Сквозь топь и туман - Анастасия Александровна Андрианова

равно тоскливо огляделась по сторонам: вдруг что-то забыла? Идти на болота не хотелось, но и тянуть больше нельзя было, а то стемнеет, тогда и не успеет обернуться.

Она спрятала выбившиеся пряди под платок, вымыла руки и, вздохнув, вышла наружу. Взгляд сразу устремился в сторону ограды: на месте выбоин появились новые брёвна, но вовсе не такие толстые и высокие, какие должны быть. Сил и рук деревенских мужчин явно было недостаточно, чтобы сделать работу как следует, но и это выглядело лучше, чем дыры.

Мавна спустилась с крыльца. Ветка черёмухи погладила её по плечу, сбросив последние лепестки, уже подпёкшиеся на солнце. Вдоль дороги раскрывался шиповник: белый, с золотистыми тычинками, и его бутоны беззаботно переливались на свету. Мавна провела по ним кончиками пальцев – Раско нравились эти цветы. Он утыкался в них лицом, не боясь наткнуться на шипы, или выискивал между лепестков толстых зелёных жуков.

В толпе Мавна заметила фигуру Илара: он был едва ли ни выше всех. «Вот ведь кабан, и в кого только вымахал?» – с щемящей нежностью подумала она и шмыгнула на смежную улицу, чтобы брат не заметил, куда она идёт, и не забросал вопросами.

– Ах вы посмотрите, кто крадётся! Куда собралась?

Навстречу ей шла Купава, недовольно подбоченившись. В любую другую минуту Мавна была бы рада её увидеть, но не сейчас.

– Как твои дела? Что в церкви говорили? Как раз иду тебя искать, – продолжила подруга, не дождавшись ответа на первый вопрос.

– Всё хорошо. – Мавна натянуто улыбнулась. – Не беспокойся за меня.

– Не нравится мне твой ответ. – Купава фыркнула. – Давай подробнее. Что выпытывали? Быстро отпустили?

Мавна едва не застонала и украдкой взглянула на небо. Успеет вернуться до темноты, если не будет долго болтать. Но разве можно с Купавой недолго?..

– Прости, пожалуйста, – сдалась она, – но я не могу сейчас разговаривать.

Брови Купавы поползли вверх.

– Чего это? Какие у тебя дела? Давай помогу.

– Не нужно. – Мавна тронула подругу за руку. – Мы потом поболтаем, ладно? Меня мама послала сходить в одно место.

– Я с тобой пойду.

– Не нужно.

Купава закатила глаза:

– Ма-авна-а! Если ты правда до сих пор думаешь, что я тебя отпущу куда-то одну, то ты совсем меня не знаешь. Только если… – она сощурилась. – На свидание? С Варде?

Мавна в ужасе отшатнулась:

– Ты что, нет, конечно!

И только потом подумала, что надо было соглашаться: Купава бы тогда оставила её одну. Ничего больше не оставалось, кроме как признаться.

– Да уж, – вздохнула Мавна. – Мама попросила сходить на болота.

– Зачем?

Сердце затрепыхалось. Если она сейчас скажет «поискать Раско», будет ли это означать, что сама Мавна тоже безоговорочно верит в то, что брат может быть где-то рядом? А если соврёт, то ей самой покажется, что она выставляет мать сумасшедшей, раз не может признаться даже лучшей подруге.

– Мама слышала голос Раско. И просила поискать его. Ещё раз.

Купава замерла и ничего не ответила. Мавна тоже оцепенела. Ковырнула мыском камешек на дороге и тут же одёрнула себя. Подняв голову, она молча прошла мимо Купавы.

– А ну-ка постой! Куда? Я тебя одну не пущу.

Мавна не оборачивалась, но краем глаза заметила, что Купава не отстаёт. Солнце вроде бы ярче полоснуло лучами по серым стенам домов, но, может, Мавне просто так показалось.

* * *

Им повезло: Илар не заметил, что сестра с подругой вышли за ограду. А если бы кто-то ему передал, что видел Мавну, то её бы и это устроило: просьбу матери она всё-таки выполнила и вышла на болота.

Пахло нагретым на солнце мхом и влажной землёй. Небо заволокла тонкая пелена прозрачных белых облаков, но на открытом пространстве всё равно было теплее, чем в деревне, где вязы и ели сплетали ветвями кружевную тень.

Под ногами зыбко трепыхались мшистые кочки. Купава шла следом, но ничего не спрашивала, и Мавне было непривычно идти с подругой, но в тишине. Впрочем, за последний год Купава научилась молчать тогда, когда это требовалось, и Мавна была ей за это благодарна.

Ещё не стрекотали кузнечики – их время настанет позже, в конце лета, ближе к жатве; лягушки тоже молчали, спрятавшись от дневного солнца, и только ветер легонько шевелил макушки редких берёз и хилых сосен, выросших на болотной земле. Мавна слышала собственное дыхание и быстро колотящееся, как у птички, сердце. И больше ничего.

– Раско? – неуверенно позвала она. Дыхание спёрло, во рту стало сухо, и Мавна сглотнула.

«Глупость. Какая же отчаянная глупость. Тут никого нет и не может быть, с чего ты вообще взяла, что будет иначе?»

Но в памяти всплыло уставшее, бледное лицо матери, и Мавна вновь набрала в грудь воздуха и снова позвала, уже громче:

– Раско!

С берёзы вспорхнула сорока, напуганная криком, обиженно стрекотнула, и снова всё стало тихо. Мавна почувствовала, как Купава осторожно тронула её за локоть.

– Не знаю, что ты пытаешься сделать, но лучше тебе перестать. Пойдём. Только душу травить.

Мавна повела плечом и прислушалась. Кругом всё так же тихо.

– Погоди. Мне нужно удостовериться.

– В чём?

Мавна приложила палец к губам. Болота окутывала какая-то сонная дымка, и солнечные лучи, проходя сквозь неё, казались густо-медовыми.

Вдруг вдалеке что-то тонко вскрикнуло. Может, птица. Или…

С холодеющим нутром Мавна расслышала долгое:

– Ма-авна-а!

Крик звучал где-то далеко и был таким отчаянным, тоскливым и горестным, что сердце Мавны замерло на несколько мгновений. Она помнила, как её звал Раско, и тогда это был совсем другой крик: требовательный и докучливый, как ей казалось. В нём не звучало ни тоски, ни страха, как сейчас.

– Раско! Где ты?

Мавна кинулась вперёд. Купава что-то крикнула за её спиной, но какое это имело значение? Там Раско, и он правда звал её.

– Ма-авна!

Снова высокий, тоскливый крик, в последнюю секунду срывающийся на визг. В груди Мавны всё подёрнулось льдом, и тут же запылало пожаром. В висках застучала кровь, ноги понеслись дальше по кочкам, соскальзывая в топь.

Что-то схватило Мавну за руку, и она чуть не упала, резко остановившись. Развернув её к себе лицом, Купава пропыхтела:

– Что на тебя нашло?! Ты с ума сошла? Утопиться решила?

Мавна откинула с лица волосы, налипшие на вспотевший лоб.

– Там Раско! Ты же слышала.

Купава непонимающе мотнула головой:

– Не слышала я ничего. Успокойся. Нет там никого, даже лягушки не квакают. А ты побежала, как синица ошалелая.

– Синицы летают, – буркнула Мавна.

Она растерянно оглянулась по сторонам. Снова стояла давящая тишина, а зов Раско так и звучал