Не-снегурочка (СИ) - Северная Оксана

— Ее не устраивает мое назначение, — Дмитрий, похоже не сильно удивился этой новости, обхватил мою ладонь и потянул в сторону дома, — Но у меня есть способ ее успокоить. Постарайся не обращать на нее внимания.

Сложно не замечать человека, который при каждой встрече норовит назвать тебя шлюхой.

— Постараюсь, — я поморщилась, припоминая детали нашего первого разговора, — Но, по-моему, ее не устраивают наши отношения. Твоя Тори жаждет заполучить тебя в мужья.

— Она жаждет заполучить власть над компанией любым способом. И я не намерен больше ее обсуждать. — Дмитрий распахнул дверь, отозвавшуюся пронзительным писком, и подтянул меня внутрь подъезда.

Дежавю. Это ощущение накрыло меня с головой. Он все так же не настроен на разговоры, все так же ему от меня сейчас нужно только одно. Ничего не изменилось и изменится ли? Кого я только обманываю?

Стоило только дверям лифта сомкнуться, как его руки привычно скользнули под мою куртку, притягивая к себе ближе. Взгляд потемнел от возбуждения. Дыхание опалило нежную кожу шеи.

— Я соскучился… — губы едва касались уха.

Мысли уплывали, рассредоточивались. Тревога меркла, растворялась в его сильных руках. Мария Викторовна с каждой секундой принадлежала себе все меньше и меньше…Черт. Как ему это удается?!

— Хочу поговорить, это важно, — сознание собиралось по крупицам.

— Это подождет. Все подождет, — тон голоса как всегда не терпел возражений.

— Как прошел допрос? С тебя сняли обвинения? — я не унималась, хватаясь за ту единственную мысль, которая тревожно билась в голове.

— Все потом.

Пальцы впивались в кожу, прошлись вдоль позвоночника заставляя выгнуться ему навстречу. Каждое движение уверенное, хорошо отточенное. Каждый вздох, каждый жадный поцелуй. Он точно знал реакцию моего тела, играл с моими чувствами как опытный гитарист на своем инструменте. В его умелых руках женщина становилась всего лишь инструментом. Инструментом для снятия возбуждения, игрушкой для исполнения его желаний. Птичка вновь попалась в клетку…

Стоп. Нет! Я больше не играю в эти игры!

— Ответь, — сделав над собой усилие, мне удалось разорвать эту опьяняющую связь, — Для меня это важно.

Дмитрий шумно втянул воздух. Взгляд сосредоточился.

— Доказательств моей вины нет. Мотива недостаточно для предъявления обвинений. Я просто свидетель. Все? Или ты решила устроить собственный допрос?

— Я волновалась. Ты пропал, тебя обвиняли в преступлении… А потом ты появляешься и ведешь себя как ни в чем не бывало.

Двери лифта с мелодичным звоном разъехались в разные стороны, открывая путь к отступлению.

— У нас был тяжелый день, — рука Дмитрия по-собственнически вернулась на мою талию, — Но в наших руках сделать вечер приятным. Прямо сейчас лично я хочу только одного… Черт!

Последнее слово было адресовано явно не мне. Дмитрий отстранился и сделал шаг вперед, прищурено изучая массивное черное полотно двери своей квартиры. При ближайшем рассмотрении в глаза бросалась щель, сообщавшая о том, что замок не заперт. И это явно не предвещало ничего хорошего. Гостей здесь явно не ждали.

— Что это может…

— Тихо, — Дмитрий заговорил, заставляя меня замолчать, — Стой тут. Телефон из рук не выпускай.

Он сделал еще один шаг, резко дернул ручку на себя и скрылся от моих глаз. Взгляд уперся в пустую прихожую, залитую холодным белесым неуютным светом. Сердце в груди затрепетало раненой птицей. Сначала обвинение, теперь неожиданные посетители… Я оказалась впутана в какую-то темную историю…

— Дима! — раздался изнутри пронзительный женский голос, — Как же ты меня напугал!

— Мам, что ты здесь делаешь? — Дмитрий заговорил тихо, еле слышно.

Внутри теплыми волнами расползалось облегчение. Просто мать пришла навестить сына. Наверное, мне стоит уйти…

— Битый час не могу до тебя дозвониться! — женщина тем временем не успокаивалась, — Пришлось приехать! Что за ерунду ты наговорил следователю?!

— Мам, тише, — слова Дмитрия различались с трудом, — Что именно из сказанного мной в твоем понимании ерунда?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я не звонила тебе! Не звала тебя в слезах! Когда я нашла Ваню… Он… Вы… Вы все были в доме! И ты!

Что? Я не верила в то, что слышала. Но это же… невозможно. Дмитрий уехал от меня в ту ночь из-за смерти отчима, о которой получается… он не мог знать?

19

— Мам, успокойся, — Дмитрий заговорил мягко, проникновенно. — Хочешь, я налью тебе воды? Ты пережила большой стресс…

— Это не стресс, Дима, — женский голос дрожал, по плитке звонко застучали каблуки, — У меня даже телефона с собой не было… Ты сам ворвался в спальню сразу, как я увидела… как он… мой Ваня…он лежал там…

Как зачарованная слушала каждое слово, шаг за шагом медленно приближаясь к беседовавшим. Ладони вспотели, тело бросало то в жар, то в холод. Кто-то из них двоих врал. И эта ложь покрывала серьезное преступление. Мне давно следовало уйти, оставить этих двоих наедине, дать Дмитрию возможность выяснить отношения с матерью без посторонних «ушей», но я ощущала свою причастность к произошедшему.

— Я пришел, потому что ты звонила в слезах. Как раз из спальни. Возможно там ты и потеряла телефон, — Дмитрий четко проговаривал каждое слово. — Мам, что ты рассказала на допросе?

— Что мы отмечали новый год, Ванечка устал, пошел прилечь, а потом… потом я увидела его там… на полу, — послышались сдавленные всхлипы, — Дима! Как я могла тебе позвонить… У меня телефона с собой не было…

Она повторяла одну и ту же фразу, будто пытаясь убедить саму себя в правдивости своих слов.

— Это была тяжелая ночь. Шоковое состояние сыграло свою роль. Давай я напомню, как все было, — голос спокойный, уверенный, как у психологов в американских фильмах, — Застолье началось в восемь. Если честно, треть приглашенных я видел впервые. Заметил, только что Соловьевы и Игнатьевы появились чуть позже. Затем ты поругалась с ди-джеем, официанты разбили поднос с шампанским, а певун, которого ты так расхваливала, напился после пятой песни. Я уехал около девяти сразу после тоста Ивана Сергеевича. В тот момент он выглядел бодро и даже трезво. В пять утра меня разбудил твой звонок, а через сорок минут я уже стоял возле двери в вашу спальню. К тому моменту гости уже разъехались.

— Да… да… я точно помню, как проводила Наташу с Викой и Эдиком, а потом отправилась в спальню. Но не могла я тебе звонить… Я же не знала, что…там… — и опять раздались сдавленные рыдания и частый стук каблуков. — Дима… Это невозможно… Это просто невозможно.

— Успокойся, — Дмитрий заговорил непривычно мягко, — Давай я прямо сейчас запрошу выписку всех звонков на мой телефон. И ты убедишься в правдивости моих слов.

— Ты правда считаешь, что я сошла с ума, да? — женщина на мгновение замолчала, послышались новые всхлипывания, — Знаешь, в тот момент я считала, что ты находишься в доме. Почему ты уехал? С кем ты был?

Внутри что-то щелкнуло. Быть простым слушателем дальше не было смысла.

— Со мной, — я заговорила, переступая порог помещения кухни, залитого все тем же пронзительным холодным светом. Здесь, как и следовало ожидать, ничего не изменилось. Ничего, кроме напряженной зловещей обстановки от которой по телу проносилась зябкая дрожь. Дмитрий с окаменевшим лицом изучал содержимое своего телефона, бросив в мою сторону мимолетный невидящий взгляд. Сейчас его больше занимал тот самый «несуществующий» звонок.

Его мать, выряженная в длинное черное траурное платье, металась по кухне из угла в угол, но мое появление заставило ее замереть на месте. Раскрасневшееся лицо женщины вытянулось от неожиданности, а в блестящих от слез глазах появилось искреннее изумление.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Дима, кто это? — она откинула с лица прядь черных волос и бросила в мою сторону недоверчивый рассеянный взгляд.

— Это Маша, — Дмитрий наконец оторвался от экрана смартфона.

— Ольга Николаевна Заварзина, — чуть помедлив женщина кивнула в мою сторону.

— Именно к Маше я уехал в ту ночь. И в ее квартире меня разбудил твой звонок в пять часов семнадцать минут.