Линия крови - Джеймс Роллинс

Больничный халат ей задрали, обнажив огромный живот и сильно выступающий пупок. Нижнюю часть тела прикрывала тканевая ширма — но вряд ли они хотели пощадить ее чувства.

— Ну, все, скоро онемеет, и она не будет чувствовать ничего, сказала высокая белокурая женщина, выбрасывая шприц в красный контейнер. В говоре ее слышался немецкий акцент, а может, швейцарский.

— Спасибо, Петра. — Англичанин похлопал Аманду по руке. Как и на медсестре, на нем был больничный халат, но только не голубой, а старомодный, ослепительно-белый. — Через несколько минут мы закончим, и сможете отдохнуть, поспать. Знаю, день выдался тяжелый.

И парочка удалилась — заканчивать последние приготовления к процедуре.

Аманда осталась ждать в постели — выбора у нее не было. Тихонько погладила живот, словно успокаивая себя и ребенка. Потом заметила свисающие с поручней кожаные ремни. И испугалась — эти двое не озаботились привязать ее. А это могло означать лишь одно — непоколебимую их уверенность в надежности охраны.

Она смотрела на ультразвуковой монитор; пока тот был темный, словно ждал, когда его начнут использовать в процедуре. Они уже провели ей сканирование брюшной полости — сразу по прибытии сюда, установили положение плода, измерили череп младенца и длину его тела. Аманда не сопротивлялась. Ей, как и этому доктору, хотелось знать как можно больше о состоянии ребенка.

В самом конце она испытала огромное облегчение — увидела, как бьется его крохотное сердечко, увидела маленькие сжатые кулачки, его плавные, словно замедленные, движения. После изучения сонограммы врач объявил, что здоровье мальчика в полном порядке.

Однако ее состояние врачей, судя по всему, не интересовало.

В палату вернулся доктор Блейк. За ним вошла Петра с подносом; на нем лежал большой шприц с длинной, дюймов в пять, иглой. Аманде уже проводили амниоцентез[12] восемнадцать недель тому назад, и она знала, чего ждать.

Петра смазала ей живот антисептиком, затем включила ультразвуковой аппарат и протянула шприц доктору Блейку. Не сводя глаз с монитора, тот погрузил иглу в живот. Боль была незначительная, сравнимая со спазмами во время менструации.

Аманда отвернулась от монитора, когда кончик иглы приблизился к спящему ребенку. Наблюдать за этим она была не в силах. Одно неверное движение — и повреждение может оказаться смертоносным.

Однако все прошло хорошо.

Часть околоплодных вод умело откачали из-под оболочки вокруг ее малыша, иглу вытащили. И Аманда, старавшаяся не дышать, смогла наконец вдохнуть полной грудью. Глаза застилали слезы.

— Надо проверить на наличие лихорадки, — сказал доктор Петре. — Ну, и проследить за тем, нет ли вагинального кровотечения.

Петра кивнула.

Доктор Блейк обернулся к Аманде.

— Нет причин лить слезы. По крайней мере, пока. Результаты генетических тестов мы получим только завтра утром.

Первая процедура амниоцентеза была чистой формальностью — тогда плод Аманды проверяли на наличие различных хромосомных отклонений типа синдрома Дауна, а также генетических нарушений вроде фибрознокистозной дегенерации.[13] Но она знала, что врачи ищут не только это, но и нечто другое — и тогда, и сейчас.

Информация, заставившая ее столь поспешно покинуть Штаты, предупреждала о том, что ребенок ее отличается неким генетическим отклонением, о котором другим остается лишь мечтать. Аманда не слишком разбиралась в этих вопросах, однако сообразила: надо бежать прежде, чем за ее ребенком придут.

Блейк меж тем продолжил:

— Если генетика стабильна, ваш младенец будет жить. И станет первым таким младенцем на земле. Если нет… что ж, не будем же мы раньше времени поднимать панику, верно?.. — И отечески похлопал ее по руке.

Даже если результаты будут стабильны, Аманда знала об ужасных последствиях, поджидавших ее ребенка. А если нет — эта команда, скорее всего, вызовет преждевременные роды. И ее малыш погибнет.

Она повернулась лицом к стене, не зная, какой из результатов предпочтительней. На что надеяться утром?.. Нащупала рукой живот, и из глаз потекли слезы. Но в одном Аманда была точно уверена. Она будет бороться за своего малыша до последнего. Сама умрет, но защитит свое дитя.

Не позволю им причинить тебе вред.

Через полотняную стену палатки просвечивало пламя костра, на этом оранжевом фоне выделялась тень красного креста, который она видела ранее. До чего же причудливая, необычная, ни на что не похожая резьба украшала его, изгибалась, вилась и сплеталась в сплошной неразрывный узор на стойке и перекладине. Лишь теперь — после амниоцентеза, после всех этих треволнений по поводу генетических аномалий — Аманда вдруг поняла, догадалась, что это за структура.

Это же спирали ДНК!

Генетический код.

Аманда вздрогнула, сама себе не веря. А потом вся так и похолодела. Она никогда не видела этот крест прежде, но слышала, как перешептывались об этом символе, о связанной с ним тайне, уходящей в глубину веков, поясняющей, с кого начался ее род. О тайне, которую хранят только в своем сердце.

Она всегда считала это мифом, страшилкой для детей. Но теперь отрицать ужасающую правду не было никакого смысла. То был код, зашифрованная записка с предупреждением, заставившим ее в страхе отправиться в безрассудное путешествие на Сейшелы.

«Линия крови».

Они нашли меня.

ГЛАВА 10

2 июля, 10 часов 12 минут

по восточноафриканскому времени

В воздухе над Сомали

Грей поправил большие неудобные наушники, борясь с ревом, который производила винтокрылая машина. А потом посмотрел в окно, туда, куда указывал капитан Олден.

— Вон там, смотрите! — крикнул британец, офицер СРП.

Вертолет низко летел над опаленными солнцем полями, красными обломками горных пород; изредка попадались островки низкорослых деревьев. Целые стада антилоп разбегались в разные стороны, напуганные гулом вертолетного двигателя. В отдалении в утреннее небо вонзался горный хребет, ломая линию горизонта, превращая ее в неровную зигзагообразную полосу. Но до гор этих медицинскому транспортному вертолету было не долететь.

На пересечении двух каменистых дорог раскинулся огромный лагерь из палаток и хижин — именно на него и указывал Олден. На крышах многих палаток красовались красные кресты. А вокруг были припаркованы машины — обычные легковые, грузовики и джипы наблюдателей от ООН; они рассыпались по полям среди пасущихся там верблюдов.

Это был лагерь по оказанию медицинской и гуманитарной помощи и поддержки местному населению, организованный ЮНИСЕФ и управляемый французской организацией под названием «Medecins Sans Frontieres», в Штатах ее называли «Врачи без границ». Он раскинулся под прикрытием двух холмов, на полпути между горами и океаном, и служил перевалочным пунктом для тех, кто жил в самом сердце континента и на побережье.

В задней части кабины вертолета послышался стон, и Грей обернулся. Там на полу лежал прикованный к носилкам майор Патель — видимо, действие морфина ослабевало после часового перелета из аэропорта Босасо в эту глубинку. Местные французские врачи наверняка приведут его сломанную берцовую кость в надлежащий вид, а затем отправят долечиваться в Европу.

Но прилетели они сюда не только за этим. Состояние Пателя было лишь прикрытием, предлогом для путешествия.

Олден придвинулся к Грею поближе, но говорил через микрофон.

— Есть у меня тут свой человек, ждет нашего прибытия. И если в лагере хотя бы словом упоминалось о том, что через него провозили похищенную женщину, он непременно все выяснит.

Грей кивнул и покосился на Такера и Сейхан. Ковальски сидел впереди, рядом с майором Батлером, который управлял вертолетом.

В целом план был неплох. Лагерь раскинулся вблизи гор Кал-Маду. На сотни миль кругом — практически безлюдная местность, а на пересечении двух этих главных дорог Сомали любой мог найти себе приют, будь то торговец, путешественник или просто бродяга. Люди приходили сюда за медицинской помощью; одни оставались, другие отправлялись дальше. Именно поэтому лагерь стал важным, стратегическим источником информации. Так что неудивительно, что СРП внедрил сюда своего человека.

И если действовать осторожно, то команда Грея имела все шансы узнать о местонахождении Аманды или же, по крайней мере, сузить круг поисков. Пейнтер же из округа Колумбия координировал спутниковое сканирование окрестных гор. Так что глаза у них были не только на земле, но и на небе, а потому они надеялись еще до наступления темноты определить местонахождение Аманды.

У окон вертолета завихрился песок, поднятый винтами при приземлении. Последний, выворачивающий душу наизнанку толчок — и вот они уже на земле.