Иного решения нет - Альберт Байкалов

Араб поднялся на взгорок. Здесь, между камней, был устроен вход в подземелье. Махмад поднял с земли камешек и выбил замысловатую дробь по деревянной дверце, прикрытой сверху куском маскировочной сетки. Она медленно приподнялась, едва заметно осветив бандитов.

Осторожно ступая по деревянным ступенькам, спустились вниз. Обойдя бревенчатый экран, Хаяри сразу почувствовал, что за время его отсутствия в блиндаже произошли какие-то изменения. Дальний угол сейчас был отгорожен куском драного брезента. Рядом с ширмой, на ящике из-под снарядов, стояла наполненная водой алюминиевая банка и лежало полотенце. Керосиновая лампа, висевшая под потолком, едва горела. Боевики сгрудились вокруг стола и о чем-то вполголоса переговаривались, с опаской бросая на вошедших настороженные взгляды.

– Баб приволокли?! – с ходу догадался Хаяри по похотливым и слащавым взглядам боевиков. – Когда успели? Кто разрешал? Откуда? – Распаляя себя, он сорвал с головы кожаную шапочку и поскреб затылок: – Вы сюда пришли воевать или веселиться?

Издав что-то вроде хрипа, он прошел через комнату и бесцеремонно отдернул в сторону занавеску. Взору открылась спина с выпирающим позвоночником, две ягодицы, ритмично двигающиеся вверх-вниз, худые, волосатые ноги с желтыми пятками. Из-под этого тела в разные стороны торчала вторая пара ног. В отличие от первой, лишенные растительности и широко раздвинутые. Причем, судя по размерам, лежащий внизу человек минимум в два раза уступал верхнему в росте и комплекции. Легкие стоны и вскрики заставили Хаяри скривиться и, отпустив полог, развернуться к своим боевикам:

– Кто это и откуда она здесь взялась?

– Командир, – из-за стола выскочил невысокий, наголо бритый парень по имени Аслан. – Дядя приезжал. Вот подарок привез. Сказал, они в селе бесхозные, а нам, ты сам говорил, для дела женщины нужны. Обе замужем были, но потом овдовели. А этой зимой с ОМОНом из Казани спутались. Родственники хотели убить, да потом передумали. Зачем добру пропадать?

– Ильяс был? – задумчиво протянул Хаяри, глядя на Аслана.

Дядя этого парня привозил на старенькой «Ниве» продовольствие, а главное – новости. Не доезжая нескольких километров до схрона, он оставлял машину на проселке, а дальше волок на горбу то барана, то рис, то овощи с мукой. Это был огромных размеров пятидесятипятилетний, дикой силы, чеченец. Сам Хаяри испытывал перед ним робость. Когда тот появлялся в блиндаже, у всех возникало чувство тесноты.

– А почему ты говоришь, что две? – неожиданно спросил он. – Я видел, что там ублажают одну.

– Твой подарок сейчас в бане, – Аслан хитро стрельнул взглядом по сторонам. – Так что я не ошибся.

В схроне среди прочих помещений был оборудован лазарет на два места. Когда там никто не лежал по причине ранения, в нем жил Хаяри. Вообще за всю историю его существования раненые отлеживались вместе со всеми, в общем блиндаже. Комната для оказания медицинской помощи существовала просто так. Хаяри хотел, чтобы у него было все, что положено на войне, и нарисовал ее на схеме перед началом строительства. Теперь это помещение иногда показывалось иностранным журналистам да гостям, которые, спонсируя войну, иногда посещали Чечню. Самодовольно погладив живот, он прошел в сторону входа в следующий коридор и, пригнувшись под косяком, исчез за ширмой.

У противоположной стены, рядом со столиком, на котором под чистой простыней лежал хирургический инструмент, на скамейке сидела молодая женщина с большими печальными глазами. Поверх стянутых на затылке черных и блестящих от воды волос был накинут цветастый платок.

При появлении араба она встала, теребя на уровне плоского живота большими натруженными руками кусочек чистой тряпки.

– Как тебя зовут? – Он подошел вплотную и, бесцеремонно схватив рукой за подбородок, заставил смотреть ее в глаза.

– Зарема, – проговорила она смешно, по-утиному вытянув губы.

– Твой муж погиб от рук неверных? – он нахмурил брови.

– Я не знаю. Он ушел несколько лет назад и ничего не сказал, – по щеке Заремы медленно скатилась слеза. – Потом соседи говорили, что видели его убитым в Аргуне…

– Вместо того чтобы мстить тем, кто отобрал его у тебя, ты стала отдавать им свое тело? – Он тряхнул ее за подбородок с такой силой, что она ударилась затылком о стенку. Зашуршал, осыпаясь, песок. – У тебя есть дети?

Давясь слезами, она быстро замотала головой.

Хаяри подтянул ее к себе, потом, резко развернув, бросил на топчан. Упав от неожиданности не вдоль, а поперек него, она скатилась на пол и громко охнула. Он быстро подошел и, нависнув над ней, стал расстегивать ремень.

Посмотрев на араба снизу вверх затравленным взглядом, женщина пересела на топчан, сдвинутый во время падения, и начала трясущимися руками расстегивать пуговички на кофте. Вскоре он увидел в образовавшуюся прорезь белые полушария грудей с острыми сосками на концах и, с шумом переведя дыхание, навалился на нее сверху. Один глубокий вдох и запах женского душистого тела подействовал, словно лошадиная доза героина. Он потерял рассудок. Вернее, заработали инстинкты, вызывавшие кипение желаний, удовлетворение которых само по себе необычайно приятно. Руки проворно и нетерпеливо заметались по телу, освобождая его от одежд. Мгновение, и она уже полностью обнаженная лежит, отвернув голову к стене и закрыв глаза. Длинные, не успевшие высохнуть после душа волосы разбросаны по синему одеялу, брошенному поверх топчана. Впившись в ее рот, он несколько раз укусил ее губы, почувствовав привкус крови и дикое желание сделать больно, но удержался и стал сползать ниже. Нежно поймал и слегка придавил своими зубами пульсирующую под белоснежной кожей жилку на шее, потом утопил язык в углублении между ключиц, уткнулся носом в грудь. Неожиданно он почувствовал, что она не замерла, подобно сотням, взятых силой, а, словно цветок, медленно и сильно раскрывается навстречу. Вот ее руки скользнули от его бедер по спине к шее и впились в волосы на затылке. Он раздвинул своими бедрами ее ноги и с силой вошел. Странно сгруппировавшись, она обхватила его, уткнув лицо в шею, и неожиданно ловко и быстро схватила губами за мочку уха. Мгновение, и они забились в экстазе. Прижимая ладонями ее тело к себе, он ощутил на бархатистой коже прохладную испарину.

Он не знал, сколько длилось это. Время исчезло вместе с войной, деньгами, грязью и болью.

– Уф! – откинувшись на спину, выдохнул он, глядя в потолок. – А ты молодец!

– А вы меня били, – лежа на боку, подложив под голову руки, она смотрела на него сбоку. – Теперь меня отдадут остальным, как Розу?

– Какую Розу? – не понял Хаяри. – А, это ту, что там? – он отрешенно посмотрел в сторону выхода. – Почему ты так решила?

– Я знаю, боевики уводят с собой падших женщин, чтобы они ублажали их в лесу. Когда те становятся ненужными, их убивают или заставляют пожертвовать собой…

Хаяри поймал себя на мысли, что впервые видит такую странную женщину. Ей бы сейчас спешно собирать вещи, прижимая к груди разорванные юбки и кофты. Виновато прятать взгляд, а она разлеглась здесь и еще о чем-то пытается говорить.

Так или иначе, она ему понравилась, и он решил пока оставить все как есть. Усевшись, он обвел ее с ног до головы взглядом, задержав его на лобке, абсолютно лишенном волос, и вздохнул:

– Ты есть хочешь?

Глава 6

Если на акклиматизацию в Израиле у Татьяны Нестеровой ушло не больше недели, к концу которой уже нипочем был сухой и горячий воздух, то к Америке она привыкала мучительно долго. И вина вовсе не в климате этой страны.

Татьяну в буквальном смысле слова тошнило от Нью-Йорка. У нее вызывал отвращение запах в отеле, шум и мусор на улицах, огромное количество безобразно полных, с озабоченными лицами людей, постоянно куда-то спешащих. Раздражали дежурные улыбки на лицах горничных, охранников, продавцов магазинов. Из-за этого появилось ощущение, что она попала в страну, где все носят маски. Нагромождение огромных зданий, подпирающих грязное небо, действовало угнетающе. Не покидало чувство ущербности и тяжести на душе. Пестрящие рекламами улицы быстро утомляли. За день приходилось несколько раз принимать душ. Загазованность была такой, что уже через пару часов кожа становилась маслянисто блестящей.

Кроме всего, к своему удивлению, она обнаружила, что в Манхэттене, где они с Яковом поселились, очень мало белых. Чернокожие, латиносы, китайцы, говорящие на испанском, французском, русском, японском. Первое время от такого колорита голова шла кругом.

Сотрудники, занимавшиеся подборами пары Хорину, превзошли себя. Татьяна не только сумела расположить этого олигарха к себе и заставить поверить его в абсолютную чепуху о ее принадлежности к израильским спецслужбам, но и потерять голову. Она все чаще стала ловить на себе его задумчивый, изучающий взгляд, и, хотя до прямых объяснений дело не доходило, она чувствовала, что осталось совсем немного. Однако на деле именно этот результат, считавшийся, по сути, вершиной мастерства любого агента, был для нее самым страшным испытанием. Причина была банальна: разведывательные функции в ее отделе совмещались с диверсионными. В случае военных действий они были одни, в мирное время другие, но во всех ситуациях предусматривали использование крайних мер. Подразделения Родимова включались в работу в самых экстренных ситуациях. Например, необходимость войти в ближайшее окружение Хорина для резидента СВР могла означать сбор интересующей информации. Если такая задача ставилась сотрудникам отдела специальных операций, то разведка велась в основном с целью устранения объекта либо эвакуации его в Россию. Гигантские различия были и в способах получения информации. Родимов их называл «менее дипломатичными».