Проклятие Титаника - Екатерина Барсова

– Мы надели все самое лучшее. И готовы погибнуть как джентльмены.

Голос антиквара звучал тихо и торжественно. Он напоминал священника, который служит мессу. Наступила легкая пауза.

– А музыка… Оркестр «Титаника» играл для людей, собиравшихся перенестись на небо. Музыканты отказались сесть в шлюпки, они стояли и играли вальсы, зная, что обречены. Каждый из них был героем в высшем смысле этого слова…

Я немного интересуюсь «Титаником». Но это уже семейная история.

– У вас здесь много часов, – сказала Ульяна.

Антиквар усмехнулся.

– Часы – это моя слабость. Символ времени, его мерило. На самом деле абсолютного времени не существует, а часы пытаются привести всех к единому знаменателю. Время не одинаково для людей разных возрастов, разных рас и наций. У каждого свое время. А часы создают иллюзию, что время – едино. Это игрушка, призванная обмануть человечество. Время можно повернуть вспять, можно ускорить, можно остановить, сжать… Это очень пластичная субстанция. Например, время «Титаника»… Когда вышел знаменитый фильм Камерона – можно ли сказать, что время «Титаника» вернулось, ведь, смотря этот фильм, люди переносились в ту эпоху?..

Вопрос повис в воздухе.

– Но как я понимаю, вы здесь не для того, чтобы заниматься философией или рассуждениями о времени. Слушаю вас.

– Дело у нас щекотливое, – начал Андреа. – Даже не знаю, как приступить к нему. В общем, бумажку с вашим адресом я нашел в кармане одного бандита. Вчера ночью. Это случилось при… определенных обстоятельствах. Эти люди следили за мной. Я – журналист. Вы что-нибудь можете сказать по этому поводу?

Лицо антиквара сразу замкнулось.

– Ничего. Простите, но наш разговор окончен. Честно, я не понимаю, о чем вы говорите. Когда вы позвонили, я подумал, что вы хотите купить какую-то вещь, и поэтому согласился принять вас без свидетелей. У меня бывают покупатели, которые требуют полной конфиденциальности. И я иду им навстречу. А то, о чем вы говорите – я не понимаю.

– Мне трудно судить: понимаете вы меня или нет. Но все это очень опасно, нельзя взять и отмахнуться от факта наличия бумажки с вашим адресом в кармане криминального типа. Я – журналист, писал об «Астории». Эта катастрофа сильно напоминает то, что случилось с «Титаником». Как только я стал раскапывать это дело, начались разные малоприятные события – звонки с угрозами, слежка. Вчера вечером я обезоружил двоих бандитов. Ваш адрес нашел в кармане одного из них. Но это еще не все. – Андреа подошел к конторке совсем близко. – У этой девушки, – он кивнул в сторону Ульяны, – исчез друг, пропал совсем недавно – несколько дней назад – здесь, в Италии. Он тоже раскапывал обстоятельства гибели «Астории». И у меня есть сильное подозрение, что бандит с вашим адресом имеет к его исчезновению самое непосредственное отношение. Это вопрос жизни и смерти – в прямом смысле. Поэтому разговаривать с нами вам придется, хотите вы этого или нет. Если вы не желаете дальнейших неприятностей. А они, судя по всему, у вас уже были, раз вы даже не хотите обсуждать этот вопрос.

При этих словах Фабиан побледнел, даже в полутьме антикварной лавочки бросилась в глаза бледность, разлившаяся по его лицу.

– Уходите, – хриплым голосом сказал он. – Уходите.

– Я просто стараюсь предотвратить нежелательные события. Подумайте об этом. Вот моя визитка. – И Андреа бросил на стойку карточку. Ульяна уже повернулась к двери, собираясь уходить, когда услышала:

– Останьтесь…

Франсуа Фабиан лихорадочно потер руки.

– Подождите… Я сейчас. – Он нырнул в подсобку, а через минуту вынырнул обратно.

– Лучше поговорить не здесь, а в другом месте. Можем пойти ко мне домой. Это в двух кварталах отсюда.

Антиквар закрыл магазинчик, и они пошли за ним. Все молчали, иногда Фабиан оглядывался, словно проверял – идут его гости за ним или нет.

Они подошли к старинному дому и вошли внутрь.

Квартира антиквара – очень просторная – находилась на третьем этаже. Ульяна и Андреа расположились на большом кожаном диване светло-серого цвета. Франсуа предложил им чай или кофе. Они выбрали черный чай, и спустя несколько минут перед ними дымился крепкий напиток в небольших фарфоровых чашках со старинными гербами. На столе стояла ваза с фруктами – настоящий натюрморт: сочные бархатистые персики, прозрачные ягоды винограда.

Они пили чай, а Франсуа сидел в низком кресле напротив с чашкой эспрессо в руках.

– Эта история, кажется, без конца и начала, длится уже целый век. Буду с вами откровенен: мне все это сильно не нравится. Более того, каким-то косвенным образом я оказался в нее замешан и теперь не знаю, как выбраться из нее без серьезных последствий. Кто-то с некоторых пор очень сильно интересуется «Титаником» и всем, что с ним связано. Да, кстати, – он усмехнулся. – Забыл сказать главное: мой дед Франсуа О’Конелли плыл на «Титанике» в ту роковую ночь. Он был ирландцем, ему сильно повезло – он выжил. Другим повезло меньше, они навечно остались на дне океана. Как подумаю, сколько людей нашли свою смерть в холодных водах, и, умирая, еще не до конца осознавали, что с ними происходит, казались брошенными всеми – один на один с первозданной стихией… Говорят, до сих пор место гибели «Титаника» корабли стараются обходить стороной, не заплывать в те воды. Аура места, где раздавались крики на многих языках, мольбы о спасении, проклятья, стоны отчаяния, действует губительно. Моя мать рассказывала, что дед часто кричал во сне, а когда просыпался утром – его подушка была мокрой от слез. Однажды он сказал ей, что у него до сих пор в ушах звучат крики погибающих людей… Он не любил рассказывать о том злополучном плаванье, к тому же он рано умер от инфаркта, видимо, переживания той ночи не прошли бесследно для его здоровья. Фабиан – это фамилия моей матери, мой отец был французом, потом переехал в Италию.

Так как мой дед плыл на «Титанике», и мама часто рассказывала об этом, меня с ранних лет интересовало все, что связано с этим лайнером. Я собирал картины художников, издания, вещи уцелевших, словом, все, что так или иначе связано с легендарным кораблем. Не могу сказать, что эта моя деятельность приобрела широкую известность, но в узком кругу многие знали о ней. И вот однажды, три с половиной года назад, ко мне явилась одна дама. Уже немолодая, но крайне легкомысленная. Такой сорт дамочек я называю «бабочками». Она все время смеялась, пыталась строить мне глазки, и это несмотря на свой возраст – ей было уже за семьдесят!

Но женщиной она была приятной. Мы разговорились. Знаете, один из секретов успешной работы антиквара – умение общаться с людьми. Даже если они ничего не купят, то, по крайней мере, порекомендуют тебя своим знакомым. И вот она, остановившись около картины, изображающей «Титаник», говорит следующее: «А ведь я тоже связана с «Титаником». Я чуть не подпрыгнул на месте… И рассказал ей историю деда, естественно, в кратком виде, в подробности он нас не посвящал. Очевидно, щадил нервы родных. Я ждал от нее развернутого рассказа о себе, но она ничего мне не поведала, только обмолвилась, что знает тайну гибели корабля. Нужно ли говорить, что это чрезвычайно заинтересовало меня.

Смотрит она на картину, около которой стояли и вы, – кивок в сторону Ульяны, – а у самой слезы на глазах выступают. Я перепугался, понимая, что эта женщина впечатлительная, эмоциональная. Спрашиваю, может, какая помощь требуется. Но она отказалась. А потом говорит: «Я скоро уезжаю в Россию, в Туарь, и хочу у вас одну дорогую для меня вещь оставить… Не откажете?» Я сдуру брякнул: «Конечно, оставляйте».

А потом пожалел об этом. «Вещь» оказалась попугаем, тоже мне дорогое приобретение, – проворчал Франсуа Фабиан. – Но деваться мне было некуда. Я обязался поступить как джентльмен, тем более – дама связана с «Титаником». Хотя в тот момент она показалась мне немного… не в себе. Как антиквар, – скорбно улыбнулся Франсуа, – я насмотрелся всякого. И меня на восьмом десятке уже трудно чем-то удивить. Слово дано, пришлось выполнять. Через час она пришла ко мне с клеткой, где сидел роскошный жако. Вид у него был довольно сердитый, ну в самом деле, кому понравится, что тебя передают из рук в руки и при этом совершенно не спрашивают твоего согласия. Дама, видимо, куда-то торопилась, передала мне клетку и сказала «огромное спасибо».

По-английски, кстати, она говорила без акцента. Я спрашиваю: вы русская? «Да». – «А как ваше имя?» – Она замялась, а потом говорит: – Вы все равно не поймете. И развернулась. А когда она уже уходила, у нее из сумочки выпала открытка. Но я обратил на это внимание не сразу, а когда уже за ней захлопнулась дверь. Вот тогда я и увидел открытку, поднял ее, смотрю – старинная. На ней надпись: «Элли от Бетти». Пока я рассматривал открытку, прошло время, и когда я спохватился и вышел на улицу, никого там уже не было.

– А можно посмотреть открытку и попугая? – быстро спросила Ульяна.