На Другой Стороне - Дмитрий Ахметшин

Вождь появился снова. Он вырос словно из-под земли, шурша браслетами на руках и стуча украшениями, что свешивались с его шеи. Он надувал щёки так, будто едва сдерживал смех, но произнёс гулко и торжественно:

— У меня печальные новости для тебя, человек с ноздрями к земле. Тот малыш умер ещё в дороге. Какое-то время дух его был заперт в теле, как в деревянной клетке, но прутья её двигались, расширялись, пока, в конце концов, были уже не в состоянии его удерживать. Сейчас мы возьмём его тело и воспоём гимн корням, чтобы они выпили его соки быстро и сделали кости твёрдыми, полыми и пригодными для украшений.

— Но… он же не старик, как он может умереть?

Денис бездумно рассматривал маленькую зелёную птичку с коричневой грудкой, что выглядывала из головного убора вождя.

Вождь расхохотался.

— Не старик, да? — спросил он. Закрыл один глаз (другой — Денис только что это заметил — был абсолютно белый, в его радужке едва угадывался зрачок) и продекламировал, как стих:

— От тебя пахнет другой землёй. Чужой землёй. Видно, ты пришёл издалека, из страны, где нога сиу ещё не ступала, а копьё их не разило ланей и кроликов. Отвечай, так ли это?

— Так, — выдавил из себя Денис.

Вождь хлопнул в ладоши.

— Мы будем следить, чтобы ты не сбежал, маленький человек с ноздрями к земле. Может, ты проведёшь нас в эти земли. Если леса там поют мелодично, а реки рассказывают сказки интереснее тех, что нашему уху уже надоели, мы там останемся. Не горюй о своём компаньоне. Вы ещё встретитесь там, под землёй.

Он исчез, только взметнулся полог шатра. Там, снаружи, переговаривались и щебетали два молодых воина, костлявые, как ощипанные гуси. Но Денис не питал иллюзий: если будет нужно, они скрутят его, как бешеную собачонку.

Он хотел было крикнуть вслед вождю, что до его земли нужно плыть и плыть, и не на утлых судёнышках, которые эти таинственные и жутковатые сиу используют, чтобы перемещаться вдоль берега и удить рыбу, а на настоящем, огромном корабле, но подумал, что тогда, возможно, вождь откажется от своей идеи. Возможно, у перевёрнутолицых тоже есть в запасе какая-то магия, и они — единственный способ добраться домой… или туда, где спустя столетия будет дом.

Вот так Денис остался один, едва обретя брата. Когда он вернётся домой, мама и папа встретят его у крыльца и спросят: «С кем ты гулял?» И Денису нечего будет ответить. Ведь расскажи он про краткое знакомство с Максимом, ему всё равно никто не поверит. Папа сердито покачает головой, а мама опустится возле него на корточки, ласково прижмётся щекой к щеке и скажет, что это был всего лишь сон.

Денис крепко-крепко прижался носом к застеленному шкурами полу, попросил, как учила мама: «Господи, пусть это и в самом деле окажется сном!»

— Эй, — вдруг раздался шёпот из-за стены, — это ты там скулишь, парень?

— Ты кто? — спросил Денис и сел.

— Хорошая же у тебя память, — пробурчали за стеной, и Денис наконец узнал Доминико. — Не даром, что всякую чепуху сочиняешь.

— Ты что там делаешь? Тебя разве не взяли в плен?

— Как же меня возьмут, я же приведение. Господин вождь — кстати, его зовут Каштан для Выхухоли — отправил меня играться с детьми в поймай-и-догони. Неугомонные черти. Когда я попытался от них улететь, они полезли на дерево, можешь представить? Пришлось и в самом деле с ними немного поиграть, чтобы никто не расшибся. Когда они стали играть в «найди-страшного-человека», я спрятался за шатром, и вот сейчас разговариваю с тобой.

— Он сказал, что Максим умер. Я думал, что умирают только старики и люди из кино. Маленькие мальчики, такие как мой брат, просто не могут так поступить…

Денис был до глубины души возмущён тем фактом, что его бросили на произвол судьбы. Он уже забыл, как некоторое время назад корил себя и упрекал в смерти брата.

— Его сердце больше не бьётся. Я проверял, — дух засмеялся трескучим смехом, будто был пропитан статическим электричеством. — В этом есть некоторая ирония, потому что я бы не смог, к примеру, ощутить его пульс, если б оно всё ещё билось. А сейчас, когда перестало — сразу чувствую. Теперь, пока меня не нашли, я выведу тебя отсюда. Отвлеку твою стражу, а ты, как услышишь шум, беги за следующий шатёр, мимо кустов крыжовника и дальше — прямо в чащу. Там затеряешься. В чаще сиу часовых не ставят: кто туда отважится сунуться, кроме их самих?

— А дальше что мне делать, Доминико?

На стенке шатра внезапно проступило лицо призрака. Так проступает на вспотевшей бутылке лимонада нарисованная там пальцем рожица.

— Возвращайся домой, откуда пришёл, — буркнул он. — Может, у тебя там найдётся какой-нибудь потерянный брат, кого непременно стоит отыскать? Или сестра? Всё! Опять эти несносные дети, да едят они одних крабов! Ну, будь наготове.

И Доминико, исчезнув здесь, загрохотал позади шатра чем-то вроде кандалов, застонал и засопел. Часовые, похоже, от неожиданности и испуга бросились друг другу в объятья, и только потом, вспомнив о долге, дрожа и стуча зубами (Денис ясно слышал навязчивое «тук-тук-тук»), отправились на разведку.

Денис зайцем выскочил наружу. Оказывается, солнце уже клонилось к закату и наступили тягучие, карамельные сумерки, запечатлённые как будто бы — снова это чувство — на старом карандашном рисунке. Путь свободен!

Но возле обещанных кустов крыжовника что-то заставило его остановиться. Денис даже сорвал и сунул в рот кислую неспелую ягоду, и это каким-то образом повернуло его решимость в строго противоположную сторону. Он просто не может сбежать, не увидев в последний раз брата, не убедившись, что маленькие дети (даже такие большие, как Макс) тоже умирают. Где-то потрескивал костёр, и Денис со всех ног ринулся туда.

И увидел.

Максимку.

Вернее, двух Максимов разом. А ещё вождя и с добрый десяток рослых краснокожих воинов.

Одного Максима никто не охранял, на него просто не обращали внимания. Подходи и смотри сколько хочешь. Убеждайся. Тыкай пальцем и щекочи (как хотел сделать Денис; он был уверен, что ни один ребёнок не сможет долго выдерживать щекотки). Он был примотан крепкими верёвками к сосновому стволу кверху ногами, так, что в прямом смысле стоял на голове, и больше напоминал деревянного идола краснокожих, такого же жутковатого, как и всё остальное. Это тот Максим, которому Денис попал по голове камнем, и Денис сразу это понял. Лицо его было испачкано в крови, под носом запеклась красная корка. Глаза закрыты, а рот, напротив, приоткрыт, обнажая желтоватые зубы.

Денис перешёл на шаг, потом побежал. Другой — живой — братик в окружении этих существ выглядел как кусочек пищи, застрявший между акульими челюстями. Он что-то рассказывал им, а они слушали, склонив головы, по голым плечам его стекал вечер напополам с туманом, который, почуяв в размякшей, разморенной солнцем земле лёгкую добычу, ринулся вниз.