Полоса препятствий - Наталья Берзина

То, что для санитарных врачей взятка обычное дело, Глеб не сомневался, но, чтобы расплата проходила еще и натурой, было несколько неожиданно. Несмотря на то что после увольнения Дворецкой прошло целых семь лет, Глеб выяснил, где именно они провели трое суток, и, хотя никаких обстоятельств того события выяснить не удалось, стало ясно, что именно с тех пор у Морозова и Дворецкой начались довольно близкие отношения. Теперь Глеб не сомневался, что заместитель главного санитарного врача именно тот человек, который все эти годы курировал и направлял Татьяну в бизнесе. Дело оставалось за малым – доказать это.

Рассказывая Никите о ходе расследования, он поинтересовался – не известно ли тому о связи бывшего школьного друга и бывшей медицинской сестры. Никита ответил отрицательно. Все это вполне логично укладывалось в выстроенную Глебом схему. Теперь начиналась самая кропотливая часть операции, сбор улик и доказательств.

После того ночного разговора Юлия и Никита все свободное время проводили вместе, но больше к затронутой теме ни он, ни она не возвращались, старательно избегая даже намеков. По вечерам они ходили танцевать, и Юлия, чувствуя себя в кольце сильных рук, восторженно повиновалась малейшему движению Никиты, а после страдала ночами, оттого что его не было рядом. Никита весь день не сводил с нее глаз, а затем истязал себя на тренажерах, чтобы хоть немного обуздать разбушевавшиеся гормоны. Но, находясь рядом друг с другом, они вели себя будто брат и сестра. Никита невольно вспомнил страдания Дафниса и Хлои, но если те не знали, как разрешить проблему, то у него с Юлией оказалась иная сложность, они оба точно знали и как, и где, но вот только не могли себе этого позволить. Никита впервые в жизни столкнулся с подобной задачей. Раньше все было предельно просто: коньяк, букеты-конфеты – постель. Чуть лучше, чуть хуже – не принципиально, результат всегда один. Сейчас же сгорая от желания и запрещая себе даже помышлять о близости, Никита получал от этого даже некое извращенное наслаждение. Ну, хоть умри, не мог он просто предложить Юлии переспать с ним, нечто большее, чем плотское желание, не позволяло ему этого сделать. В то же время он наслаждался ее обществом, гулял с нею по тенистым аллеям, катался на лодке, болтал о пустяках. Никите казалось, что сложившиеся отношения вполне устраивают Юлию, она больше не провоцировала его, старательно выдерживала безопасную дистанцию и не допускала двусмысленных высказываний. Плохо было только по ночам, когда Никита не мог уснуть и, ворочаясь в пустой постели, представлял себе ее, такую соблазнительную, налитую, влекущую. Тогда он выходил на балкон и подолгу смотрел на черный ночной лес, невозможно высокое, усыпанное невероятно яркими звездами небо, одинокий фонарь возле штаба.

Юлия старалась по возможности не волновать Никиту, не задавать лишних вопросов о его прежней жизни, чтобы не задеть его глубоко упрятанных чувств. Он оказался весьма эрудированным человеком, к тому же прекрасным рассказчиком. Его истории Юлия воспринимала с восторгом, но самое главное – Никита сам умел слушать. Внимательно, не перебивая, лишь изредка уточняя корректными вопросами. Непрерывно общаясь с ним, Юлия все чаще задумывалась о своей жизни. Ничего не поделаешь, не сложилась она так, как ей хотелось, но, в то же время, любовь, пусть и не всегда взаимная, согревала ее на всем протяжении.

Путевка у Юлии заканчивалась послезавтра. Она придумала гениальный, на ее взгляд, план. Не стоит говорить об этом Никите. Пусть все идет своим чередом. Они расстанутся так же тихо, как и повстречались. Ни к чему лишние проблемы. Да, им было замечательно вместе, но пусть их дружба останется здесь, в этом удивительном месте. Они так и останутся друзьями. Ведь существует же дружба между мужчиной и женщиной! Пусть это и покажется странным, такое в жизни случается, и вовсе не обязательно их должна связывать постель. В конце концов, это не главное, более того, именно постель и убивает дружбу, как, впрочем, и любые другие добрые отношения между мужчиной и женщиной. Уж кто-кто, а Юлия об этом знала не понаслышке.

Глеб работал неистово, увлеченно, и это приносило определенные плоды. Конечно, многое оставалось еще невыясненным, но в целом мозаика складывалась весьма интересная. Судя по всему, отношения между Морозовым и Татьяной строились в первую очередь на деловом партнерстве, остальное было своеобразным дополнением. То, что именно Морозов организовывал бизнес, не вызывало сомнений. Только он владел необходимой информацией, и, главное, в его руках находились необходимые рычаги для устранения конкурентов. Как выяснили сотрудники сыскного агентства, очень часто магазины, оформленные на Татьяну, появлялись на месте ранее действующих, закрытых по распоряжению санстанции. Что еще было немаловажным, так это то обстоятельство, что судебные иски против действий санстанции не были, как правило, удовлетворены. В запасе у Глеба теперь имелись показания нескольких пострадавших предпринимателей, которые потеряли солидные деньги в результате противозаконных действий заместителя главного врача. Но и это было не все. В том, что Морозов погряз в коррупции, казалось вполне очевидным, вопрос был только в том, чтобы доказать это, но на сегодняшний день это было крайне сложно. Одно дело, когда вопросом занимается прокуратура, и совсем иное, если те же задачи решает частная служба. Только доказательство того, что Морозов является не только инициатором, но и главным финансистом преступного тандема, могло иметь определенный вес в суде. А Глеб был намерен довести дело до суда, а не просто предоставить заказчику результаты расследования. Именно эти, нерешенные вопросы и побудили Глеба лишний раз побеспокоить Никиту.

– Доброе утро, Никита. Я вас не разбудил?

– Доброе утро, Глеб. Чтобы меня разбудить, нужно вставать на пару часов раньше, – рассмеялся Никита. – Я уже с пробежки вернулся и душ принял.

– Тогда, надеюсь, у вас найдется несколько минут для того, чтобы прояснить мне некоторые вопросы, – поинтересовался Глеб.

– Это смотря какие. В ваших делах я не особо компетентен. Разумеется, чем смогу, помогу. Итак, я вас слушаю.

– Дело в том, что у нас имеются серьезные подозрения в отношении финансового положения нашего клиента. По официальным данным он средней руки служащий, который и живет соответственно своему статусу. Так ли это?

– Странный вопрос. Насколько мне известно, тратит Славик ровно столько, сколько зарабатывает. Дома у него практически ничего ценного нет, машина старая, единственное, что у него вполне достойное, – так это дача и баня, вот, пожалуй, и все, что я знаю.

– То есть, по вашему мнению, живет он очень скромно? – уточнил Глеб.

– Да. Но я так и не понял, чем могу вам помочь? – прямо спросил Никита.

– А, по вашему мнению, Морозов способен почти безоговорочно доверять людям?

– Сомневаюсь. Он и в школе никогда не отличался особой открытостью, а уж что касается доверия, то он даже в долг всегда дает под залог. Я у него перехватывал как-то несколько тысяч евро, так оформлял доверенность на машину на его имя.

– А какие у него отношения с женой? Были ли конфликты, ссоры? – спросил Глеб.

– Внешне отношения замечательные. Ирина чудесная женщина, добрая, внимательная. Она, насколько мне известно, души не чает в муже. Если вы считаете, что у Славика есть любовница, то, на мой взгляд, это уже явно от пресыщенности.

– Скажите, Никита, а Ирина Морозова может быть в курсе незаконных операций мужа?

– Думаю, нет. Она человек принципиальный и обмана не потерпит ни в каком виде.

– Спасибо вам, Никита. Вы полностью подтвердили имеющуюся у меня информацию. Надеюсь, понадобится совсем немного времени, чтобы распутать дело до самого конца. Спокойно отдыхайте, поправляйте здоровье, – попрощался Глеб.

В общем, все сходилось, оставалось лишь тщательно продумать дальнейшие действия. Глеб понимал, что на обычных поборах с мелких предпринимателей солидное состояние не сколотить, а то, что Морозов крутил очень серьезные деньги, сомнений не вызывало. Нужно было выяснить, какие именно и откуда они появились.

Как назло, с самого утра зарядил мелкий, нудный дождь. Низкие серые тучи цеплялись за верхушки сосен. Озеро покрылось мелкой рябью. Капли, стекая по оконному стеклу, рисовали затейливые дорожки. Низкий туман выползал из леса и мягкой ватой укутывал дорожки санатория. Под стать погоде было и чуть меланхоличное настроение. Сразу после завтрака Никита пригласил Юлию на прогулку, благо погода была по-прежнему теплой, а моросящий дождик не особенно мешал, разве что навевал легкую грусть. Укрывшись под большим зонтом Никиты, Юлия шла, постоянно ощущая очень близко сильное, горячее мужское тело. Ей было чертовски приятно идти вот так, рядом с ним, опираться на его мужественную руку, время от времени касаясь его бедром. Все это – и дождь, и Никита, и робкие прикосновения, и сама природа – как никогда волновало ее.