Проклятье тирольского графа (СИ) - Анна Демина

здесь. Всё! Хватит думать про всякую ерунду! Я гуляю. Отдыхаю, дышу свежим горным воздухом. Любуюсь красотами. Смотрю по сторонам, что тут у нас? Столб. Офигенная красота! Что за столбом? Пока ничего! Снег! Дальше столба ничего не видно. И вроде бы — день, но вокруг такие сумерки, будто вечер. Полюбовалась горами, замком? Всё посмотрела? Ага, можно домой. Или нет? Опять торчать в номере? Ждать, что вечером кто-то придёт. Погоди, а почему это — вечером?

Вечер тут не при чём. Сколько я ни жила в гостиницах, там всегда чёртова уйма народа: горничные, носильщики, администраторы, охранники. Здесь кроме старика вообще никого нет. То есть как нет. Днём никого нет. А ночью приходит какая-то Элла и вытворяет такое, что наутро и вспомнить стыдно.

Я оглянулась. Чёрт! Вслух я ничего не говорила. Неужели испугалась, что кто-то может подслушать мои мысли? Что будет дальше? Алюминиевую кастрюлю буду надевать на голову? Чтоб никто не смог мне внушать посторонние мысли?

Однако, назад, в номер, действительно, не хотелось. Надо дойти до замка. Зачем? Пока не знаю. Но надо. Старика нет, никто не идёт рядом. Хочу сама посмотреть. Что посмотреть? Да хотя бы — настоящий это замок или подделка какая-нибудь, специально для всяких туристов. Как мой номер в отеле. Вроде весь такой под старину. Однако, электричество, биде и вайфай. Правда, который отрезан от мира. Но ничего, когда-нибудь он заработает. Не может же этот снегопад продолжаться вечно. Или может?

И почему…

— Ой! — я вдруг…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 21

— Ой!

Нет, я не поскользнулась и не попала в волчью яму. Просто неожиданно через снегопад проступила стена замка. Неожиданным это было настолько, что у меня даже сердце в груди замерло.

Я подошла ближе. Подняла голову. Снег падал в лицо. Верхушка стены терялась высоко в снегопаде. Ни башенок с флюгерами, ни зубцов, ни бойниц не было видно. Ладно, фиг с ней, с архитектурой. Может там и нет никаких башенок. Я подошла вплотную к стене. Ну, как подошла: перелезла через бордюр, через весь этот кустарник, странно что джинсы не порвала, и покарабкалась прямо через сугроб. Благо, до стены в этом месте оказалось не больше трёх метров. Сугроб здесь почему-то был не такой глубокий, как у меня вчера на балконе. Иначе бы я в него не полезла. Всего по колено. Может быть, потому что стена подветренная или наветренная, всё время их путаю. Вот и стена. Камни как камни, пойми поди — старые они или нет. То есть камни-то, конечно, старые, а стена? Не пойму. Фиговый из меня археолог. Нет, я, конечно, статьи в интернете читаю. Про то как Жанна Дарк оказалась жива или наоборот, про несчастную Антуанетту. Если мне память не изменяет, она даже родилась где-то здесь, в Австрии. Стоило за тридевять земель ехать, чтобы голову под гильотину засунуть. Сидела бы в своих Альпах, в каком-нибудь замке, как Рапунцель. Скучно, конечно, слов нет. Но зато, глядишь, и жива осталась бы.

Я сделала пару шагов вправо. Наконец-то! Правее кладка сильно растрескалась. И все эти трещины, трещиночки и выемки были забиты мхом. Я поддела его ногтем, но мох оказался плотный, впрессованный в камень и даже не думал мне поддаваться. Не знаю, как всякие там историки устанавливают древность, но меня мои исследования удовлетворили. Тем более, что я чувствовала, как снег, попавший за сапоги, начал таять. Надо было срочно выбираться из сугроба.

На дорожке сапоги вытряхивать было неудобно. Я пошла к воротам в замок. Благо, кое-как разглядела, что они недалеко. Расстегнула сапог, опёрлась на дверь. И чуть не улетела внутрь! Дверь оказалась открыта. Чудеса! Я вытряхивала снег и глядела во двор. Чего это они не закрыли замок? Может быть там экскурсия? Навряд ли, конечно, старик был в отеле. Тогда там кто-то работает.

— Эй! Есть кто-нибудь?! — крикнула я в дверь. Ответа не было. Я вошла в арку и повторила вопрос по-немецки. Тишина. Только короткое эхо, живущее в арке, прокричало за мной последние звуки. Никого. По крайней мере во дворе. Я смело пошла в направлении входа во внутренние покои. Туда, где недавно была на экскурсии.

План родился сам собой. Если спросят, скажу, что замёрзла. Или заблудилась. Что, впрочем, не так уж и далеко от истины.

Вот вход. Осторожно тяну на себя дверь. Она была не заперта! Я даже думать об этом боялась. Сердце немного заколотилось. Не так сильно, как ночью на моём чёртовом балконе, но всё же чувствительно. И вот уже я шла по замку. И даже почти не боялась. Чего мне бояться? Я ничего плохого не делаю! Я не туда куда надо не лезу! Блин, лезу ведь! Лезу! Аж, мысли в голове прыгают! Всё! Успокоилась! И по ступенькам, и по ступенькам!

Второй этаж. Знакомая комната. Сердце стучало сильней. Прислушалась — никого. Лишь только какие-то звуки. Я перестала дышать. И тут догадалась! Это — музыка. Это играют часы.

Я подошла к камину. Действительно, музыка шла оттуда. Часы, которые я завела, наигрывали вальс. Неспешно двигались маленькие фигурки. В комнате стоял сумрак, но всё же я заметила в них что-то странное. Заметила и не могла уловить.

Три фигурки. Одна убегала за кулисы, словно актёр, отыгравший роль. Другая пока ещё не сошла со сцены. Но её уже торопила третья, та, что так долго ждала свой выход. Я достала из куртки телефон. Ловить не ловит, но всё равно я носила его в кармане. Включила фонарь. Вновь поглядела на фигурки и чуть не выронила телефон…

Тот маленький актёр, что уходил со сцены, это же — Элла! В костюме посыльного, в том самом, что ночью была у меня. Она улыбается деревянным ртом и машет рукой перед тем, как исчезнуть. Вторая фигура — вчерашний Аполлон. Он не улыбается. Он серьёзен. Во взгляде его — тень укоризны. Душой понимаю, что это никак не может быть он. Но всё же не могу глядеть в его голубые, немного наивные глаза. Но там ещё третий. Огромный как Геркулес, он еле протиснулся через входную арку. Чуть замер, насмешливым взглядом он проводил Аполлона. Потом повернулся ко мне и вперил свой взгляд в меня, сквозь слепящий свет телефонного фонаря.

Всё! Хватит с меня!

Я сбежала вниз и не помнила, как оказалась за воротами замка.

До отеля долетела как пуля. Юля — пуля! Я засмеялась.

«Пуля — дура!» — напомнил мне внутренний