Сергей Капица - Алла Юрьевна Мостинская

29 лет проработавший референтом П. Л. Капицы, выявил более трехсот писем, написанных академиком высшему руководству страны: Сталину, Молотову, Берии, Маленкову, Хрущеву, Брежневу, Андропову. Это отнюдь не письма просителя или назойливого советчика: по определению того же Рубинина, это письма человека, «который ощущает себя хозяином страны», организатора двух крупнейших институтов — исследовательского и прикладного, ученого, ставшего государственным человеком и возглавившего целую отрасль народного хозяйства.

Но что самое поразительное в его письмах — так это то, что он смело, без обиняков встает на защиту ученых и других людей, о которых он многое знает и которым сочувствует. В своих письмах он, в частности, просит за академика-математика Н. Н. Лузина, за академика-радиофизика В. А. Фока, за прославленного Л. Д. Ландау, за А. Н. Сахарова. Его письма ярки и образны, написаны они простым человеческим языком, не допускающим и мысли о двуличии автора. Уверены, что именно эти письма сыграли положительную роль впоследствии, в тяжелые для П. Л. Капицы годы.

Так, по поводу ареста Фока он, в частности, пишет Сталину 12 февраля 1937 года: «Таких ученых, как Фок, у нас немного, и им Союзная наука может гордиться перед мировой наукой, но это затрудняется, когда его сажают в кутузку». Вскоре после этого письма В. А. Фок был освобожден.

Вот другое его письмо, от 28 апреля 1938 года, в тот же адрес, уже по поводу Ландау: «Сегодня утром арестовали научного сотрудника института Л. Д. Ландау. Несмотря на свои 29 лет, он вместе с Фоком — самые крупные физики-теоретики у нас в Союзе. Его работы по магнетизму и по квантовой теории часто цитируются как в нашей, так и в заграничной научной литературе. Только в прошлом году он опубликовал одну замечательную работу, где первым указал на новый источник энергии звездного лучеиспускания. Этой работой дается возможное решение: «Почему энергия солнца и звезд не уменьшается заметно со временем и до сих пор не истощилась». Большое будущее этих идей Ландау признают Бор и другие ведущие ученые.

Нет сомнения, что утрата Ландау как ученого для нашего института, как и для советской, так и для мировой науки не пройдет незаметно и будет сильно чувствоваться. Конечно, ученость и талантливость, как бы велики они ни были, не дают право человеку нарушать законы своей страны, и, если Ландау виноват, он должен ответить. Но я очень прошу Вас, ввиду его исключительной талантливости, дать соответствующие указания, чтобы к его делу отнеслись очень внимательно. Также, мне кажется, следует учесть характер Ландау, который, попросту говоря, скверный. Он задира и забияка, любит искать у других ошибки, и когда находит их, в особенности у важных старцев, вроде наших академиков, то начинает непочтительно дразнить. Этим он нажил себе много врагов.

У нас в институте с ним было нелегко, хотя он поддавался уговорам и становился лучше. Я прощал ему его выходки ввиду его исключительной даровитости. Но при всех своих недостатках в характере мне очень трудно поверить, что Ландау был способен на что-то нечестное.

Ландау молод, ему представляется еще многое сделать в науке. Никто, как другой ученый, обо всем этом написать не может, поэтому я и пишу Вам».

26 апреля 1939 года, через год, он пишет письмо Берии: «Прошу освободить из-под стражи арестованного профессора физики Льва Давыдовича Ландау под мое личное поручительство. Ручаюсь перед НКВД в том, что Ландау не будет вести какой-либо контрреволюционной деятельности против советской власти в моем институте, и я приму все зависящие от меня меры к тому, чтобы он и вне института никакой контрреволюционной работы не вел. В случае, если я замечу со стороны Ландау какие-либо высказывания, направленные во вред советской власти, то немедленно сообщу об этом органам НКВД».

Настойчивость ученого превзошла подозрения, и в мае 1939 года Ландау был освобожден.

Сергей Петрович замечал, что Капица-старший никогда не встречался со Сталиным, а вот ответные записки от него он получал. Так, 4 апреля 1946 года Сталин написал Капице: «Все Ваши письма получил. В письмах много поучительного, — думаю как-нибудь встретиться с Вами и побеседовать о них».

Но эти планы не осуществились.

Впоследствии П. Л. Капица не раз писал Г. И. Маленкову, В. М. Молотову, А. И. Микояну, Н. С. Хрущеву, А. Н. Косыгину, Л. И. Брежневу, Ю. В. Андропову… Не раз встречался с многими из них.

Сын

В октябре 1943 года пятнадцатилетний Сергей Капица возвращается из эвакуации в Москву.

Наконец-то домой, к своим! За три года в Казани ему не слишком часто приходилось видеть родителей. Все работали: отец дневал и ночевал в Институте физических проблем, мать сутками дежурила медицинской сестрой в эвакогоспитале. Затем в середине 1942 года П. Л. Капица, по-видимому, вернулся в Москву, когда его, А. Ф. Иоффе и В. И. Вернадского срочно вызвали в Кремль для участия в важном секретном совещании. Первый раз ученые и представители правительства обсуждали конкретно вопрос о создании атомного оружия. Участники совещания должны были решить, кого назначить руководителем по атомной проблеме. А. Ф. Иоффе предложил поручить это одному из его учеников — И. В. Курчатову. В начале 1943 года Петр Леонидович был назначен начальником Главкислорода (по своему уровню должность эта была наркомовской), и Анна Алексеевна выехала к нему в Москву. Почти полгода из Москвы в Казань шли только письма, открытки, телеграммы…

С февраля 1943 года Сергей остался с младшим братом вдвоем в помещении дворницкой Казанского университета в закутке с двухэтажными нарами, который был определен семье под жилье. Квартира деда, Алексея Николаевича Крылова, была на другом конце города, и Сергей часто оставался ночевать в университете.

Весьма примечательно, что А. Н. Крылов был отправлен в эвакуацию решением правительства вопреки его протестам. Дед был стар и сильно болел, однако ни на день не переставал писать книгу воспоминаний своей удивительной жизни. Ночевать к внукам приходил редко, только для того, чтобы прочитать им при тусклом свете маленьких коптилок глуховатым голосом библейского старца новую главу своей книги.

Он боялся не успеть, торопился, словно предчувствовал, что жить осталось совсем немного. Но он успел. Успел дописал свою книгу и встретить Победу. Таким людям всегда определено достичь того, к чему они стремятся всей душой.

26 октября 1945 года его, главного идеолога воссоздания русского флота после поражения в Русско-японской войне 1905 года[28] и начальника первой советской Морской академии, чьи ученики-офицеры составили славу и гордость нашего Военно-морского флота, по военно-морским обычаям на орудийном лафете провезли через весь Питер от Академии наук к Волкову кладбищу, где он был похоронен на Литераторских мостках неподалеку от И. П. Павлова, Д. И. Менделеева, А. С. Попова, Н. И. Костомарова…

…А тогда, в Казани, посреди ночи подростка часто будил другой настойчивый стук в дверь. Незнакомые угрюмые дядьки пытались занести в квартиру огромные мешки,