Айрин, графиня из Бездны - Izzi Genius

Центральным местом в городе были рынки. Там было всё- старики, толпы, странное поведение, животные, которых якобы можно держать дома, пестрые одежды, драки и многое многое другое. И каждый раз это всё менялось. Айрин, часами простоявшая возле входа на рынок или бродившая между рядами, как губка впитывала новые знания. Интуиция подсказывала ей, что ими не стоит делиться ни с мамой, ни даже с тетушкой Сильвой.

Очень скоро Айрин увидела людей с благородной кровью. В первый раз это были мужчина и женщина на балконе роскошного особняка. Они стояли у перил, что-то пили из маленьких кружек и оживленно разговаривали, а свет ауры пульсировал в них на груди.

— А вот магия — спрашивала Айрин — Про неё в сказках правду рассказывают?

Линария лишь пожимала плечами, тетушка Сильва на этот вопрос тоже отмалчивалась, но Айрин заметила, что чем ближе к вечеру, тем меньше остается жидкости в бутылке и тем больше разговаривает тетушка. Поэтому однажды вопрос про магию она задала, когда на улице уже наступили сумерки, а бутылка почти опустела.

— Ууууу — мечтательно закатила глаза Сильва — это, деточка, такая благодать, такое благословение Света, что нам, простым людям, и не понять. Сказки, говоришь? Может, и сказки, да только у всех они разные. А ты послушай, деточка, что чаще повторяют — то и будет правдой.

Старуха взболтала остатки жидкости и залпом допила их.

— Лечат они хорошо, это да. Ещё дерутся как бешенные — это тоже есть. Живут, говорят, поболе нашего, ну это уж как повезет. Я бы при таком житье тоже помирать не хотела. Эх — голос Сильвы звучал всё громче и громче — Да кабы мне хоть каплю благородной крови, да хоть на мизинец магии — я б таких дел наделала! Да я б тут всех! — тетушка крепко сжала кулак и потрясла им в воздухе.

Видела Айрин и других детей. Они стайками прогуливались вдоль улиц, или бегали вдоль улиц, или собирались на площадях, у фонтанов или в парках — в общем, их было много, и они были повсюду. Ни разу Айрин не подошла к ним. Ей отчаянно хотелось присоединиться, наблюдая, как весело они проводят время, но она даже не представляла, что нужно для этого сделать. Просто подойти? Поздороваться? А дальше? Эти дети казались довольными и счастливыми, и Айрин казалось, будто такой радостью запросто не делятся.

— Вас бы, скрабов пустоголовых, собрать и пустить в дело — говорила Сильва на любое упоминание о детях — Да ведь вы такие миленькие, жалеют вас. Уж у меня бы вы узнали!

Она была такая практически с каждым, кто к ней обращался. Любезной тетушка Сильва становилась лишь с Балтом, управляющим фабрики, но уж тут она не знала меры.

— Ох, Тело и Дух! Это же господин Балт! — кричала она, едва завидев его на пороге — Проходите, проходите — мы как раз говорили, как вы все тут здорово устроили.

Господин Балт стоял на второй сословной ступени и к окружающим относился безразлично-снисходительно. Толщиной он мог поспорить с любым бароном. О том, чтобы Балт, едва помещающийся в коридоре, зашёл в каморку к Сильве, и речи не шло. Он становился у одного из окон и задавал вопросы касательно жизни рабочих. Тетушка Сильва, не убирая улыбку с лица, подробно отвечала на каждый из них. Всегда наступал момент, когда господин Балт, тяжело вздыхая, начинал жаловаться на усталость.

— А может, немного согревающего? — тут же предлагала Сильва — У меня знакомец привез с Эйгона!

— Ну раз с Эйгона — великодушно соглашался Балт — То не могу отказать. Есть у меня, знаете, слабость ко всяким диковинкам.

Они шли с тетушкой в столовую и там разливали и пили «согревающее». После второго стакана господин Балт начинал рассуждать об окружающих, а старуха, охая и ахая, поддакивала ему. Конечно же, если Балт встречал Айрин, то доставалось и ей. Управляющий начинал с упреков молодого поколения вообще и постепенно доходил до недостатков Айрин в частности. Количество этих недостатков зависело от количества выпитого «согревающего».

— Да и не говорите — поддакивала тетушка — Целый день ходит и бездельничает. Как псилов безголовый, все носится.

— А ведь господин барон даёт ей шанс помочь матери — с укором говорил Балт.

— Они сейчас все такие, родителей не жалеют. Каждый месяц за неё по восемь монет отдают, а она и пальцем не шевельнёт.

В начале своего проживания Айрин просила мать дать ей какое-нибудь задание, но при первых её словах Линария гневно сдвинула брови.

— И слава Четверым, что тебе не приходится ничего делать. Этот проклятый Лес и так научил тебя лишнему. Гуляй по городу и радуйся жизни — она обняла дочь и прижала к себе — Ты же ещё совсем ребёнок! А про работу на фабрике и думать не смей!

Так что девочка и глазом не вела на эти попреки.

Каждую пятницу внизу оставляли почту, и каждый раз там было письмо от отца. Вечером, перед сном, Линария читала его дважды, вставляя собственные замечания, и Айрин казалось, что будто бы отец тут и спорит с матерью. В эти дни девочка засыпала счастливая.

Удивительно, но в городе нашлись места, где воздух был хуже, чем обычно. К ставшему привычным смраду и дыму прибавлялись кислые и едкие запахи. Одно из них находилось возле высокого купола на окраине. Айрин, осматривавшая город, забрела сюда, следуя за странного вида мужчиной, который шел, шатаясь по всей ширине улицы. Он был грязным и вонючим, но в его вони было что-то знакомое. Подойдя поближе, Аури поняла — скрабы. От него пахло их слизью. Айрин вдруг подумала, что где-то здесь есть подземный ход прямиком в Пасти, и решила выяснить, так ли это. В куполе, к которому привел её бродяга, и впрямь было отверстие, напоминающее пещеру. Айрин подошла и увидела, что там лестница, уходящая вглубь. Девочка бесстрашно начала спускаться.

Ступеней оказалось довольно много. Они привели её в зал из красного камня глубоко под землей. Помещение хоть и было просторным, но казалось тесным из-за собравшихся здесь людей. Они были грязными, они воняли, они лежали и валялись, сидели у стен и посреди зала, стояли у стен, порознь и сбившись в кучки. На другом конце зала были тёмные провалы, уводившие ещё дальше.

Айрин стояла на ступенях, осматриваясь и не осмеливаясь зайти в зал, пока кто-то сзади не втолкнул её. Она стремительно