Стриптиз в кино - Нэнси Бартоломью
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не могла не согласиться с Тони, но сделала это молча, просто кивнула. А потом открыла свой одежный шкафчик и вытащила оттуда бархатное красное платье, жутко узкое. Мне стало не до тягостных раздумий — нужно было отбросить их вместе с чувством обыкновенного страха и сосредоточиться на переодевании и на мыслях о том, как сегодня выступить: что и как станцевать (при моей незажившей ране). И вообще показаться народу так, чтобы он после этого и глядеть не захотел на все выгибоны какой-то блеклой порнозвезды, залетевшей к нам для отмыва чьих-то баксов.
Глава 14
Представление началось. Рыжик, как обычно, притушил верхний свет в зале, запустил свою адскую дымовую машину, и клубы искусственного тумана поднялись фута на четыре над сценой. На заднике замигали крошечные лампочки, имитирующие появление звезд, а софиты наполнили затемненное помещение лучами “лунного” света. Зазвучала песня Энни Ленокс “Не хочу быть следующей”… и тут я появилась на подмостках. В том самом (помните?) длинном и чертовски узком платье из красного бархата с разрезами до бедер с обеих сторон.
Я вышла и очень медленно направилась к стулу, стоявшему посреди сцены. Пока шла, мои руки ласкали ткань платья и собственное тело, которое я искренне любила и считала достойным любви. Не только своей.
В зале воцарилась тишина. Не нарушая ее, мужчины начали двигаться по проходам между столиками ближе к подиуму. Наш верный сторож и охранник Бруно с заметным удивлением наблюдал их тихое, чинное шествие. Он далеко не всегда находился рядом со сценой, но, как правило, приближался к ней во время моих выступлений, усиливал наблюдение за поведением клиентов и старался делать это не слишком явно, прохаживаясь небрежной походкой с деланно-скучающей миной на лице. Однако если кто-то из чрезмерно возбужденных посетителей пытался протянуть свою лапу и коснуться меня, Бруно был тут как тут… Нет, никакого скандала, никаких грубостей — он умел быть одновременно вежливым и весьма убедительным. А если надо, применить и силу. Конечно, опираясь на закон о правилах поведения в общественных местах.
Тем временем в легком танце я уже добралась до стула и одним быстрым движением расстегнула платье, которое упало перед глазами присутствующих и улеглось на полу, словно забытая морем волна, случайно окрашенная в красный цвет.
И еще перед глазами у всех возникли заключенные в бюстгальтер — очень открытый — мои 38-дюймовки, обсыпанные золотистой пудрой. Они так и рвались туда, к публике, за пределы сцены. Почему-то все мужчины это любят.
Затем я поставила на стул ногу (здоровую) в туфле на шпильке и тоже медленно стала оглаживать сверху донизу, вполнакала поигрывая застежками чулок. (Это мужчины тоже почему-то обожают.)
В этот момент, чтобы всем было понятно, на меня начинают обычно сыпаться зеленые. Деньги то есть… Ну, сыпаться, наверное, слишком сильно сказано, но все ж таки бумажек хватает.
Так было и сейчас. Мужчины сгрудились возле сцены и, позванивая и шелестя, просили меня продолжать… И знаете что, признаюсь, как на исповеди: мне нравится, когда они об этом просят. Нравится чувствовать, что я им нужна, что я хозяйка своих желаний и поступков и сама решаю, что снимать и когда. И снимать ли вообще.
Сейчас я ограничилась тем, что вытащила гребень и заколку из волос, тряхнула головой, и локоны рассыпались по плечам.
— Кьяра! — возопил молодой морячок. — Ну пожалуйста!
Его поддержал дружный мужской хор, и почти каждый из “хористов” норовил сунуть мне в подвязку мятую купюру. Что оставалось делать, как не пойти им навстречу?.. Ну и что такого, если люди от этого получают заряд бодрости и удовольствие? Мы ведь гуманисты, разве не так?..
Моему решению способствовали не только высокие мотивы, но и более низменное чувство — месть. Я оглядывала бабки, засунутые за подвязки, и думала, что, чем больше будет их сегодня у меня, тем меньше достанется этой наглой воображале Фрости, которая только что дала нам понять, что считает нас существами низшего сорта.
И в эту минуту я случайно подняла голову и увидела, как в зал вошел тот опасный тип итальянской наружности. Вошел и прошагал к кабинке, где сидел в прошлый раз.
Я быстро повернулась, возвратилась к своему стулу и, перегнувшись через его спинку, решила все-таки выполнить сегодня ожидаемое столь многими.
Медленно расстегивая бюстгальтер, я поднимала глаза, вглядывалась в зрителей, почти в каждого из них, и ощущала по большей части — верите вы или нет — теплые чувства к ним. И мужчины по большей части отвечали мне тем же. Только один раз какой-то тип не выдержал и, протянув ко мне руки, заорал:
— Эй, дорогуша! Давай помогу тебе!
Я постаралась не обращать внимания на него, но Бруно был, как обычно, начеку и приблизился к крикуну, который больше не стал настаивать на своем предложении.
— Мой маленький подарок вам! — объявила я наконец, и в завершение моих телодвижений бюстгальтер упал на пол.
Мужчины приветствовали подарок благодарными выкриками, иные, я это ясно слышала, клянусь, даже называли меня ласковыми словами, предназначенными для их подруг.
Потом я медленно пошла за сцену, предоставляя посетителям возможность еще какое-то время глазеть на грудь, которую мне не стыдно показывать всему свету и которая прославила наш мужской клуб.
А эта стерва Фрости пускай знает теперь, кто здесь главное лицо. (И тело тоже.)
Покидая сцену, я посмотрела в сторону итальянца. Он тоже не сводил с меня глаз. Коснувшись пальцами губ, я послала ему легкий воздушный поцелуй, после чего вправила грудь в бюстгальтер и собралась исчезнуть за кулисами, но в это время еще один разгоряченный клиент крикнул:
— Эй ты, там! Сколько возьмешь, чтобы я тебя?.. Молодец, Бруно: в этом гаме он сумел расслышать его наглые слова, и не прошло нескольких минут, как невежа был вытолкнут из зала туда, где его принял дежурный Гордон и не слишком любезно сопроводил до автостоянки.
Обо всем этом я узнала позднее, а пока под аплодисменты публики, снова окутанная дымом из недр машины, я уходила с помоста.
Я спешила, так как планировала непременно познакомиться с подозрительным клиентом и, быть может, кое-что узнать у него. Поэтому, накинув кимоно, сразу вышла в зал и стала пробираться к месту, где тот сидел.
Когда мне это удалось, красавчик вроде бы собирался уже уходить. Я загородила ему дорогу на тот случай, если и в самом деле решит удрать. Но он не стал предпринимать подобную попытку.
Вблизи он выглядел, пожалуй, еще привлекательнее, чем когда я смотрела на него со сцены. У него было смуглое лицо, волнистые темные волосы, в глазах читалась способность понимать других. Да, его взгляд привлекал и немного будоражил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});