признайтесь сразу, о жестокосердная красавица!

При этом он продолжал стоять на коленях и взирал на меня снизу вверх, так что его огорченная физиономия выглядела весьма комично.

– Вы сами захотели быть рыцарем, а у рыцаря подчас бывает нелегкая судьба. А для вас, как я понимаю, «не важно быть, сумей прослыть… рыцарем без страха и упрека». Боюсь, вам придется поискать более сговорчивую даму.

Оба мы понимали, что подразумевалось за этими пристойными словами, и барон был явно разочарован. Он поднялся и молча пошел к выходу, однако на пороге не удержался от заключительной реплики:

– Ваша верность супружеским обетам делает вам честь, но я все же удивлен. Вы ведете себя как легкомысленная нимфа, но при первом покушении на вашу красоту являете миру строгость монахини. Что же, придется восхищаться вами на расстоянии. Всего вам доброго.

Едва за ним закрылась дверь, как я дала волю смеху, упорно рвавшемуся наружу вот уже пять минут. Почему же он так легко сдал свои позиции? Ведь мое поведение в последнюю неделю могло привести его в заблуждение относительно слабости моих бастионов. Неужели он и впрямь решил, что я потребую от него головы сарацинов на золотом блюде?

Скорее всего, барон принял мою шутку за аллегорию и подумал, будто я требую от него чего-то недостижимого или ставлю какие-то неприемлемые условия. Надо было удержать его и спросить, куда делось его чувство юмора.

Я и сама не понимала, почему отказалась быть подругой симпатичного молодого человека, который к тому же мне нравился. Мы проводили вместе довольно много времени, и я вела себя так, словно увлечена им. И вдруг в решающий момент изобразила из себя недотрогу – тут каждый обидится и разозлится на женскую непоследовательность.