Колыбель времени - Эвелина Грин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эверилд всплыла на поверхность и, перевернувшись на спину, позволила волнам себя баюкать. Течение увлекало ее в непонятном направлении.
Сил грести больше нет, да и кораблей всё равно не было видно на горизонте. И акулы, вроде, уже не кружили рядом. Она устала, хотелось закрыть глаза и уснуть вечным сном, чтобы этого не видеть. Это была, скорее, моральная усталость, нежели физическая.
Эверилд время от времени поглядывала на обрубок своей руки. Хотелось плакать. Что ей теперь делать, неужели она останется калекой на всю оставшуюся жизнь? Она неверяще пощупала травмированную руку и увидела пятна крови на пальцах, словно от мазута.
— Без паники, без паники, ничего страшного не произошло, подумаешь, кисть откусили, с кем не бывает! Новая отрастет, — так успокаивала себя Эверилд, с ужасом смотря на обрубок руки.
Ее трясло, и будь ее воля, она бы впала в истерику. Эверилд втягивала и снова выпускала когти на второй руке, чтобы отвлечься от страха и тупой боли. Она почувствовала себя смертной, той слабой беспомощной девочкой, какой была полторы тысячи лет назад. Это было настолько пугающее чувство, что хотелось спрятаться в песок, чтобы рядом оказались мама или учитель и ее успокоили.
Вдруг вдали замаячили корабли, и, перевернувшись обратно на живот, вампирша поплыла им навстречу. Всё равно кто там, на кораблях, даже если военные, потому что если она сейчас не окажется в обществе, то сойдет с ума от страха. Она гребла так усиленно, словно от скорости зависела ее жизнь.
Когда корабли приблизились достаточно, она заорала:
— Помогите! Я ранена!
— Человек за бортом! — раздались мужские голоса.
— Человек за бортом! Шлюпку на воду!
Когда вампирша поняла, что ее заметили, немного облегченно выдохнула и изумленно прочитала название корабля: там было выведено большими красными буквами «Кали». Неужели это ее родные пираты, она интенсивнее закричала.
— Я здесь, здесь!
Шлюпку спустили на воду, четыре матроса усиленно работали веслами. Когда они приблизились, то подали ей руку. Эверилд не отказалась от помощи и одной рукой подтянулась, вытаскиваемая пиратами.
— Ну и тяжелая вы, дамочка. Кали! — вскрикнули они.
— Боже, что с вами произошло? Что с вашей рукой?!
— Так, ничего, акула позавтракала, — слабо улыбнулась она. — Где капитан?
— У нас на корабле, «Черную чайку» потопили. Мы вышли в море и через час наткнулись на военный корабль, пришлось дать бой.
— Много погибло? — спросила Эверилд.
— Двадцать, они прикрывали капитана, пока мы переносили его носилки. Многие грудью полегли. Еще пять раненых. В целом, легко отделались. Мы как забрали всю команду, тут же дали деру. Там еще два фрегата приближались. Тот фрегат мы потопили. Спасибо «Кали», если бы не она, мы все бы полегли.
— Сегодня явно не наш день, — невесело усмехнулась Эверилд, потом встрепенулась. — А мелкий где?
— Не переживайте, с ним всё в порядке, если бы не он, навряд ли мы живыми выбрались бы. Он герой дня! Когда испанцы стали перепрыгивать на палубу «Черной чайки», мелкий бросился в гущу и многих испанцев столкнул в море, а некоторых покусал, пираты пистолями уже их добили. Так что он сегодня герой. Мы еле как его отмыли. Он весь был перепачкан в крови. Нескольких раненых он просто выпил как сироп, так был голоден. Короче, легко отделались. А вы как к акулам угодили? Мы уже думали, что вы нас не нагоните, хотели возвращаться.
Шлюпка пристала к кораблю, Эверилд подпрыгнула и одной рукой уцепилась за фальшборт, подтянулась и перекинула свое тело, тяжело упав на палубу.
— Черт, как неудобно управляться одной рукой! — выругалась она.
— Пойдемте, вас доктор осмотрит, — заботливо проговорил пират.
— Спасибо, Сильмонайк, но я сама справлюсь, — отказалась дьяволица и направилась к штурвалу.
На носу она обнаружила Красного Барда, лежавшего на носилках.
— Слава богам, ты жив! — сказала Эверилд и присела рядом.
— Что у тебя с рукой? — испуганно спросил он и попытался сесть, но стоявший неподалеку пират не дал этого сделать.
— Ах, это! Так, пустяки. Заживет. Через неделю новая рука отрастет, — отмахнулась Эверилд, не желая говорить об этом. — Где мелкий? — перевела она разговор на более интересующую ее тему.
— Плескается в бочке, позвать? — спросил неслышно подошедший Брахим.
— Нет, зачем? Пусть играет.
— Он переживал за вас, всё спрашивал, где мама. А вот и он сам! — стоило это Брахиму сказать, как раздался детский вопль. Эрик голышом бежал к Эверилд.
— Мама! Мама! — он подбежал и стал обниматься. — Мама, а что у тебя с рукой?
— А мама решила новую руку отрастить, — отшутилась вампирша.
— А это возможно? — глазенки загорелись любопытством.
— Да.
— То есть если я себе отрублю руку, у меня отрастет новая?! — в глазах ребенка проявился такой нездоровый интерес, что Красный Бард с Эверилд испугались за его душевное здоровье.
— Нет, у тебя не отрастет, — поспешила отговорить Эверилд.
— Ну, так не интересно! А почему у тебя отрастет, а у меня нет? — надулся Эрик.
— Потому что ты дампир, а я вампир. Мы бессмертны полностью, а ты — лишь наполовину. И закроем эту тему, — отрезала она ледяным голосом. Эрика пробрало, Красного Барда тоже — дьяволица явно не в духе, и под руку ей лучше не лезть.
— Мама, а кто такие дампиры? — не отставал Эрик. «И не прихлопнешь, заразу!»
— Дети вампира и человека. То есть отец вампир, мать человек.
— Получается, ты мне не родная мама? — быстро сделал вывод мелкий.
— Откуда ты такой умный взялся! — с раздражением сказала Эверилд. — Нет, не родная.
— А где мои мама и папа?
— Мать умерла, а отец тебя бросил. И вообще, забудь про них. Если даже ты найдешь отца, он тебя убьет. Мы твои родители — и всё, — едва сдерживая очередную волну раздражения, рыкнула Эверилд. Она уже жалела, что вывалила всю правду, но, увы, у них так принято — чувства детей никто не щадит, иначе они не выживут в этом суровом мире.
— Вот отличная команда — два калеки, — мрачно усмехнулся Красный Бард.
— Калека здесь одна — и то временно. Отличная команда, мы от военных ушли, мы от туземцев ушли, а от акулы с тигром уйти не смогли! — Эверилд засмеялась, Красный Бард тоже улыбнулся.
— Сильно болит? — заботливо поинтересовался он.
— Нет, так, ноет. Скорее, непривычно. Я уже забыла,
