Поединок страстей - Джулия Тиммон

– Представьте, я верю ей, думаю, что она дома, в Англии, и вдруг вижу ее здесь, с этим! – распространяется Гарольд, ни капли не стесняясь. Замечаю краем глаза, как блондинка медленно поднимается с места и решительно берет свой букет.

Охранник жестом просит Гарольда оставить объяснения при себе.

– Простите, такие подробности нас не касаются. Мы обязаны печься о порядке, остальное не наша забота.

Гарольд нервно, еще чаще, чем при беседе с блондинкой, кивает, точнее трясет головой, будто в лихорадке.

– Да-да, конечно. Я зна…

Его голос внезапно обрывается, и я лишь несколько секунд спустя понимаю, что происходит. Озверевшая подруга подскакивает к нему сзади и принимается хлестать букетом по темени.

– Что обозначать невеста?! Что обозначать жена?! – вопит она так громко, что закладывает уши.

Посетители за столиками вокруг оживленно переговариваются и косятся в нашу сторону. Кто-то возмущен, кто-то сбит с толку, кто-то давится от смеха.

– Беттина, прекрати! – кричит Гарольд, закрывая голову руками. В его волосах фиолетово-оранжевые лепестки, порванный зеленый листик зацепился за ухо. – Беттина!

К столику торопливо, почти бегом, приближаются еще два охранника. Беттину и Гарольда берут за руки и ведут к выходу. Она тщетно пытается высвободиться, чтобы продолжить расправу, и горланит:

– Я тебе показать жена! Ты у меня увидеть невеста!

Гарольд поворачивается и громко говорит через плечо:

– Шейла, я буду тебя ждать! Нам надо объясниться! Слышишь?!

Мне кажется, со стыда я вот-вот вспыхну и в мгновение ока превращусь в кучку пепла. Так было бы лучше, честное слово. Когда вопли стихают за дверью, Джошуа негромко смеется. Я несмело поднимаю на него глаза.

– Вот так история! – восклицает он. – Хоть снимай комедию.

Я тяжело вздыхаю, беру стакан с недопитой водой и прижимаю его к горячей щеке.

– Да уж, не хватало только съемочной команды. – Усмехаюсь – больше от чудовищной растерянности и убийственного чувства, будто виновата в этом представлении одна я. Былое спокойствие вмиг улетучилось, на смену ему пришло полное душевное смятение. – Куда их повели? Что теперь будет?

Джошуа пожимает плечами.

– Может, отвезут в полицию. Или, если сразу утихомирятся, оштрафуют и отпустят.

– Оштрафуют? – Прижимаю к губам руку. Гарольд всеми способами пытается не попадать в ситуации, из которых выход один – штраф. Лишние расходы его всегда гнетут и приводят в ярость. Вспоминаю, в какой гостинице он сейчас живет и все прочие подробности этой мерзкой истории, шлепаю себя по лбу и усмехаюсь. Штраф! Какие глупости! Разве об этом надо сейчас думать? Но голова работает сбивчиво и неясно, а на плечах груз безысходности.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Джошуа, внимательно вглядываясь в мое лицо, которое то бледнеет, то краснеет.

Обхватываю голову руками и мрачно смеюсь.

– Я чувствую себя так, будто всю мою жизнь порубили на куски и смешали в огромном котле. Уже ничего не понимаю, похоже не вполне сознаю, кто я и где.

Джошуа кивает.

– Представляю. – Какое-то время тактично молчит. – Но это отнюдь не самое страшное.

Я раскрываю рот с намерением возразить, но он останавливает меня жестом и взглядом.

– Я прекрасно знаю, что в таком состоянии тебе трудно в это поверить и что сейчас умнее оставить подобные разговоры, но все же знай: пройдет какое-то время и ты будешь вспоминать о сегодняшнем дне, может, даже с улыбкой.

– Не с улыбкой, а с истерическим смехом. – Цокаю языком. – Боже, какой стыд! Прости, пожалуйста, что поставила тебя в идиотское положение…

Джошуа машет рукой.

– Поверь, я бывал в положениях и пощекотливее сегодняшнего.

– Что может быть щекотливее? – недоверчиво усмехаюсь я.

– Долго рассказывать, – отвечает Джошуа. – Поведаю тебе о своих злоключениях потом.

Потом? – взглядом спрашиваю я. Неужели у нас с тобой есть это «потом»?

– Если, конечно, захочешь, – с грустинкой в голосе прибавляет он.

На миг мне представляется, что эта наша невероятная встреча перетекает в нечто более прочное, и я чувствую непонятную сладостную тревогу в груди, но тут же напоминаю себе, что мой избранник, как бы то ни было, Гарольд и что впереди тягостные объяснения с ним, на которые потребуется все внимание, все душевные силы. Что последует после? Об этом страшно задумываться. Конечно, все так или иначе станет на свои места, но вернется ли былая стабильность, покой? Кручу головой, сознавая, что сейчас все равно не найду ответов, и желая отделаться от мучительных раздумий, но вдруг замечаю, что по лицу Джошуа проходит тень.

– Не желаешь обременять себя чужими драмами? – приглушенно и явно стараясь казаться несерьезным, говорит он.

– Что? – недоуменно спрашиваю я и тут вспоминаю: он сказал, что поведает свои истории после, а я ничего не ответила, увлеклась своими мыслями. Более того, вроде бы даже покачала головой. Приподнимаю руки. – Послушай, я сейчас сама не своя. Не вполне понимаю, что делаю. Мысли скачут в разные стороны. Ты, пожалуйста, прости…

Джошуа с улыбкой кивает.

– Конечно.

Случайно ловлю на себе косой взгляд шатена, что сидит за соседним столиком, и снова делается до ужаса стыдно.

– Зря я вообще сюда приехала, – бормочу я, опуская голову. – Зря затеяла дурацкую игру…

– А по-моему, вовсе не зря, – рассудительно говорит Джошуа. У него такой вид, будто он чем-то озабочен, но отнюдь не шепотками и мнением о нас окружающих и даже не моими проблемами, а чем-то своим, что либо тем или иным образом связано с происходящим сейчас, либо в некотором смысле с ним схоже. Невозможно сказать наверняка. – Если бы ты осталась в Ноттингеме, до сих пор пребывала бы в неведении и изводила себя предположениями, а это хуже всего.

Киваю, хоть и на душе такая тоска, что, может, лучше было бы ничего не знать, чем быть ее жертвой. Порывисто убираю с колен салфетку.

– Давай уйдем отсюда?

Джошуа кивает на мои тарелки.

– Ты совсем ничего не съела.

– И не хочу. – Отодвигаю от себя блюдо с рыбными рулетами с такой решимостью, будто они неким образом тоже повинны в моих несчастьях.

– Хорошо, давай уйдем, – соглашается Джошуа. – Но имей в виду: в вестибюле тебя, может, ждет Гарольд. Ты готова к долгому и нелегкому разбирательству или лучше подождешь до завтра, немного остынешь?

Мною овладевает страх. Больше не оттого, что надо объясняться с Гарольдом, а оттого, что, если я соглашусь побеседовать с ним сегодня же, придется проститься с Джошуа уже сейчас, через несколько минут. И остаться совсем одной, лицом к лицу с проблемами, необходимостью прятать истинные чувства за глупыми шутками. На миг будущее представляется мне настолько безрадостным, что хочется навек задержаться здесь, застыть в этом мгновении.