Мир Расмус. Потомок воина (СИ) - Шестак Игорь

Но Анвар был быстрее. Он поднял руки над головой, и тут же огромная стена песка взметнулась прямо из пола коридора, отделив его с Робом от ведьмы. После чего обернулся к Робу и прокричал:

— Беги! Прочь! — и Роб побежал, к двери, на которую указал его учитель. Но, добежав до нее, остановился на пороге и оглянулся.

Анвар продолжал стоять на том же месте, все так же держа руки над головой, поддерживая песчаную стену. А по другую ее сторону мелькали зеленые вспышки бьющих в стену заклятий и слышались яростные вопли ведьмы. И стена постепенно истончалась, было ясно, что долго она не выдержит. А затем Роб увидел, как из прохода, ведущего к лестнице, по которой он спустился, начинают выбегать воины в черных доспехах.

Юноша замер на пороге. Он хотел помочь учителю, не оставлять его одного, встать рядом и умереть вместе с ним, хотя и понимал, что толку от этого не будет. А еще в голове юноши бились слова, сказанные учителем: о том, что родители Роба хотели, чтобы он жил. Юноша так и стоял на пороге, теряя драгоценные секунды.

Анвар бар Маттах заметил нерешительность юноши и выбросил в его сторону правую руку. Тотчас же в грудь Роба врезалась невидимая сила, отбрасывая его внутрь находящегося за дверью еще одного коридора, правда, более узкого. А следом захлопнулась дверь. Последнее, что видел юноша — это как осыпается песчаная стена, а к Анвару подбегает первый из вражеских солдат, занося топор.

Как бы ни горько было Робу, он понимал, что сделать уже ничего нельзя. Надо выбираться отсюда. И юноша, встав, побежал, все еще сжимая в руках подаренный отцом меч.

****

Роб не помнил, сколько времени он уже бежал. Коридор вел на лестницу, которая вывела его в очередной коридор. Полуосвещенные помещения и коридоры замка сменяли друг друга. В некоторых лежали трупы. Значит, враг уже добрался и до этого крыла замка.

Юноша понятия не имел, где находится черный ход, про который говорил учитель Анвар, как и не знал, где в данный момент находится он сам. Скорее всего, он заблудился, но Робу было глубоко плевать на это. Глаза слезились, ноги гудели от усталости, а лёгкие горели огнём. Хотелось пить. Юноша был истошен физически, не говоря уже про то, что полностью опустошен эмоционально. Вдобавок, его магический резерв восстанавливался крайне медленно, будто неохотно черпая магию из окружающего пространства. Если сейчас юноше попадутся вражеские солдаты, у него даже не будет сил им сопротивляться, они могут взять его в плен или убить голыми руками. Возможно, где-то в глубине души Роб этого даже хотел. Тогда весь этот кошмар прекратится, и он снова увидит своих родителей, учителя Анвара, мага Тровера. Если, конечно, священники не лгут, и загробная жизнь действительно существует.

Свернув за угол, юноша остановился, буквально замерев на месте. Прямо посреди небольшой комнаты спиной к нему стоял мужчина в кольчуге, держа в опущенной руке меч, на клинке которого даже при слабом освещении была заметна кровь. А на полу лежало несколько мертвых тел, которые, судя по доспехам и валявшемуся рядом оружию, были воинами.

Роб уже в который раз поднял свой меч в защитную позицию, хотя и понимал, что его сил не хватит и на десять секунд боя. Однако этого и не потребовалось. Видимо, услышав шаги юноши, мужчина обернулся, и Роб увидел на горжете, надетом поверх кольчуги, и пряжке ремня эмблему в виде головы льва — символ баронства тар Валиор. А затем, вглядевшись в его лицо, юноша понял, что перед ним стоит не кто иной, как Дариор. Тот тоже узнал юношу и приблизился.

— Роб? Слава богам, парень, ты жив. Ты как, не ранен? — спросил Дариор, заметив состояние юноши. Не дав ему ответить, воин сорвал с пояса обернутую черной кожей флягу и сунул ее Робу. — На-ка, вот, глотни, полегчает.

Напиток, содержащейся в фляге, на вкус был предельно горьким и походил на одну из лечебных настоек, которые юноша пил во время своей продолжительной болезни. Однако, эффект последовал незамедлительно: усталость прошла, словно по волшебству, ноги и руки вновь налились силой, будто и не было этой безумной беготни по замку, а тяжелая от усталости голова прояснилась. Жаль только, что душевные раны напиток исцелить не смог. Выхлебав больше половины фляги, юноша протянул ее обратно и ответил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я в порядке. Более-менее. Серьезных ран нет.

— Вот и хорошо. А теперь идем. Я должен отвести тебя к баронессе, она собирает всех выживших в хранилище на нижнем уровне.

— Дариор, моя мать…ее больше нет, — слова дались Робу с трудом, будто до этого, юноша не готов был смириться с утратой, однако, сказав в слух, окончательно признал смерть матери. В горле будто образовался плотный ком, и Роб отвернулся, чтобы наставник не увидел непроизвольно выступившие на глазах слезы. — Все в хранилище перебиты.

— Перебиты? Черт, парень, сочувствую твоей утрате. А что с бароном? Последний раз я видел его, когда он собирался направиться к центральному входу в замок.

— Отец… барон, он тоже погиб. Враги прорвались.

— Ясно. Скверно, — Дариор некоторое время глядел в пол, размышляя о чем-то, а затем добавил. — Значит, запасной план. Уходим через потайной ход. Давай за мной.

Дариор повернулся и легко побежал к противоположному концу комнаты. Однако юноша не сдвинулся с места. Оглянувшись и заметив это, Дариор остановился и крикнул:

— Что-то не так? Ты все-таки ранен, Роб? Идти-то можешь?

— Не в этом дело. Зачем это все, наставник. Зачем бежать, зачем спасаться? Никого ведь больше не осталось, — почти прокричал Роб. Напряжение, вызванное последними событиями и борьбой за свою жизнь, боль от утраты родителей, его собственные страхи, гнев, беспомощность, копившиеся в юноше, наконец, прорвались наружу. По пыльным, заляпанным кровью и копотью щекам юноши потекли слезы. — Какой смысл? Мои родители мертвы! Баронства Валиор больше нет! Ничего не осталось. И все наши попытки напрасны. Замок окружен, и как только мы выйдем из него, нас тут же возьмут в плен или убьют. Так смысл бороться? Я…

Но договорить юноше не успел, потому что подошедший Дариор с размаху залепил ему затрещину. От удара голова юноши дернулась вбок, и он чуть не прикусил себе язык.

— Что значит напрасно? Сдаться вздумал? Ты воин, или деревенская баба-плакальщица? — в голосе Дариора звенел метал и гнев, это был тот самый тон, услышав который, даже гвардейцы-ветераны и рыцари вытягивались по струнке. — Что за истерика? Собрался провалить первое же серьезное испытание, которое дала тебе судьба? А ну-ка, подобрал сопли, слюни, и вспомнил, кто ты и чему учился всю жизнь!

Роб молчал, слушая наставника. В нем закипал гнев, но в первую очередь не на Дариора, а на себя самого. И на тех, кто принес несчастье в его дом. Но, несмотря на злость от удара, юноша не мог не признать, что Дариор прав. Тот же, видя, что Роб замолчал, выдохнул, а затем спросил уже обычным своим тоном:

— Успокоился? Посмотри на меня, — юноша взглянул в глаза наставнику. Тот некоторое время смотрел, будто пытаясь разглядеть что-то внутри глаз Роба, а затем удовлетворенно кивнул. — Злишься? Вижу, что злишься. Запомни эту злость, этот гнев, парень. Они придадут тебе сил, необходимых, чтобы выжить. Твои родители погибли, чтобы защитить тебя, — произнес Дариор, повторяя слова Анвара бар Маттаха. — И ты можешь почтить их память, отомстив их убийцам. Отомстив тем, кто напал на замок. Месть — это священное право воина и одновременно его долг. Так что запомни это. Но, чтобы отомстить, сначала нужно выжить. Поэтому бегом за мной.

С этими словами Дариор развернулся и побежал, и на этот раз юноша последовал за ним. Роб чувствовал, как в его груди разгорается жаркое пламя гнева и ненависти. Оно одновременно жгло юношу, но и помогало переносить страх, скорбь, отчаяние и беспомощность. Гнев придавал сил. «Я обязательно отомщу, — поклялся себе Роб. — Стану сильнее, найду тех, кто виновен в нападении на мой дом, в смерти моих родителей. И убью их. Убью всех», — и, в знак закрепления своей клятвы, юноша поочередно коснулся пальцами правой руки сначала висевшего на шее медальона, а затем рукояти меча, который он уже убрал в ножны. Бежавший впереди Дариор обернулся, словно услышал мысли юноши, но ничего не сказал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})