В царстве тьмы. Оккультная трилогия - Крыжановская-Рочестер Вера Ивановна

Продолжая свою бешеную погоню, грум видел, как незнакомка выбежала из болота и полями направилась к маленькому городку, колокольня которого издали обрисовывалась в предрассветном сумраке. Вдруг дама исчезла, а когда Боб, обливаясь потом, достиг того же места, то очутился перед невысокой стеной. Долго не раздумывая, он закинул поводья на шею лошади, перелез через стену и спрыгнул на землю.

Он оказался на кладбище. Со всех сторон виднелись кресты, а в конце длинной аллеи — погребальная часовня. По этой аллее бежала таинственная дама, но уже не так быстро, как раньше, и внезапно скрылась. Бобу показалось, что она вошла в часовню.

Он осмотрел небольшой, окруженный изящной бронзовой решеткой памятник и прочел надпись, что тут находится фамильный склеп семьи Вильсон. Грум предположил, что ловкая незнакомка, видя за собой погоню, спряталась где-нибудь, рассудив, вероятно, что на кладбище, тем более в фамильном склепе ее не будут искать. Однако чем больше он думал, тем загадочнее казалась ему вся эта история. Каким образом могла эта особа перейти болото и не утонуть в нем, а потом проникнуть в погребальную часовню семьи, к которой она, может быть, не принадлежала?

Решив выяснить, насколько возможно, это дело, Боб, как только начало светать, пошел в церковный дом и переговорил со служанкой, которая охотно рассказала ему, что Вильсон — человек старый и бессемейный, живет уединенно, никого не принимая. Ключ от склепа он хранит у себя, и нельзя допустить, чтобы кто-нибудь мог проникнуть туда…

Рассказ грума совершенно расстроил леди Эвелину.

Лионелю она ничего не сказала, потому что он был лихорадочно возбужден и имел очень болезненный вид, жалуясь на нестерпимую головную боль и колики во всем теле.

Но леди Эвелина была умна и поняла, что тут происходит какая-то таинственная драма, объяснение которой она не могла найти по своему незнанию, а потому и помочь была не в состоянии. Однако инстинктивно, по чувству любви, она угадывала, что дело идет о жизни брата, попавшего во власть страшных и неведомых сил. Она не знала, что делать, и пришла в отчаяние, сознавая, что обращение к официальной науке делу не поможет, а кого-нибудь сведущего в темной науке неведомого мира она не знала. На помощь ей пришла жена смотрителя.

Она сообщила, что неподалеку живет один старый господин по имени Брандль, который слывет в окрестностях ученым, занимающимся чернокнижием. О нем рассказывали странные вещи, будто бы он беседует с покойниками, мастерит волшебные снадобья и совершил несколько чудесных исцелений. Может быть, он прольет свет на эту таинственную историю, а так как он умеет разговаривать с мертвыми, то через них может узнать правду о Фенимор и ее отношении к сэру Лионелю.

Леди Эвелина ухватилась за эту надежду и, не говоря никому ничего, отправилась к колдуну.

Мистер Брандль внимательно выслушал рассказ леди Эвелины и никакого объяснения по делу не дал, но зато обещал нынче же вечером приехать в замок и просил ничего не говорить об этом Лионелю. Кроме того, он сделал еще некоторые распоряжения.

Ворстеды были католики, и в замке имелась небольшая капелла, где иногда по праздникам проводилась служба. Мистер Брандль указал взять престольное Распятие и поставить его в изголовье постели, но скрыв драпировкой, чтобы Лионель его не видел. Затем надо было окропить всю комнату святой водой, а в ящик стола, на который ставился поднос с вином и пирожками, спрятать ковчежец с мощами и освященной остией.

К вечеру Лионелю стало, по-видимому, лучше: он был весел, смеялся и болтал с сестрой, но рано ушел к себе. Около десяти часов приехал мистер Брандль. Он попросил принести два канделябра с престола, зажег их и поставил в комнате рядом со спальней Лионеля, где и спрятался сам. В полночь к нему должны были прийти леди Эвелина, Сара, смотритель и грум Боб.

Когда они явились, мистер Брандль держал в одной руке ковш, который издавал сильный запах, а в другой — маленький кусок зажженной восковой свечи.

Только что пробило полночь, как в спальне раздался шум или, скорее, шипение, точно лили воду на раскаленное железо.

— Она! — прошептал мистер Брандль.

— Боже мой! Что с тобой, Фенимор? С чего… — послышались тревожно-изумленные расспросы Лионеля, но последние его слова заглушил дикий крик, а затем хрипение.

Мистер Брандль кинулся в спальню, за ним вбежали остальные. Лионель полулежал на постели, а женщина в белом, окруженная, словно мантией, длинными распущенными волосами, держала его за горло и душила, судя по тому, что лицо Лионеля посинело и глаза были навыкате.

Брандль вмиг очутился возле постели. Женщину отбросило от кровати, словно порывом бурного ветра, и теперь она витала в воздухе, а тело ее съеживалось, испуская клубы черного и до того вонючего дыма, что миледи, смотритель, жена его задохнулись и упали, лишившись сознания. Тело Фенимор представляло собой какой-то пустой кожаный мешок. В эту минуту окно с шумом открылось, пронесся вихрь ледяного ветра — и все исчезло…

Мистер Брандль поспешил достать из кармана флакон и вылил его содержимое на пол.

По комнате распространился сильный запах, очистивший воздух.

Все, кроме Боба, лежали замертво, один он хотя и дрожал, но держался на ногах, помогая Брандлю перенести Лионеля с прочими в смежную комнату.

Оккультист приказал груму немедленно затопить камин, а тем временем раздел Лионеля и натирал его ароматной эссенцией, использованные же при этом кусочки ваты он бросал в камин. Затем он разжал ему зубы и влил в рот какую-то красную жидкость. Немного спустя Лионель открыл глаза, но был так слаб, что не мог даже говорить. Только после этого Брандль занялся другими, которые вскоре очнулись. Когда все оправились и были на ногах, Брандль посоветовал леди Эвелине немедленно увезти брата к себе, выдержать его несколько дней в постели, давать лекарство, которым снабдил ее, прибавив, чтобы его немедленно известили, если произойдет какое-нибудь тревожное явление. Леди Эвелина только и думала, как бы поскорее покинуть замок, внушавший ей суеверный ужас, и два часа спустя уехала с Лионелем, который спал мертвым сном, так что его внесли в автомобиль на руках.

Мистер Брандль сказал смотрителю, что до восхода солнца надо еще дезинфицировать спальню, но старик наотрез отказался переступать порог дьявольского места, и снова неустрашимый грум предложил оккультисту сопровождать его.

В спальне был неописуемый беспорядок. Поднос, бутылка вина и пирожки лежали на полу, а постель — простыни, подушки, одеяла — была буквально растерзана, и даже шелковые старинные драпри висели в лохмотьях, за исключением, впрочем, занавеси у изголовья, где находился крест: она осталась нетронутой. Посреди комнаты стояла лужа черной крови с окровавленными кусками чего-то, похожего на печенку, и в этой гадкой массе плавало точно желтоватое вонючее тесто.

На всю эту массу насыпали негашеной извести, а затем оккультист окурил комнату, окропил и сжег в камине все белье и растерзанные занавеси постели. Боб помогал всем этим манипуляциям с мужеством, которое росло по мере работы, так что мистер Брандль похвалил его храбрость и предложил, если тот не боится и поклянется не болтать об увиденном, взять его с собою, чтобы грум помог в последнем акте драмы. Боб ответил, что после случившегося ничто на свете уже не может испугать его и что он жаждет видеть, чем закончится история «кладбищенской леди»; что же касается болтовни, то он воздержится рассказывать трусам и дуракам о таких необыкновенных событиях, которые те не способны даже понять.

На следующее утро мистер Брандль с грумом отправились в городок, где оккультист сообщил пастору Вильсону о происшедшем, прося дать ему ключ от склепа и разрешить открыть гроб Фенимор для предупреждения могущих произойти несчастий. Смущенный пастор с некоторым недоверием выслушал этот рассказ.

— Что вы думаете найти в гробе несчастной девушки? — спросил он.

— Следы, которые уничтожили лярву, — ответил Брандль.