Форель и Фемида - Найо Марш

— Вы чрезвычайно любезны, — поблагодарил Аллейн. — Да, я думаю, мы можем сейчас вас отпустить. К сожалению, вынужден просить вас не выезжать из Суивнингса.

У Джорджа отвисла челюсть.

— Разумеется, — добавил Аллейн, — если у вас появятся срочные дела в другом месте, вы можете зайти ко мне и сообщить об этом, тогда мы решим, что можно для вас сделать. Вы найдете меня в «Мальчишке и Осле».

— Боже милостивый, Аллейн, дружище к…

— Понимаю, как это неудобно, — сказал Аллейн, — но ничего не попишешь. Как-никак, а у вас на лугу произошло убийство. Спокойной вам ночи. Обогнув Джорджа, он воротился в гостиную, где застал замкнувшихся в себе Розу, Марка и Китти, кусающего ногти мистера Финна и инспектора Фокса, увлеченно обсуждавшего с сестрой Кеттл, можно ли изучить французский язык при помощи граммофонных пластинок.

— Я продвигаюсь слишком медленно, — говорил мистер Фокс.

— Мне куда больше помогла поездка на велосипеде по Бретани, когда мне приходилось говорить по-французски, чем мои пластинки.

— И я об этом слышал. Но при моей службе для этого нет ни малейшей возможности.

— Боже мой, но бывают же у вас отпуска!

— Верно, — вздохнул Фокс. — Отпуска бывают. Но сколько у меня было отпусков, всегда так получалось, что я проводил их в Берчингтоне. Извините, мисс Кеттл, шеф пришел.

Аллейн перекинулся с Фоксом взглядом, смысл которого оба отлично поняли, и Фокс деликатно отошел в сторону. Аллейн обратился к Китти Картаретт:

— Если можно, — сказал он, — я хотел бы переброситься парой слов с мисс Кеттл Не найдется ли у вас свободной комнаты? По-моему, я видел подходящее помещение, когда шел через холл. Это вроде бы кабинет?

Аллейну почудилось, что миссис Картаретт не очень-то хочется пускать его в кабинет. Она заколебалась, но тут вмешалась Роза:

— Да, конечно. Я проведу вас туда.

Фокс подошел к дверям на террасу и величественно поманил к себе сержанта, который вошел в гостиную.

— Все вы, конечно, знаете сержанта Олифанта, — произнес Аллейн. — Я поручаю ему миссис Картаретт, хлопоты по некоторым делам, и вам, наверное, стоило бы с ним побеседовать. Буду вам признателен, если вы проинформируете сержанта касательно адвоката вашего мужа и его банка, а также о том, кому из его родственников следует сообщить о случившемся. Мистер Финн, вас я прошу повторить суть вашего рассказа сержанту Олифанту, а он запишет ваши показания. Если запись окажется верной, вы должны будете ее подписать.

Мистер Финн заморгал.

— Я не буду, — сказал он, воодушевившись, — действовать по принуждению.

— Ну, конечно. Но боюсь, нам придется побеспокоить вас всех и получить показания с вашими подписями, если таково будет ваше желание. Как только это будет сделано, вы сможете отправиться домой. Надеюсь, — ввернул Аллейн под конец, — отсутствие очков вам не помешает. А теперь, мисс Картаретт, мы можем занять кабинет?

Роза прошла через холл в ту комнату, где восемь часов назад она рассказывала своему отцу о том, как любит Марка. За ней проследовали Аллейн и Фокс. В кабинете она на мгновение остановилась и, как показалось Аллейну, с каким-то удивлением осмотрела знакомые стулья и стол. В выражении его лица Роза, видимо, заметила тень сочувствия. Она сказала:

— Знаете, кажется, что папа здесь. Как будто эта комната не может существовать без него! Это его любимое место. — И, помолчав минуту, добавила: — Мистер Аллейн, у меня был такой чудесный папа. Он был мне и отцом, и ребенком, он был так ко мне привязан. Сама не знаю, почему я вам об этом рассказываю!

— А знаете, иногда неплохо поговорить о таких вещах с чужими людьми. Им легче довериться.

— Да, — сказала она, и в голосе ее прозвучало удивление. — Вы правы. Хорошо, что я с вами об этом заговорила.

Аллейн понял, что Роза испытывает своего рода нервную реакцию, которая нередко бывает ответом на сильное потрясение Когда наступает такая реакция, контроль, которому люди обычно подвергают любое свое высказывание ослабевает. И они способны завести речь на самые неожиданные темы. Вот и теперь Роза неожиданно добавила:

— Марк сказал, что папа ничего не почувствовал. Я уверена: это не просто слова, чтобы меня успокоить, — ведь Марк врач. Так что мне кажется, смерть стала для папы освобождением. От всего.

Аллейн мягко спросил:

— У него были поводы для огорчения?

— Да, были, — мрачно ответила Роза. — Но об этом я не могу вам рассказать Это дело семейное. Да и в любом случае вам это не может понадобиться.

— Как знать! — небрежно бросил он.

— В данном случае это так.

— Когда вы видели отца в последний раз?

— Вечером. Вчера вечером. Он ушел после семи. Было, я думаю, примерно десять минут восьмого.

— Куда он отправился?

Поколебавшись, Роза ответила:

— По-моему, к мистеру Финну. Он взял удочку и сказал мне, что спустится к Чайну половить рыбу. Он предупредил, что не вернется к ужину, и я проследила, чтобы ему оставили что-нибудь поесть.

— Вам известно, зачем он пошел к мистеру Финну?

Роза помолчала, потом ответила:

— По-моему, это как-то связано с одной… с одной публикацией.

— С публикацией?!

Роза откинула прядь волос с лица и закрыла глаза ладонями.

— Не понимаю, кто мог так с ним поступить, — прошептала она бесцветным голосом.

«Она совсем измучилась», — подумал Аллейн, но вопреки собственному желанию решил еще ненадолго задержать девушку.

— Расскажите мне, пожалуйста, вкратце о жизни вашего отца за последние лет двадцать.

Роза села на подлокотник кресла, в котором раньше сиживал полковник Картаретт. Правую руку она положила на спинку кресла и все поглаживала то место, где прежде покоилась голова ее отца. Роза была спокойна и ровным голосом повествовала Аллейну о том, как отец служил военным атташе в различных посольствах, как он работал в Уайтхолле во время войны, как он был назначен секретарем по военным делам в армейскую комиссию в Гонконге и, наконец, о том, как, вторично женившись, он ушел в отставку и погрузился в писание истории своего полка. Как оказалось, полковник много читал и особенно любил елизаветинских драматургов — это его пристрастие разделяла в полной мере и его дочь. Единственным его развлечением, помимо чтения, была рыбная ловля. Красные от слез глаза Розы на минуту повернулись к стене, на которой висели удочки, лески и поплавки.

— Я всегда привязывала на леску блесны. Мы сами сделали блесну, с которой он обычно удил. Вчера вечером я как раз ее и прикрепила к леске.

Ее голос задрожал и умолк. Внезапно она зевнула, как ребенок.

Открылась дверь, и вошел недовольный Марк Лакландер.

— А, вот ты где! — сказал он.

Он подошел к Розе и положил руку ей на запястье.

— Немедленно ложись, — сказал он. — Я попросил сестру Кеттл заварить тебе горячего чаю. Она ждет тебя. Я зайду к тебе позже и дам тебе нембутала. Придется заехать за лекарством в Чайнинг. Я вам больше не нужен? — обратился он к Аллейну.

— К сожалению, нужны на несколько минут.

— Вот как! — сказал Марк и после паузы добавил: — Ну да, конечно. Я мог бы и сам сообразить.

— Честное слово, Марк, не нужно мне снотворного! — взмолилась Роза.

— Ну, это мы решим, когда ты ляжешь. А теперь иди спать. — Он посмотрел на Аллейна. — Мисс Картаретт — моя пациентка, — добавил он, — и таково мое врачебное предписание.

— Отличное предписание, — ответил Аллейн. — Спокойной ночи, мисс Картаретт. Постараемся как можно меньше вас беспокоить.

— Вы меня совсем не беспокоите, — вежливо ответила Роза и подала Аллейну руку.

— Надеюсь, — сказал Аллейн Марку, — мы сможем поговорить с мисс Кеттл как только она освободится. А затем и с вами, доктор Лакландер, если не возражаете.

— Конечно, сэр, — надменно ответил Марк и, взяв Розу под руку, вывел ее из комнаты.

— Хотел бы я знать, дружище Фокс, — сказал Аллейн, — что, кроме этого кровавого убийства, терзает всю эту компанию.

— У меня странное предчувствие, — ответил Фокс, — предчувствие, не более того, что вся эта история связана с форелью.

— А у меня странное предчувствие, что вы правы.

Глава шестая

ИВНЯК

Сестра Кеттл уютно устроилась на стуле, скрестив ноги и сложив руки на коленях. Ее передник под форменным пальто был аккуратно подоткнут: согласно предписаниям и согласно тем же предписаниям на голове у нее была форменная шапочка. Она только что подробно рассказала Аллейну о том, как обнаружила тело полковника Картаретта, и Фокс, который вел записи, смотрел на нее с выражением живейшего участия.

— Вот, собственно, и все, — сказала сестра Кеттл, — добавлю только, что меня не оставляло чувство, что за мной наблюдают. Да-да!

До этого ее показания были столь правдоподобными, что теперь оба полицейских уставились на нее в изумлении.