Бессмертие - Грег Бир

— Сокровища из пасти дракона, — усмехнулся Оресиас.

Пух Чертополоха, пятый зал

Ярт спокойно перебрался в Ольми, очевидно, не заподозрив о перемене. Лежа во второй комнате с закрытыми глазами, Ольми осторожно присматривался к «гостю», как ветеринар к спящему хищнику.

Со всех сторон на него давили толщи астероида — неподвластные времени первобытные известняки, гранит и вода, столетиями дававшие кров и пищу его народу.

Он глядел на дисплей, с которого только что исчез безмятежный образ ярта. Опустели и хранилища памяти — все, из чего состояла личность пленника, благополучно перекочевало в импланты Ольми. Первые же секунды изучения ярта дали результат: обнаружился не то буфер, не то интерфейс для перевода, созданный либо яртом в ответ на первые зондирования, либо, что менее вероятно, учеными, которые его зондировали. Без помощи этого буфера Ольми не уловил бы вразумительную речь, когда Map Келлен «помог» ему в первый раз подключиться к хранилищу сознания пленника. Буфер был неполон, но для начала годился.

Убедившись в возможности перевода, Ольми еще дважды проверил свою защиту. Ум ярта, занимавший один имплант, и загруженного дубля он изолировал от своей основной личности и соорудил несколько преград, из которых не самую последнюю роль играл таймер, регулирующий доступ ко всем имплантам. Дублю доверялось проводить начальный этап изучения, периодически докладывая о результатах.

В сверхскоростном мире деятельности импланта все это уместилось в десять минут после загрузки. Дубль установил, что сознание ярта почти невредимо, но с дальнейшими выводами не торопился. Пока не разгадан целиком принцип действия бомбы с часовым механизмом, нельзя утверждать, что та или иная ее часть безвредна.

В первый же час работы Ольми обнаружил несколько кусков памяти-опыта ярта. Как только он попытался переслать их в основной имплант, ярт встрепенулся. Казалось, на миг части его сознания пробудились от безвременной дремы, и на Ольми обрушилась какофония взволнованных посланий:

Задание неясно. Присутствие служебного арбитра (?) Местонахождение неопределимо (мое?) (Острое отвращение).

И тотчас — низвержение обратно в тихий омут мнимого сна.

Открывшиеся Ольми воспоминания отнюдь не радовали своей четкостью и легкодоступностью для интерпретации. От человеческого эквивалента чувственность ярта отличалась в корне; «глазами» он воспринимал не только свет, но и звук, сочетая их сигналы удивительнейшим образом, совершенно не знакомым Гекзамону. Впрочем, это не доставило Ольми особых хлопот, поскольку уже не одно столетие были известны алгоритмы для расшифровки информационных сигналов практически во всех сенсорных диапазонах. Больше всего Ольми (а точнее, дубля) сбила с толку недооценка (на уровне индивидуального восприятия) преимуществ улучшения культурных условий. Личное мироощущение ярта выглядело почти неуместным — весомое подтверждение версии, что этот чужак не столько индивид со свободой воли, сколько дистанционно управляемый датчик.

Однако этому противоречили другие находки. Ярт обладал прочной и автономной мотивационной матрицей; в человеческих терминах ее можно было бы назвать аналогом эго. Правда, на эту матрицу наслаивались сложные взаимосвязанные комплексы социальных и иерархических обязанностей. Сильная воля ярта проявлялась только в определенных ситуациях; в родной социальной среде она исчезала совсем, уступая место исполнительности и послушанию. И в этом, с точки зрения ярта, не было никакого противоречия, ибо «послушание неотличимо от свободы воли».

Интересное кредо, и все-таки Ольми был уверен, что групповой разум тут ни при чем, по крайней мере, этот ярт к нему отношения не имеет. Возможно, в сознании пленника специально запечатлена модель яртской иерархии — нечто вроде искусственного самоконтроля или совести.

К тому времени, как от дубля по односторонней связи поступила новая порция сведений, Ольми уже призадумался: а не столкнулся ли он с двумя или даже несколькими загруженными индивидами? Казалось невозможным присутствие стольких противоречий в мотивационной матрице одной личности.

Наконец удалось собрать серию чувственных «воспоминаний», годную для перевода на человеческий язык.

Поскольку ярт испытал сильнейший шок, была понятна особенная яркость картин пленения. Ольми увидел не что иное, как Путь, абсолютно бесцветный и плоский, с блестящими предметами на переднем плане. Детали этих предметов вырисовывались с изумительной четкостью, но при этом постоянно изменялись, вызывая у Ольми сомнения в правильной интерпретации образов. Предвидя реакцию своего оригинала, дубль заверил, что все в порядке.

Изображение предметов ярт получал во всевозможных плоскостях, но не в кубистской манере Пикассо, а после обработки визуального сигнала многочисленными и разнообразными способами.

Затем у Ольми родилась догадка (и дубль независимо подтвердил ее), что ярт использует сенсорные дешифраторы, зрительные «мозги», почти наверняка перенятые у иных форм жизни, в том числе, быть может, и гуманоидных. За годы плена он, конечно, успел их рассортировать и отобрать все пригодные, по его мнению, для копирования человеческих зрительных ощущений.

Не этим ли объясняется некоторый сумбур в эго и мотивационных матрицах? Быть может, ярт в буквальном смысле поглощает разумы иных особей, а не просто таскает их с собой, как инструменты в сумке?

Сколько же разумных существ, сколько культур и обществ покорено яртами? И какая судьба уготована побежденным?

Ольми проработал еще около часа, пытаясь разобраться в зрительной памяти существа, и наконец восстановил довольно четкую сцену пленения.

Первый уровень сенсорной интерпретации (возможно, природная матрица ярта) выглядел так:

«Вокруг абсолютная мгла, холод и безмолвие. Передний план заполнен горячими и шумными объектами, движущимися на большой скорости. Эти объекты — машины, но ярты не строят таких машин». (Картина размножения и выращивания чего-то наподобие вирусов).

Второй уровень сенсорной интерпретации (чужой?):

«Задний план насыщен деталями настолько четкими, что отвлекают внимание: объекты переднего плана выглядят несущественными, неуместными. Этот метод просто исключает интерпретацию машин и даже, возможно, всех близких объектов».

«Может быть, — предположил Ольми, — это адаптированный метод чувственного восприятия, выполняющий вспомогательные функции? Он кажется отнюдь не самым главным». Ольми без труда узнал Путь: огромная полость с яркими красными и фиолетовыми языками силовых полей.

«Под ударами пробойных лучей некоторые поля разлетаются в сверкающие клочья. Лучи пронизывают и пересекаются, но и этот метод ничего не объясняет насчет машин».

«Странно, — подумал Ольми. — Впрочем, зрение сродни мышлению; вероятно, этот способ „позаимствован“ у расы, не знающей технологии».

Третий уровень. (Похож на первый. Зрение другого ярта?):

«В абстрактном смысле действия объектов на переднем плане полностью ясны. Каждая машина изображена четко».

Ольми узнал вооруженные пенитрейторы (на кораблях этого класса летали только дубли и роботы, запрограммированные на поиск и ликвидацию врага) — черные, уродливые, грозные, дышащие энергией полей. Ольми содрогнулся, это оружие всегда ему не нравилось. Слишком простое, целенаправленное и неудержимое. Все, что не попадало в поле притяжения этих машин, уничтожалось, распылялось на атомы, тепловые импульсы и гамма-лучи.

Ярт столкнулся с пенитрейторами, однако уцелел и попал в плен. В том страшном горниле, что сейчас раскинулось перед внутренним взором Ольми, он стоял на передовой. А люди на такие операции посылали исключительно дублей.

Так есть ли в нем что-нибудь от живой природы, или он целиком искусственный? Первые исследователи не сочли его физическое тело типичным для яртов. Можно ли доверять психике?

Ольми решил выяснить все подробности пленения ярта. Один за другим пошли образы-воспоминания и вскоре сложились в доступную человеческому восприятию историю.

«На маленьком летательном аппарате ярт пробирался через силовые заграждения, как стрекоза сквозь тростниковые заросли. Над ним, по всему этому сектору Пути…» (Скорее всего, на всем протяжении спорной территории — 1,9 километра).

«…машины — убийцы яртов и людей сцепились в яростной схватке. Сложилась патовая ситуация, и так продолжалось довольно долго». (Ольми не успел разобраться в яртских мерах времени).

«Аппарат ярта встретил и разрушил несметное число маленьких человеческих машин, рыскавших по голой поверхности Пути. Попадались и машины для поиска, но их удавалось разными способами обходить. И вот он — за пределами тупикового региона, на территории людей, где попытается нанести сокрушительный удар по командному центру — большому щелелету или бронированной крепости. Но тут он столкнулся с тучей пенитрейторов…» (И других кораблей, которых Ольми не опознал).