Цифрономикон (сборник) - Андрей Марченко

Но что-то же пищало! Я включил телефон. Одно пропущенное сообщение. От Гули.

Нет, не от Гули – просто автоматическое оповещение: «Ваше сообщение доставлено». Я по привычке сразу стер его и только потом сообразил, что после их отъезда ничего жене не писал. Сколько же дней прошло в этом безвременье? Нет, я ничего не отправлял.

Путаясь в кнопках и улетая по меню куда попало, я все-таки добрался до папки отправленных сообщений. Сначала показалось, что я открыл телефонную книжку. Адресаты были перечислены по алфавиту в обратном порядке. Все мои адресаты, все контакты, вбитые в память. Работа, соседи, одноклассники, родственники. Я промотал несколько экранов, чтобы убедиться: с моего телефона за последние три часа ушло около ста сообщений.

Я выбрал то, которое якобы отправил Гуле.

«Привет, солнышко! – Интересно, а сообщения сантехнику или Жанне Темиртасовне начинаются так же? – Срочно скачай и установи на телефон программу, даю ссылку. Потом научу, для чего она;)».

Телефон выскользнул из руки и шмякнулся об пол.

Что, Диман, спрятал родных и близких?

Я выбрался из постели, осторожно опустился на колени и водил трясущейся ладонью по полу под кроватью, пока не нащупал телефон.

Задняя крышка соскочила и куда-то делась. Аккумулятор наполовину выскользнул из гнезда. Я вжал его на место, телефон весело пиликнул. На бесконечные секунды на экране зависла заставка приветствия.

Высветилось основное меню, и еще вечность телефон ловил сигнал сотовой сети. Кафель холодом обжигал ступни. Скорее, скорее!

То, что на часах три часа ночи, волновало меня менее всего. Скорее, скорее!

Гуля сняла трубку с одиннадцатого гудка. Она была такая сонная, что не успела разбудить Гульнару.

– Ты чего, Димк?

– Гулечка, – нараспев произнес я, стараясь унять подбородок, чтобы не лязгали зубы.

– Что такое, Димк? Говори!

– Ты получала от меня эсэмэску?

– Ты что, из-за эсэмэски звонишь?

– Просто ответь!!!

Тишина, потом всхлип:

– Зачем ты пугаешь меня?

– Гуля!..

– Да, получила. Что за срочность была…

– Слушай внимательно! Ни в коем, ни в коем случае не ходи по ссылке! Сообщение сотри, прямо сейчас, понятно?

– Ты пугаешь меня, Димка!

Алма-Ата – Чимкент. Шестьсот километров. Как мне еще дотянуться до твоих входящих и вычистить их к чертовой матери?..

– Это вирус, Гуль! Ничего страшного. Просто вирус. Очень опасный вирус! Ворует данные с кредитных карточек, сливает пароли, телефон в помойку можно будет…

Я продолжал плести что попало – лишь бы Гуля поняла, лишь бы послушалась и удалила ссылку на рутинатор.

Она кивала. Даже разговаривая по телефону, я представлял, как она кивает в ответ на каждую мою фразу.

– Ты поняла, солнышко?

Кивок.

– И, пожалуйста, сразу проверь телефон Максимуса. Только обязательно, ладно? Давай подожду на линии…

Я так и стоял, прижав телефон к уху и закрыв глаза, пока в шестистах километрах от меня жена в чужом спящем доме искала телефон сына. Только когда Гуля подтвердила, что сообщение удалено, я поцеловал ее на ночь, опустился на кровать и медленно откинулся на подушку.

Что происходит? Что я упускаю? Мы едва прикоснулись к тайне «Рутинатора», а ответная реакция последовала незамедлительно. Кто за этим стоит? Как, как они смогли взять под контроль мой нынешний телефон и разослать с него приглашения от моего имени?

Если эта дрянь засела в «симке»… Но Бикфорд не говорил ни о чем подобном! Значит, он ошибался? Или…

Сумасшедшая, противоестественная мысль взорвалась в голове холодным фейерверком.

Что, если я еще в рутине?!

Что, если я еще в рутине?!

Понадобилось укротить воображение, чтобы включить логику. Не сходится! Идея красивая, прямо дух захватывает, но – не сходится. Если я бы еще мог потеряться в рутине, то рутина во мне – уже совсем другая концепция.

Сердце немного сбавило обороты, утихомирилось, и сразу навалилась тупая усталость.

И мне приснилось, что я стою на раскаленном закатном перроне. Поезд подползает к платформе, толкая перед собой густой, кисельный летний воздух. К окну прижалась мордочка Максимуса с носом-пятачком. Гуля у него за спиной в вагонном полумраке, улыбается и игриво машет одними кончиками пальцев.

Сын выволакивает из тамбура чемодан и вешается мне на шею. От него пахнет морем и солнцем. Гуля грациозно перешагивает с вагонной ступеньки на твердую землю. У меня есть свободная рука, и я открываю ее для объятия.

Дома разогреваю праздничный обед, над которым химичил с утра. Гуля смеется над моей серьезностью. Максимус крутится вокруг, рассказывая обо всем подряд, – торопится выплеснуть впечатления от поездки.

– Па, да не зови меня уже Максимусом! – вдруг говорит он. – Это же детский сад!

Гуля притворно хмурит брови, преувеличенно серьезно кивает, поправляет сыну растрепанные волосы.

– Да, Максимилиан, – покорно киваю я. – Конечно, Максимилиан.

И мы втроем хохочем, почему-то перед зеркалом в гостиной, хотя только что стояли в кухне. Я смотрю на нас троих, вывернутых в отражении. Левые руки – правые, правые – левые.

Они симпатичные, эти трое. Им хорошо вместе.

А потом я крадусь, крадусь, крадусь по квартире. Где-то плещется вода, где-то шипит сковородка, из телевизора пищат и курлыкают незнакомые существа, на улице лает собака. А я на цыпочках, как вор, вхожу в комнату сына.

Его телефон с треснувшим экраном и ободранными углами лежит на краю стола. Стыдно, позорно, недопустимо – но я все-таки не могу удержаться. Из коридора слышен Гулин смех – она звонит в Чимкент.

Экран зажигается от первого же прикосновения. Черная змея догоняет зеленую, зеленая – черную. «Рутинатор v.3.5», – успеваю прочесть я, прежде чем закричать.

И я лежу с распахнутыми глазами и разинутым ртом, как дохлая рыба, не в силах издать и писка. А может быть, я кричу в крик, но белые ватные стены поглощают все звуки без остатка.

Я слишком надолго тут застрял. Перележал. Переварил в себе собственную злость. Макароны в кашу.

А то, что осталось… Не отчаяние, не страх, а то, что за ними. Запоздалая паника, когда паниковать уже и смысла нет, потому что всё, чему не надо было случаться, случилось.

В этой странной очень частной больнице вокруг постоянно было невероятно тихо, словно все давно вымерли. Время – и то текло бесшумно. Я даже дернулся, когда ранним утром за дверью вдруг раздались торопливые шаги.

– Всё тип-топ, тебе после обеда можно выписываться! – доложился чересчур жизнерадостный Чип с порога. – Так, что случилось?