Тесла против Эйнштейна - Алексей Рыков

26 сентября 1939 года в Берлине, в Управлении армейских вооружений, прошло совещание группы германских физиков. В этом мероприятии участвовали: Пауль Гартек, Ганс Гейгер83, Вальтер Боте84, Курт Дибнер85, а также ректор Физического института Общества им. Кайзера Вильгельма Вернер Гайзенберг86 и Карл Вайцзеккер. На этом мероприятии обсуждалась возможность создания атомной бомбы. Подводя итоги совещания, Гейгер выразил общую точку зрения присутствующих. Он заявил:

«Господа! Если существует хотя бы незначительный шанс решения поставленной задачи, мы должны использовать его при всех обстоятельствах»87.

На основе этой фразы можно предположить, что участники совещания еще сами не верили в реальную возможность создать атомную бомбу в течение нескольких лет.

Также было принято решение засекретить все работы, имеющие прямое или косвенное отношение к урановой проблеме.

Осуществление программы было возложено на Физический институт Общества кайзера Вильгельма (Берлин); Институт физической химии Гамбургского университета, Физический институт Высшей технической школы (Берлин); Физический институт Института медицинских исследований, Физико-химический институт Лейпцигского университета и на другие научные учреждения. Вскоре число институтов, занятых исследованиями в рамках Уранового проекта, достигло 22. Управление армейского вооружения подчиняет себе Физический институт, изымая его из ведения Общества кайзера Вильгельма88.

В октябре 1939 года был сформирован «Урановый союз» — неформальное объединение примерно ста ученых различных институтов и университетов, призванный решать урановую проблему. Руководил проектом один из выдающихся физиков — Вальтер Гер- лах89, а Вернер Гейзенберг, молодой блестящий немецкий физик и нобелевский лауреат, стал его главным теоретиком. Вся последующая деятельность германских физиков-атомщиков отныне должна была вестись по планам так называемого уранового проекта. По послевоенному свидетельству Вернера Вайцзеккера, «Урановый союз» сосредоточил свою деятельность исключительно на строительстве реакторов для выработки энергии. О создании атомной бомбы не помышляли и никогда не приступали к ее изготовлению90.

К началу Второй мировой войны Германия располагала почти всеми необходимыми ресурсами: опытными командами физиков (достаточно сказать, что, по оценкам британской разведки, немцы на два года опережали англичан в области ядерной физики)91; стабильным и почти неограниченным финансированием; развитой промышленностью, которая могла производить необходимое оборудование; металлическим ураном (его требовалось до 10 тонн) - в 1938 году в результате захвата Чехословакии Германия стала владельцем урановых рудников Яхимовского месторождения и в 1940 году получила 1200 килограммов окиси урана при захвате Бельгии.

Оставалась, однако, весьма существенная проблема: где взять около пяти тонн «тяжелой воды», используемой в качестве замедлителя цепной реакции? Ее тоже решили, когда Вермахт в апреле 1 940 года оккупировал Норвегию и захватил единственный в мире завод по производству «тяжелой воды». Он действовал в поселке Веморк близ города Рьюкан (в срединной части южной Норвегии, примерно в 180 км к западу от Осло), на базе мощной гидроэлектростанции, принадлежавшей норвежской фирме «Норск-гидро». В основе добычи «тяжелой воды» лежит разложение пресной воды электрическим током на водород и кислород. «Тяжелая вода», представляющая собой окись дейтерия (020), не поддается разложению и остается в жидком виде. Она тяжелее обычной воды, не имеет цвета и запаха, безвредна для здоровья. Для получения одного литра «тяжелой воды» требуется подвергнуть электролизу 6700 литров обычной воды.

Сразу же после оккупации страны этот объект был занят немецким персоналом и охраной, численность которой превышала 500 человек. Начались работы по увеличению производственной мощности завода. В результате всех проделанных мер годовое производство «тяжелой воды» к 1942 году выросло в десять раз — с пятисот килограммов до пяти тонн .

Немцы запустили свой первый экспериментальный реактор в 1940 году. Для запуска «промышленного» реактора, где можно накапливать новый элемент— плутоний-239 (сейчас его называют оружейным плутонием), и требовалась «тяжелая вода», которую начали поставлять из Норвегии.

В 1942 году были подведены итоги работы по проекту «Уран». На совещание у фюрера Вернер Гейзенберг доложил о проделанной работе. В конце своего доклада он произнес самое важное: для создания реактора с непрерывной цепной реакцией, позволяющего нарабатывать уран-239, необходимо 10 тонн металлического урана и 5 тонн тяжелой воды. В этом случае атомная бомба могла стать реальностью в срок от двух до пяти лет .

Возможно, что он назвал реальные сроки, но при этом не учел ряд факторов, которые сделали невозможными создание ядерной бомбы в Третьем Рейхе. Основные из них: острый дефицит названных выше компонентов (частично спровоцированный диверсиями и авианалетами противника (Англии) на объекты проекта «Уран»); наличие трех научных команд, которые постоянно конфликтовали между собой и минимальное количество результатов в сфере теоретической и практической деятельности немецких ученых: говоря другими словами, они не могли похвастаться особыми научными достижениями. Последний фактор был частичным следствием первых двух — дефицит «тяжелой воды» и урана привел к отказу от множества экспериментов, а без них невозможно проверить правильность теоретических расчетов.

Подробнее о перечисленных выше и других факторах, которые спровоцировали резкое замедление процесса создания германского ядерного оружия, мы расскажем ниже.

КТО ПРИДУМАЛ СОВЕТСКУЮ АТОМНУЮ БОМБУ

В октябре 1940 года два сотрудника Лаборатории ударных напряжений УФТИ Владимир Шпинель и Виктор Маслов направили заявку на изобретение. Этот документ они озаглавили так: «Об использовании урана в качестве взрывчатого и отравляющего вещества». Авторы не только описали конструкцию будущей атомной бомбы, но и указали на два поражающих фактора ядерного взрыва — ударная волна и радиоактивное заражение. При этом второй назвали более существенным, чем первый.

Процитируем фрагмент этой заявки:

«В отношении уранового взрыва, помимо его колоссальной разрушительной силы (построение урановой бомбы, достаточной для разрушения таких городов, как Лондон или Берлин, очевидно, не является проблемой), необходимо отметить еще одну важную особенность. Продуктом взрыва урановой бомбы являются радиоактивные вещества. Последние обладают отравляющими свойствами в тысячу раз более сильной степени, чем самые сильные газы (а потому — и обычные ОВ). Поэтому, принимая во внимание, что они некоторое время после взрыва существуют в газообразном состоянии и разлетаются на колоссальную площадь, сохраняя свои свойства в течение сравнительно долгого времени (порядка часов, а некоторые из них дней и недель), трудно сказать, какая из особенностей (колоссальная разрушительная сила или же отравляющие свойства) урановых взрывов наиболее привлекательны в военном отношении»92.

В двух других заявках были подробно описаны способы получения начинки для «урановой бомбы»: Ф. Ланге, В. Маслов, В. Шпинель — «Способ приготовления урановой смеси, обогащенной ураном с массовым числом 235. Многомерная центрифуга» и Ф. Ланге, В. Маслов — «Термоциркуляционная центрифуга».

Нужно заметить, что в предложениях сотрудников УФТИ были свои недостатки, однако они первыми предложили использовать обычную взрывчатку как запал для создания критической массы и инициирования цепной реакции. В дальнейшем все ядерные бомбы подрывались именно таким образом. А предложенный ими центробежный способ разделения изотопов и сейчас является основой промышленного разделения изотопов урана .

Однако их предложение не смогли объективно оценить ни в Отделе изобретательства в Управлении военно-химической защиты Наркомата обороны НКО, ни в Научно-исследовательском химическом институте РККА, а также в Радиевом институте Академии наук СССР. Его директор академик Виталий Хлопин сделал заключение, которое стало решающим:

«Она (заявка) не имеет под собой реального основания. Кроме этого, в ней и по сути много фантастического... Даже если бы и удалось реализовать цепную реакцию, то энергию, которая выделится, лучше использовать для приведения в действие двигателей, например самолетов».

Харьковчане не могли примириться с негативными отзывами: Владимир Маслов в феврале 1941 года обратился с личным письмом к тогдашнему наркому обороны СССР, Герою и маршалу Советского Союза С.К. Тимошенко — тоже безрезультатно.