Чума на ваше поле! - Кир Булычев

Лена вышла в коридор. Солдат улыбнулся ей, как долгожданной приятельнице. Она была чуть выше его ростом.

Солдат показал ей, куда идти, сам пошел сзади.

Но ни у лифта, ни у главной лестницы не остановился, подтолкнул Лену дальше, к винтовой лестнице, служебной, узкой, железной.

Они спустились куда-то в тартарары, по крайней мере у Лены было ощущение бесконечного кружения по серым ступенькам. Кое-где по стенам горели маленькие лампочки, забранные в сетки. Потом они прошли через пустой склад, сквозь строй ящиков и мешков, никто их не окликнул и не заметил.

Летучая мышь сорвалась с потолка и понеслась, суматошно ударяясь о стены, к выходу, будто спеша предупредить там, впереди, что идет Лена.

Они оказались на задворках гостиницы, солдат не закрыл за собой дверь. Он обогнал Лену, будто убедился в том, что она не убежит, и пошел впереди, сквозь непроницаемый в полумраке рассвета строй кустов.

Лена пошла за ним, кусты хватали за платье, за волосы, но через несколько метров кусты кончились, и они оказались на асфальтовой дороге, где стоял открытый джип, не то чтобы военного образца, но довольно старый. Сержант Наронг стоял возле него и курил длинную тонкую сигару. Он был в мундире — куртке и фуражке и форменных брюках, ботинки начищены.

— Вы быстро собрались, — сказал он негромко, как бы поощряя дрессированного медведя конфеткой.

— Я привыкла.

— Тогда поехали, — сказал сержант, показал ей место сзади, сам сел рядом. Солдат, который охранял Лену, сел за руль. Но никуда они не двинулись. И ясно почему — через несколько секунд из кустов выскочил еще один солдат, он нес два термоса и картонную коробку. Он положил добро в багажник, а сам сел рядом с первым солдатом.

Сержант больше ничего не сказал, солдаты и без него знали, куда ехать.

Так как Наронг молчал и солдаты молчали, Лена тоже молчала. И даже хорошо было молчать и чувствовать, что ничего тебе не угрожает, а у солдат есть автоматы.

По сторонам дороги росли кактусы — изгороди кактусов, за ними бамбук. Сначала дорога была покрыта асфальтом и казалась темно-лиловой, потом джип съехал на грунтовую дорогу, и сзади джипа возникли почти непроницаемые клубы пыли, их пронзали горизонтальные лучи утреннего солнца, и где-то в пыли отчаянно брехали местные собаки — голоса у них были как у наших.

— Надо заехать в одно место, — сказал сержант.

Он дремал, повернув лицо к солнцу, и оно казалось бронзовым. Фуражка лежала на коленях.

Они въехали в деревню или поселок, джип затормозил у длинного одноэтажного дома, скрытого высокими деревьями с кронами, как у рыжиков. Сержант в сопровождении одного из солдат быстро зашагал к тому дому. Он не успел подняться на крыльцо, как из дома выскочили несколько военных в небольших, видно, чинах, которые вытянулись при виде сержанта.

Тот прошел в дом, лишь кивнув им, а военные задержались еще на секунду или две, разглядывая Лену.

И тут Лене пришла в голову мысль, что он нарочно приехал в свою часть, чтобы товарищи по оружию увидели, какая красивая женщина поднимается ради Наронга на рассвете.

— Наронг, хороший? — решила она спросить у шофера.

Ее старый знакомый сверкнул зубами и согласился.

Тут солдат показал, как сержант умеет стрелять из автомата, и сам обрадовался, как это у него получилось.

Господин хороший сержант вышел из дома минут через десять.

За ним — военные. Они уже не глядели на Лену, и она подумала, что им за что-то влетело.

Наронг сел на свое место и сообщил:

— Все. Дела закончены. Можно говорить.

Солнце быстро поднималось вверх, запели многочисленные птицы, большие летучие мыши пронеслись прятаться в чащу леса. Справа была видна река, за ней — голубые холмы.

Лена повернулась к сержанту, ожидая, о чем же он будет говорить. Он заговорил об истории.

— Мы, тайцы, — сказал он, — пришли сюда почти тысячу лет назад. До нас здесь жили моны, у них было государство Дваравати. Великое государство Дваравати.

— А где вы жили? — спросила Лена.

— Мы жили в горах, мы жили в Сычуани. Мы покорили эти места. Вы знаете, что мы никогда не были ничьей колонией? Никто нас не смог победить, а наши короли были очень умные, они все обещали всем, а ничего никому не дали.

Тут сержант рассмеялся. И добавил:

— Хорошая женщина тоже должна обещать. И ничего не давать.

Снова пошел асфальт, машину мягко покачивало, Лену стало клонить в сон. Сержант говорил ровным, спокойным голосом, как проповедник, который приезжал в Веревкин, то ли из Москвы, то ли из Нью-Йорка.

Возможно, Лена заснула, но ненадолго. Когда сержант повысил голос, она сразу проснулась.

— Вам скучно? — спросил сержант.

— Нет, мне очень интересно. Только я плохо говорю по-английски и не все понимаю.

— А я учился в Австралии, — сказал сержант. — У нас есть университет, но нет хорошего военного образования. Мне так хотелось получить хорошее образование, и я уехал в Австралию. По обмену. К нам приезжают изучать буддизм, а мы учимся стрелять из пушек.

Сравнение развеселило сержанта.

— А вы учились? — спросил он, отсмеявшись.

— Я вам говорила, что я учительница.

— У вас есть муж?

— Мой муж умер. Погиб.

— На войне? В Афганистане?

— Нет, на работе. На него напали грабители.

— Он был полицейским?

— Нет, ученый.

Сержант не поверил. Но не стал спорить, а принялся рассказывать о том, что раньше русских здесь не было, и он знал только, что они победили Гитлера под Сталинградом, но потом много русских стало сюда приезжать, и у них, русских, свои сложные проблемы, среди них много преступников и даже наркоманов, знает ли Елена об этом?

Елена об этом знала.

Сержант оказался разговорчив, страшно начитан, по утрам читал газеты. Эта мысль Лены получила подтверждение в каком-то городке, который они проезжали через полчаса. Без приказания солдат подрулил к лавке, в которой торговали всем на свете, крикнул в полутьму лавки, и через полминуты оттуда выскочил хозяин, держа в руке тугой рулон газет. Джип тут же рванулся с места, и сержант принялся шуршать газетами.

Стало жарко. Лене еще не приходилось ездить по Таиланду без кондиционера и прочих удобств. Очевидно, осенью — не самые жаркие месяцы, но даже быстрая езда не спасала, так как горячий и пыльный воздух высушивал носоглотку, к тому же злые слепни или похожие на них хищники преодолевали поток воздуха, чтобы вонзить свои злобные жала в несчастную женщину.

Не прекращая читать, сержант вдруг спросил:

— У вас здесь враги?

— Почему вы так решили?

— На вас нападали.

— Сегодня ночью?

Сержант не ответил.