Чужая игра для Сиротки (СИ) - Субботина Айя

Химер загадочно улыбается, усаживается, скрестив ноги, на пол прямо передо мной и складывает ладони «домиком». Изучает мое лицо, наклоняя голову то влево, то вправо. Улыбается еще шире и, наконец, говорит:

— Правда в том, маленькая герцогиня, что простые люди от этой настойки как правило… гммм… теряют себя.

— Что? — не очень понимаю этот намек.

— Одна юная невинная прелестница, например, провела со мной несколько страстных дней и ночей. Не выбираясь и не выпуская меня из постели. А была невинной. Один старый скупердяй подарил мне двести тысяч золотом. Просто так. Без процентов по займу. Ну и еще пара историй, о которых я умолчу, дабы не смущать эти прелестные ушки.

— Благодарю, — кое-как выдавливаю из себя.

Даже то, что я услышала, повергло в ужас.

То есть, если бы я была простым_человеком, то могла бы… делать разные… непотребные… вещи?! И, зная об этом, этот странный человек все равно позволил мне дышать его… особенной настойкой?!

— Понимаю, понимаю… — кивает рогатой головой Сайфер, как будто прочел мои мысли. — Но в данном случае, малышка Матильда, я полагаю, тебе лучше сосредоточиться на мысли о том, почему эта настойка на тебя не подействовала.

В самом деле — почему?

Наверное, если бы не «чудесная настойка», от моей перепуганной тряски подпрыгивала бы и эта уютная уборная, и весь салон целиком.

Я испуганно смотрю на мастера Сайфера и даже не знаю, что сказать, чтобы попросить его держатьв се эти откровения в секрете. По законам Артании все, что может быть подернуто скверной Хаоса, должно быть немедленно передано в руки инквизиции.

И я все-таки нервно комкаю платье на коленях, вспоминая тот единственный случай, когда мне довелось столкнуться с цепными псами порядка и веры.

Лучше бы не приходилось вовсе, чем теперь всю жизнь бояться лишний раз случайно помянуть черта. Даже если в сердцах. Даже если на ногу упала одна из тех неподъемных банок, в которые сестра Агнеса складывает камни «со знамением от Плачущего».

— Теперь вы… расскажете обо мне? — спрашиваю очень тихо, украдкой поглядывая за колыхнувшийся полог.

Там кто-то стоит и подслушивает? Или мне со страху показалось?

— Я? Рассказывать? О тебе, маленькая герцогиня? — Его красивые глаза наполняются смехом, и улыбка немного успокаивает. — Все эти… странности — что же в них ужасного? В этом пресном одноцветом мире так мало чего-то… спонтанного, что было бы кощунством собственными руками уничтожать то, что может наполнить его весьма интересными красками. Кроме того, — он поднимает палец, и переходит на тон заговорщика, — сделаю тебе подарок.

— Подарок?

— Дам совет. Тебе не следует бояться того, что где-то далеко. Будь внимательная и осторожна с тем, что совсем рядом.

— О да, — киваю, на миг забываясь, что я — герцогиня, — все эти милые леди явно не стоят в очереди чтобы полюбезничать с бедной сироткой.

Спохватываюсь.

Закрываю рот рукой.

И лишь потом вспоминаю, что герцогиня тоже сирота.

Единственное, что химер делает в ответ на мои слова — пожимает плечами. И во всем этом мне чудится намек на то, что я не совсем поняла — или, вернее, совсем не поняла — что он имел ввиду.

В любом случае, когда меня перестает трясти, он встает и галантно подает руку, одновременно настойчиво отнимая платок, который вместе с пузырьком тут же снова прячет куда-то в бездонные складки своих странных брюк.

— Милая герцогиня, поверьте, — говорит химер, — я последний человек, кто мог бы выдать вашу тайну — намеренно или случайно. Да и вообще — я не человек.

Мне становится немного спокойнее.

Ровно настолько, чтобы выйти из маленького будуара на своих ровных и не трясущихся ногах.

Глава двадцать вторая

— Надеюсь, мой любимый леденец, теперь ты доволен, — морщит нос Сайфер, когда девушки выстраиваются в ряд. — Теперь это что-то… абсолютно безобразное.

— Леденец? — приподнимаю бровь. — Сайфер, тебе не кажется, что иногда нужно… помалкивать?

Мы с этим рукотворным чудом сумасшедшего ученого, знакомы так давно, что наша первая встреча отложилась у меня в памяти еще примерно в тот промежуток времени, когда я был счастлив просыпаться по утрам и не хвататься за бритву. Сайфер был взрослым всегда, потому что его, как странный букет, собрали и сложили по кусочкам. И в итоге получилось вот это — сначала страшное и убогое, вечно дрожащее и с облезлым хвостом, а потом — откуда что берется? — настоящий бриллиант.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

С весьма… гмм… сомнительными пристрастиями.

В чем я лично «имел честь» убедиться, когда мы с ним, пьяные в дым, проводили время в компании пяти… нет, семи красоток из веселого дома мадам Ли.

Даже сейчас я вспоминаю те времена с широкой улыбкой и приятной тяжестью внизу живота.

Но, собственно, это не дает Сайферу повод обращаться ко мне так, словно мы с ним поклялись на жертвеннике быть друг другу братом, другом и правой рукой. По крайней мере — не в присутствии чокнутых девиц с языками без костей.

— Ты не в духе? — интересуется химер, разглядывая меня так, словно я нанес ему невозможно глубокое оскорбление.

Просто, Хаос задери, не обращай на него внимания, Рэйвен.

И обрати внимание на то, как хорошо все сложилось еще даже до начала официального отбора. И того — минус три девицы. Точнее — две и сердобольная матрона. Надо бы не забыть обязательно передать почтенным семействам положенную за эти «заслуги» королевскую награду. И пусть только Эвин не скажет, что я исправно слежу за тем, чтобы казна регулярно пополнялась из «незапланированных источников».

Но ближе к телу.

То есть — к девушкам.

Стоят почти по выправке и, от греха подальше, смотрят в пол. Чтобы я не видел, как их злит необходимость появится перед его величеством не в образе роковых красоток, а вот так — почти монашками?

Гммм… Кстати, о монашках.

Я снова невольно задерживаюсь около герцогини, прах бы ее побрал.

И вдруг понимаю сразу несколько вещей.

Первая — ей единственной хватает смелости — и глупости — смотреть мне в глаза. Без раздражения, а скорее с опаской, но сути дела это не меняет.

Вторая — и чтобы понять ее наверняка, приходиться наклониться почти к самому лицу герцогини — от нее пахнет той самой дрянью, которую Сайфер любит подмешивать в питье девушкам, прежде чем с ними повеселиться.

Я зыркаю в его сторону и взглядом даю понять, что в курсе его выходки.

Пожимает плечами и демонстративно отворачивается.

Ну-ну. Хорошо, пару слов на прощанье я ему все же скажу.

И третья вещь. Самая дурацкая и непонятная. Самая неприятная и… волнующая.

Я, наконец, понял, что меня смутило в герцогине с перовой нашей вот этой встречи.

Ее лицо казалось мне знакомым. Не потому что она из злой девчонки, которую я почему-то не приказал насильно упечь в монастырь, превратилась в милую девушку, а потому, что я уже видел эти глаза и эти подрагивающие губы, но в совершенно другом оформлении.

У той мелкой стыдливой монашки, которой подарил очень нецеломудренную книгу.

И прямо сейчас, когда между мной и Матильдой расстояние — ровно на один вздох, я чувствую то же самое характерное волнение в крови.

Резкий и очень яркий приток мыслей, в которых сходят с ума все те демоны, которым пришлось сдохнуть, чтобы их кровь изменила меня почти до неузнаваемости.

Фантазий, в которых милая славная невинность…

— Что-то не так? — открывает рот герцогиня и я резко закладываю руки за спину, чтобы в сердцах ее не придушить.

Нет, Рэйвен, это не монашка.

Это дочь человека, которому ты с радостью и почти удовольствием оторвал руки, ноги и голову. И огорчался, что жирный боров слишком рано сдох.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ну да могила ему гнилым болотом!

Не о том речь.

Я все-таки отхожу от девушек, делаю приглашающий жест в сторону двери и торжественно сообщаю, что самое время «пудрить носы» перед встречей с Его Величеством.

А когда все выходят, задерживаю шаг около Сайфера, вспомнив, что собирался высказать ему свое негодование.