Солдат до последнего дня. Воспоминания фельдмаршала Третьего рейха. 1933-1947 - Альбрехт Кессельринг

ПЕРВАЯ ФАЗА ОПЕРАЦИИ НА ЗАПАДЕ

Начальная стадия операции прошла в соответствии с планом. Я вздохнул с облегчением, когда были получены первые благоприятные доклады о захвате мостов через канал Альберта и форта Эбен-Эмаэль, о точных высадках десанта на мосту через реку Маас в Мордийке и на аэродромах Роттердама и об одновременном овладении этими объектами.

Неясные донесения о высадке десанта с «Юнкерсов-52» на побережье к югу от Гааги, устный доклад командира крыла военно-транспортных самолетов о десантировании на шоссе между Роттердамом и Гаагой, сопровождавшемся атаками противника на земле и в воздухе, сообщения о завязавшихся вокруг аэродромов Роттердама боях и потерях среди авиатранспортов, получаемые по мере того, как десантная операция развивалась, – все это создавало неразбериху и совершенно не устраивало ни меня, ни главнокомандующего люфтваффе. Разведывательный полет, предпринятый начальником оперативного отдела моего штаба, в конце концов дал нам возможность успокоиться по поводу ситуации в Роттердаме. Информация от частей воздушно-десантной группы поступала с большим опозданием. Сообщения по радиосвязи начинали приходить одно за другим лишь тогда, когда в них содержались просьбы об оказании поддержки, но в них ничего не говорилось о том, в каком положении находится 22-я пехотная дивизия.

Вскоре воздушная разведка установила, что операция по захвату гаагского аэродрома сорвалась. Утром 13 мая Штудент то и дело просил поддержки бомбардировщиков для того, чтобы сломить сопротивление в опорных пунктах обороны противника в Роттердаме и в местах наиболее жесткого противостояния – на мостах, где противнику удалось сковать действия парашютистов. В 14.00 необходимая поддержка была с успехом оказана, и это в конечном итоге привело к капитуляции Голландии 14 мая 1940 года.

Действия ВВС в ходе этой операции вызвали возмущение голландцев. По этому поводу после войны против рейхсмаршала и меня были выдвинуты обвинения, прозвучавшие, в частности, и на Нюрнбергском процессе. Прежде чем бомбардировщики поднялись в воздух, Геринг и я в течение нескольких часов горячо спорили по телефону по поводу того, как именно нужно наносить удар с воздуха, о котором нас просил Штудент, и следует ли вообще это делать. После этих дискуссий я неоднократно предупреждал командира крыла бомбардировщиков о том, чтобы он особенно внимательно следил за сигнальными ракетами и использованием других средств визуальной связи на поле боя и поддерживал непрерывную радиосвязь с десантом. Наше беспокойство еще больше возросло в связи с тем, что после получения утреннего сообщения от Штудента радиосвязь прервалась, и мы перестали получать информацию о том, что происходило в Роттердаме и в прилегающих к нему районах; это еще больше увеличило риск нанесения бомбового удара по своим войскам. Ни нам, воздушному командованию, ни командованию группы армий не было известно о том, что Штудент, начавший переговоры с голландцами, серьезно ранен и что руководство переговорами принял на себя командующий танковым корпусом генерал Шмидт. Нарушение связи в самый критический момент боя для меня, старого солдата, послужившего и в артиллерии, и в ВВС, не было чем-то необычным. Потому-то я и предупредил на всякий случай командира крыла бомбардировщиков о том, что он должен проявить максимум внимания и осторожности. Вполне возможно, что именно благодаря этому предупреждению удалось предотвратить нанесение 2-й бомбардировочной эскадрильей бомбового удара по городу.

Вот рапорт об этой операции, написанный ее непосредственным участником:

«Бомбардировочная эскадрилья 54, которую я в то время возглавлял, получила приказ от генерал-майора Путциера оказать поддержку действовавшим в предместьях Роттердама войскам под командованием генерала Штудента. Нам следовало нанести бомбовые удары по голландцам и тем самым заставить их отступить из определенных районов города, откуда противник обстреливал продольным огнем мосты через Маас, мешая дальнейшему продвижению подчиненных Штуденту войск. Цели, которые нам надлежало бомбить, были обозначены на карте.

Вскоре после взлета пришло сообщение воздушного командования о том, что Штудент предложил войскам голландцев в Роттердаме сдаться и что в случае, если противник в течение нашего подлетного времени примет это предложение, нам следует атаковать другие цели. Сигналом о сдаче противника должны были стать красные ракеты, выпущенные с острова на реке Маас, расположенного за пределами города. Для выполнения операции наше авиакрыло разделилось на две одинаковые по численности группы. Несмотря на огонь зенитной артиллерии, бомбометание производилось с высоты немногим более 600 метров, так как из-за сильного задымления видимость была очень плохой, а нам было приказано любой ценой атаковать только те цели, которые были обозначены на карте. Я вел за собой группу, шедшую справа. Поскольку красных ракет, выпущенных с острова на реке Маас, я не увидел, бомбовый удар был нанесен.

Бомбы с исключительной точностью легли в обозначенную зону. Как только первые из них были сброшены, зенитная артиллерия противника почти полностью прекратила огонь. Командир авиакрыла Хене, который возглавлял группу, шедшую слева, заметил, как с острова взлетели красные сигнальные ракеты, и, отвернув в сторону, атаковал запасную цель.

Когда я после приземления доложил обо всем по телефону генералу Путциеру, он спросил меня, видели ли мы красные ракеты, выпущенные с острова на Маасе. Я доложил, что правая группа их не видела, а левая группа действительно заметила несколько ракет, и спросил генерала, взят ли Роттердам. Он ответил, что связь с маршалом авиации Штудентом снова прервалась, но что город, по всей видимости, еще не взят и что авиакрыло должно немедленно вылететь по тому же маршруту.

Крыло взлетело вторично. Когда мы были на пути к Роттердаму, нас вызвали по радио и сообщили, что город взят. В заключение хочу заявить, что это определенно была тактическая операция, а именно оказание поддержки сухопутным войскам со стороны ВВС».

Понимая, что вопрос имеет международное значение, я посчитал уместным процитировать этот рапорт, хотя то, о чем в нем говорится, несколько отличается от моей версии случившегося. Основываясь на своих личных беседах с парашютистами в Роттердаме, хочу добавить, что с точки зрения международного права бомбардировка сил, обороняющих город, не противоречит Женевской конвенции и допустима в тактическом отношении, как и оказание поддержки посредством артиллерийского огня. Бомбы попали в цель. Нанесенный бомбардировкой ущерб был в основном вызван пожарами, которые возникли главным образом из-за возгораний нефти и смазочных материалов. В период временного затишья в ходе боевых действий эти пожары вполне можно было взять под контроль.

Возможно, кого-то заинтересует тот факт, что к моменту начала кампании на западе не весь личный состав 7-й парашютно-десантной дивизии прошел полный курс обучения прыжкам с парашютом, так что в операции могла быть задействована лишь его часть. В высадке десанта принимали участие 4500 парашютистов, из которых 4000 были сброшены в Голландии, а 500 находились в планерах, приземлившихся рядом с фортом Эбен-Эмаэль. Оставшаяся часть личного состава дивизии высаживалась с «юнкерсов» и самолетов морской авиации после их посадки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});